Тут мы переходим в область достаточно удивительных предположений. Третья фаза иранского цикла удивительна непосредственностью власти духовенства. Однако в отличие от ритма востока в имперском ритме у духовной силы, у идеологов не может быть власти. Власть в руках политической организации, каковой может стать любая организация, в том числе и религиозная. Однако, политизировавшись, духовенство лишается в будущем возможности сохраниться как идеологическая сила, её постигнет участь любой имперской политизированной инстанции - ослабление, деградация, потеря лица. Таким образом, схватившись за власть в третьей фазе, шиитское как бы освобождает в четвертой фазе дорогу светским организациям, а через это создает возможность по окончании цикла (2049) перейти, впервые в истории исламских циклов, в ритм Запада, а не Востока. Если это действительно так, то объясняется и неожиданный приход к власти духовенства в разгар имперского цикла, объясняется и предназначение шиизма, оказавшегося способным (в отличие от суннизма) прийти к власти непосредственно, а не через влияние на правителя. Понятно также, почему именно четвертый цикл оказался шиитским, в то время как три предыдущих были суннитские. Таким образом, если догадки верны, мы на пороге самого кардинального за всю историю перерождения ислама.
(Кстати, по поводу политизации ислама в Иране. Многим авторам она кажется очевидной: "Конституция Исламской Республики Иран узаконила вхождение мечетей в государственно-политическую систему. На практике произошло огосударствление-обобществление всех религиозных учреждений" (С. Алиев). Ну и т. д. в том же духе.)
Для тех, кто чересчур трагически воспринял события 1977-1981 годов, отрезвляющими во многом были события 1989 года. Главное же, конечно, в том, что закончил свой путь в мировой политике аятолла Хомейни (4 июня 1989 года), так сильно напугавший мировое сообщество, в особенности же США. Все ждали после его смерти либерализации и, кажется, дождались. "В постхомейнистский период во внешней политике иранского руководства дает о себе знать известный поворот к либерализму" (С. Алиев). "С конца 80-х, после прекращения ирано-иракской войны и кончины имамы Хомейни, наблюдается ослабление жесткого идеологического курса..." (В. Кляшторина). "После завершения войны с Ираком, особенно с 1990 года, иранское руководство прилагает значительные усилия с целью активизировать сотрудничество со странами Запада..." (Ю. Нагерняк). И т. д.
Однако дело, видимо, не только в окончании войны и смерти Хомейни. Дело в том, что закончилось политическое 12-летие, в котором утверждалась невероятная и беспрецедентная модель государственного устройства. "В первый период существования конституционно оформленной исполнительной власти (зима 1979-лето 1989) её характерной чертой являлось наличие нескольких центров власти в лице президента, избираемого всем населением, премьер-министра, назначение которого подлежало утверждению в парламенте, ряда ведомств, за которыми стоят серьезные силы (руководство министерства внутренних дел, руководство Корпуса стражей исламской революции, руководство средств массовой информации и некоторые другие). Завершился этот процесс ликвидацией или нейтрализацией указанных "центров сил" летом 1989 года. Происходило это путем осуществления ряда политических мер, а также упразднения поста премьер-министра, некоторых министерств или их слияния, как в случае с Министерством обороны и Министерством по делам КСИР, которые объединились в одно учреждение. Проведенные акции позволили и юридически, и реально-политически сосредоточить всю полноту исполнительной власти в руках главы республики - президента ИРИ (с 1981 по 1989 - Хомейни, с 1989 по 1997 - Рафсанджани). Отличительная черта кабинета министров, образованного осенью 1989 года, заключалась не только в меньшем количестве министров (22), но и в том, что за духовенством были сохранены только четыре, правда ключевых, министерства: внутренних дел, исламской культуры и ориентации, информации и юстиции. Остальные возглавлялись представителями гуманитарной и технической интеллигенции" (С. Алиев).
Закончив политические дела, третья фаза наконец-то взялась за экономику. "Попытки практического осуществления принципов "исламской экономики" показали, что она находится в явном противоречии с требованиями экономического развития страны, ведет к дальнейшему усилению кризисных явлений в народном хозяйстве... Это приводило к тому, что в хозяйственной деятельности, и особенно в сфере внешней торговли, установка на формирование исламской экономической системы постоянно сопровождалась практическими шагами, не совместимыми с кораническими принципами и декларируемой политикой" (Ю. Нагерняк).
Начиная с 1989 (до Ирана ли нам было в том году) Иран уже мог не оглядываться на политические лозунги и вести экономику, ориентируясь на жизнь, а не на теорию. Приватизация, либерализация цен, отказ от дотаций убыточных предприятий и т. д., что и нам уже знакомо... При том что население с 1976 года до 1986 года выросло на 16 миллионов (почти в 1,5 раза), национальный продукт упал, промышленность в 1989 году работала на 20 %. Однако "комплексное осуществление указанных мер позволило Ирану преодолеть кризис. В 1989-1990 гг. падение ВВП приостановилось, и он вырос на 4 %. В 1990-1991 гг. рост составил уже 8 %. Общий индекс промышленного производства, который с 1985 по 1988-й падал в среднем на 10 %, начал подниматься" (Н. Мамедова).
Таким образом, один из главных прогнозов на ближайшее время состоит в том, что до 2001 года главной темой останется экономика и экономический рост продолжится. При этом не будем забывать, что уже с 1997 года начнется постепенная подготовка к идеологическому 12-летию (2001-2013), в котором начнется интенсивная внутренняя работа по переосмыслению роли ислама в современном мире, работа по подготовке новой политической модели для четвертой фазы, модели, которую в той или иной степени примет для себя весь исламский мир.
Прогнозы по поводу Ирана, произнесенные как бы от имени Запада, не оправдались. Многими авторами предсказывалась отсталость, дикость, долгое мучительное возвращение на покинутую тропинку сотрудничества с Западом. Совершенно ясно, что возврата к старому нет, Иран идет своим путем и некоторое смягчение экономической линии ничего не доказывает, ибо экономика в имперском цикле наименее важная сфера. Более точными оказались прогнозы, произнесенные как бы от имени имперского сознания России. Имперцам импонирует противопоставление Ирана гегемонии США на фоне распада СССР. Другое дело, что и в этих прогнозах высказывается неуверенность в возможностях гордой страны противостоять Америке слишком долго. Однако уже в 1997 году отчетливо видно, как мощно вернулась Россия на арену мировой политики, как ловко она разрабатывает крошечные трещинки в отношениях США и Европы, США и Японии, США и третьего мира. И уж, конечно, Россия не преминет воспользоваться пропастью между США и лидером современного исламского мира - Ираном.
Отвлечемся и вспомним о предыдущих исламских циклах. Лишь первый цикл (Халифат) был самостоятелен во всех отношениях. Уже второй цикл (Османы) был циклом дублером, опаздывающим от цикла второй России на 60 лет. Третий исламский цикл (Моголы) дублировал с 48-летним опозданием цикл третьей Англии. Наконец, современный Иран с 24-летним опозданием дублирует наш родной цикл четвертой России. Вот почему его задачи не консолидация исламских земель и военная экспансия, как у османов (аналогично второй России), и не создание капитала, как у моголов (аналогично третьей Англии), а создание нового мира, новой идеологии, борьба с пустопорожней интерпретацией английского мира, реализованной в современных США. Вот почему резкий антиамериканизм, который Россия, как страна-созидатель, не может себе позволить, Иран сохранит и в третьей фазе, и в четвертой, когда США будут иметь уже довольно жалкий вид.
Возможностей для составления прогнозов на ближайшее будущее Ирана, точное определение его исторической координаты - безгранично много. Например, метод последовательных аналогий. Первая революция (1905) жаждала ограничить всевластие шаха, но привела к ещё большему могуществу шаха, вторая революция (1941) шла под лозунгом освобождения от иноземного присутствия, однако привела к сверхприсутствию иноземцев; наконец, третья революция (1977) шла под девизом создания максимально религиозного государства, а может окончиться полным равнодушием к исламским обрядам. Можно попробовать другие системы аналогий, потом сопоставить их друг с другом.
Очень важно помнить о том, что своей четвертой фазой имперский цикл Ирана войдет уже в новую эпоху (аналогичная история была с Моголом) и весь блеск и фантастическое великолепие четвертой фазы будет для мира не столько началом новой эпохи, сколько напоминанием об ушедшем мире бурного технического прогресса.
