Скоро постиг намерение Божие Моисей; как бы мгновенно образовался у него дух смиренного сознания силы своей в Боге (Исх. 3, И—12) — и без сомнения, с мыслию: вся могу о укрепляющем мя Боге, он пришел из Мадиама в Египет — возбуждать тот же дух и в народе. — «И вероваша людие, и возрадовашася» — о возможности избавления (4, 31); но и вера, и радость их были не более как краска на лице мертвеца. Еще более ослаб дух их, когда после первого предложения Моисеева фараону об их освобождении участь их сделалась несноснейшею, они навсегда обрекли себя на страдания, подавив всякую мысль о свободе (Исх. 14, 11): не хотели даже слушать Моисея — от малодушия и от дел жестоких, когда он, в другой раз, стал им говорить о том (6, 9). Так сильно выразили они здесь упадок своего духа, что у самого Моисея ослабили ревность о ходатайстве за них (ст. 12). Господь показал теперь народу, что Он есть Сам в Себе, и поставил потом как бы только зрителем Своей силы над фараоном, не обращаясь к нему. — Девять чудесных знамений совершается пред их очами; семь раз Моисей и Аарон приносят им от лица фараона весть о свободе, и семь раз фараон снова укреплял узы их рабства. Сначала их сердце могло оживляться радостью при обещании облегчения и снова замирать от скорби и страха при вести о жестокости фараона, могло возникать в надежде и снова падать в отчаяние, могло меньше надеяться и глубже падать. Но, когда потом они увидели, что сила Божия не сокращается, но более возрастает, когда, несколько раз предаваясь отчаянию, они извлекаемы были из него крепкою рукою Божиею, тогда неминуемо должна была в душе их зародиться мысль, что ряду чудес, верно, и конца не будет, должно было образоваться убеждение, что Бог отцов их, приблизившийся к ним для спасения, не опустит руки, не прекратит поражений. Убеждение благотворное. Спокойно, без смятений, отдыхало их сердце теперь под крепким покровом Божиим, оградившим его от казней. Бог поражал врагов их в защиту их, — и сердце их согрелось благонадежностию: Бог по нас, кто на нас? С этим чувством своей безопасности под кровом Божиим они покорно, без противоречий выполняют распоряжения, данные Моисеем к исходу, — и, когда после последнего чувствительнейшего поражения египтян получают свободу, торопливо удаляются из Рамсеса в Сокхоф.
Впрочем, это последнее обстоятельство довольно ясно показывает, что их благонадежность, чувство безопасности, сознание своей крепости в Боге, как новые в душе их, были еще очень слабы и готовы поколебаться при первой неудаче. Оттого Бог не повел их прямо в Палестину (Исх. 13, 17), оттого и в пустыне водил их среди разных намеренных искушений, чтобы укрепить сии чувства; часто поставляет в таких крайних обстоятельствах, где остается ожидать одной смерти, — и тут же подает скорую руку помощи, в опытное и внутреннейшее убеждение, что они сами по себе ничто и что вся сила их в Боге. В пустыне Бог дал народу устав и закон, и там испытывал его (Исх. 15, 25); а испытание, собственно, и есть раскрытие пред сознанием человека его силы в Боге и бессилия в себе.
Первый опыт такого испытания, по образу которого устроялись и другие, был при Чермном море. — Впереди море, сзади фараоново войско, Израиль в смертном страхе: расслабление духа, открывавшееся в Египте, снова возникло и овладело им еще в большей мере. Не зная, на что решиться, в смятении, он только ропщет (Исх. 14, 10—12). «Дерзайте, стойте… Господь поборет по вас», — воодушевляет его Моисей (ст. 13)… Колесницы фараоновы и сила его погрязают в море; сушею посреде моря прешедший Израиль (15, 4, 19) видит руку великую, верит Богу и Моисею, угоднику Его, и поет благодарственную песнь, полную воодушевленной благонадежности, чувства совершенной безопасности и сознания своей крепости в Боге: «Бог высоко превознесен и грозен (15, 1, 3, 11), но грозен для врагов моих; их гневом Своим попаляет, как солому, и для меня всхолмляет воды и очищает пучины (15, 7, 8); Он простер десницу, и пожрала их земля, но милостию ведет народ Свой.. — и провождает его силою (ст. 12—13); он Бог мой, Бог отца моего (ст. 2), народы слышат и трепещут (ст. 14), но страх и трепет их от величия мышцы Божией, явившейся тогда, когда проходил народ Его, народ Им приобретенный (ст. 16)». Народ видит, что все усилия врагов его ничтожны, что все народы в сравнении с ним — ничто; но усвояет себе такую силу и значение потому только, что он — народ Божий, народ, Богом избранный. Здесь дано ему ощутить Божие благоволение, внимание к себе, свою близость к Нему, и даже как бы сыновство, что, собственно, и должно быть основанием сознания своей крепости в Боге.
В таком же точно духе и с такою же целию воздвигнуты были и искушения при водах Мерры, в Рефидиме, — жаждою, в пустыне Син — голодом и пред Хоривом — нападением амаликитян. Поставляя в такие обстоятельства и тут же подавая скорую помощь, Господь опытно внушал народу Своему, что Он не попустит ему страдать от естественных нужд и притеснений со стороны языков, что Израиль всегда может ожидать и получать от Него довольство и безопасность, и в постоянное возбуждение и укрепление сих чувств дает им манну во всегдашнюю пищу и повелевает передать потомству Свою непременную волю об истреблении первых притеснителей — амаликитян. Так возбуждено и укреплено в сердце Израиля чувство своей близости к Богу и Его покровительства, сознание своей силы и значительности, довольства и безопасности в Нем. При всем том сделано еще не все. Такие чувства не могут быть первоначальными, коренными. Они по существу своему суть чувства, близкие к главному и только ограждающие его; а основное чувство, или убеждение, должно зародиться и воспитаться еще глубже в сердце уже под их благотворным влиянием и защитою, — это убеждение в необходимости исполнять волю Божию. Совесть не попустит образоваться чувству близости к Богу и Его покровительства в том, кто преступает волю Божию, не даст места радости и блаженству от чувства безопасности и довольства в Боге в сердце того, кто неправо ходит пред Богом. С другой стороны, кто чувствует близость свою к Богу, кто уверен в Его покровительстве и избрании и в Нем сознает свою силу и величие, — в душе того не может не зародиться желание действовать как бы от лица Божия, не может не образоваться решимость ходить не иначе, как по Его предписаниям. Оттого видим, что сие последнее расположение и образуется у Израиля непосредственно вслед за первым, и даже в одно и то же время, попеременно с ним, того чтобы они в образовании и возрастании помогали взаимно друг другу.
Ожил дух Израиля в Египте под крепкою рукою Божиею — и Бог дает ему выполнить первую волю Свою: распоряжения касательно исхода из Египта и заповедь о Пасхе, из коих только последняя объявлена постоянным законом. Израиль в первый раз вкусил чувство свободы под защитою Божиею вне пределов рабства своего в Сокхофе — и получает два закона: о празднике опресноков и о посвящении первенцев Богу, с подробными внушениями постоянной памяти о значении их и с повелением передать их потомству (Исх. 13, 9—16). По переходе чрез море Израиль вполне понял и восчувствовал свою безопасность, силу и величие, свою близость к Богу и особенное Его покровительство себе, и чрез три дня, при водах Мерры, Бог открыто уже поставляет сии блага в полной зависимости от исполнения Своей воли. Всегда будешь под кровом Моим, — как бы так говорил ему Бог, — всегда будет тебе благо, если послушаешь гласа Моего и сотворишь угодное предо Мною (Исх. 15, 26). И, чем больше дух народа укреплялся в благонадежности, тем сильнее внедрял Господь убеждение в необходимости исполнять волю Его, и, когда покойная жизнь под кровом Его делалась как бы обыкновенного от постоянства и могла дать место оплошности и послаблению, Он показует Себя бдящим над путями людей: «искушу их, аще пойдут в законе Моем, или ни» (Исх. 16, 4), — и опытным ощутительнейшим образом уверяет, что ни одно преступление не может укрыться от ока Его и что у Его правды всегда готов для него суд и казнь (ст. 20, 28). Все это должно было образовать в душе Израиля, — под чувством безопасности, силы и значительности своей в Боге, — желание и решимость творить всегда угодное Ему и убеждение, что и под кровом Его нельзя быть покойным тому, кто не ходит путями Его.
После сего довольно понятно всякому сердце Израиля у подножия Синая, для каждого видны чувства, исполнявшие его здесь. Они доселе, можно сказать, только не выяснены для самого Израиля, не раскрыты до понятной определенности пред его сознанием, не благословлены и не освящены Богом, — вообще, не возведены в полноту и не поставлены в закон. Это сделано заветом Бога с народом. — Бог обещает им то, что в чувстве они ожидают от Него, или даже чем в чувстве уже обладают от Него, и требует того, что в чувстве давно уже предложено и предано Ему. «Сами видесте», говорит Господь, «елика сотворих египтяном, и подъях вас яко на крылех орлих и приведох вас к Себе; и ныне аще слухом послушаете гласа Моего, и сохраните завет Мой, будете Ми людие избрании от всех язык: Моя бо есть вся земля; вы же будете Ми царское священие и язык свят» (Исх. 19, 4—6). То есть как бы так говорил Господь: сами в себе вы ничтожны, но видите, как Я укрепил и возвеличил вас в Египте, как упокоил и обезопашивал потом. И отныне будете под покровом Моим, — избираю вас Себе из всех народов, — только слушайте гласа Моего. Народ того и жаждал. Он дошел уже до чувства своего избрания и особенной близости Бога к себе, ощутил свою безопасность и силу под кровом Его и сердцем вкусил радости и блаженства от сих преимуществ: он желал теперь одного, чтобы Сам Бог благословил и избрал тот порядок, который познакомил его с неземными ощущениями. Предварительно еще в душе его зародилось желание творить угодное Богу, покровителю своему, и возросло до убеждения в необходимости такой жизни: теперь ему хотелось только, чтобы Бог Сам открыто принял сию жертву сердца, хотелось увериться, что их решимость творить угодное Ему Ему благоугодна. После сего очень понятен тот восторг, то воодушевление, с каким неоднократно израильтяне выражали свою готовность принимать и выполнять повеления Божий: «отвещаша вси людие единодушно и рекоша: вся, елика рече Господь, сотворим и послушаем» (Исх. 19, 8).
