«Женщина», – вот самое благородное имя, которое можно дать душе, гораздо благороднее, чем «дева». Хорошо, когда человек принимает в себя Бога; в этом принятии является его девственность. Но еще лучше, когда Бог становится в нем плодотворным. Ибо принести плод – значит воистину отблагодарить за дар; и когда душа в ответной благодарности рождает в Отчем сердце Бога Иисуса – это дело женщины.
Много добрых даров принимает девственное лоно, но не возрождаются они вновь плодородием женщины, не становятся истинной благодарностью Богу. Все дары погибают и уничтожаются, и человек не становится от этого ни блаженнее, ни богаче. Ибо ни к чему душе ее девственность, если при этом она не женщина, со всею женской плодовитостью. Вот в чем вред. Поэтому я и говорю: Иисус был принят девою, которая была женщиной.
Редко брак приносит людям в год более одного плода. Но я имею здесь в виду людей, по-иному женатых, – тех, кто связали себя молитвой, постом, бдением и другим послушанием и самобичеванием. Всякую привязанность к какому-нибудь делу (если она отнимает у тебя свободу ожидать Бога и следовать только за Ним каждое мгновение, быть Им просвещенным в том, что тебе делать и чего не делать, – новым и свободным каждую минуту, как будто бы ты и не имел, не желал и не знал ничего другого), всякую связь и поставленную перед собой задачу, которая отнимает у тебя свободу, называю я сейчас «годом брака». Ибо душа твоя не принесет плода, прежде чем не свершишь ты дела, которому с трепетом отдаешься, и не найдешь ты спокойствия ни в Боге, ни в себе, пока не осуществишь в мире этого дела. Иначе нет тебе мира; и не принесешь ты плода целый год. Но и тогда этот плод будет не очень значительным, ибо рожден из души, связанной, прикованной к делу, – не из свободы!
Так бывает с теми, кого я называю «женатыми людьми», с теми, кто связали себя по своему собственному произволу. Напротив, «дева, которая при том женщина», свободная, никаким произволом не связанная душа, так близка ежечасно к Богу, как к себе самой, и приносит много плодов, и плодов значительных: она рождает не более и не менее, как Самого Бога.
Через этот плод и рождение его становится девственная женщина родительницей! Сто, тысячу раз на дню, и даже без числа раз рождает она и приносит плод из благороднейших глубин! И чтобы сказать еще точнее: из той самой глубины, из которой Отец рождает Свое вечное Слово, там же и она становится плодоносной сородительницей.
Ибо Иисус – свет и явление Отчего сердца (и мощно просветляет Он Отчее сердце!) – сей Иисус стал с ней единым, и она с Ним: она сияет и светит с Ним, как лучистое, ясное сияние в божественном сердце Отца.
Я уже сказал: в душе есть сила, которая не касается плоти и времени; она истекает из духа, в духе пребывает и вся – дух. В ней зеленеет и цветет Бог в полной славе и радости которую вкушает Сам в Себе. Там радость так сердечна, радость так велика, что она не может быть постигнута умом, не может быть выражена словами.
Ибо в этой силе вечный Отец беспрерывно рождает Своего вечного Сына, и душа сорождает Сына Отцу, и себя самое рождает, как этого сына, в нераздельной силе Отца.
Если бы некто обладал целым королевством или всеми сокровищами на земле, и все это оставил бы с легким сердцем ради Бога, и стал бы беднейшим из людей, которые когда-либо жили на земле, и Бог дал бы ему столько выстрадать, сколько не давал никогда никому, и он терпеливо переносил бы это до самой смерти, а Бог хоть на одно мгновение открылся бы ему таким; каков Он в той силе, – то радость человека того была бы так безмерна, что все страдания его и лишения показались бы ему слишком ничтожными. Даже если бы затем Бог не дал ему больше ни капельки Царствия Небесного, с него было бы довольно этой радости!
Ибо Бог в этой силе, как в вечном мгновении. И человек не мог бы стареть, если бы дух его был всегда соединен с Богом в этой силе. Ибо мгновение, в которое Бог создал первых людей, и мгновение, в которое исчезнет последний человек, и мгновение, в которое я сейчас здесь говорю, в Боге равны. Человек, что живет в одном свете с Богом; не знает ни страдания, ни начала, ни продолжения, но одну ровную вечность. У него, заключенного в самой правде, много отнято, но сущность всех вещей пребывает в нем. Никакой случай, ничто в будущем не может дать ему ничего нового; беспрерывно и вечно вновь зеленеющий, живет он в одном мгновении. Такова божественная власть этой силы.
Есть еще одна сила, которая бесплотна. Она истекает из духа, в духе пребывает и вся – дух. В этой силе Бог беспрестанно горит и пламенеет во всем Своем избытке, во всей Своей сладости и отраде. И отрада эта так велика, что никто не может в достаточной мере свидетельствовать и говорить о том поистине. Я только говорю: найдись один-единственный человек, которому было бы дано бросить туда на одно мгновение взгляд, разумный, действительный взгляд в эту радость, в эту отраду, то все, что дано было бы ему выстрадать, и все страдание, которое потребовал бы от него Бог, – все это было бы для него пустяком, ничтожеством, и даже скажу более того: это было бы для него радостью и благодеянием.
Если ты хочешь узнать о сострадании: твое ли оно или Божье, вот как ты можешь отличить это. Если ты страдаешь за себя, это страдание причиняет тебе всегда боль и его трудно выносить. Если же ты страдаешь только ради Бога и за Бога, такое страдание не причиняет тебе боли и не тяжело. Ибо тяжесть его несет Бог. И если бы на такого свалилось сразу все страдание, какое когда-либо выстрадали все люди, какое несет целый мир, это не причинило бы ему боли и не было бы ему тяжело. То, что терпит человек ради Бога, легко и сладко ему.
Я однажды сказал, что есть сила в духе и она одна свободна. Порой я говорил, что есть в душе крепость; иногда – что это свет, и иногда еще называл я это искоркой. Теперь говорю я, что это не «то» и не «это», и вообще не «что-либо». Это так же далеко от «того» и «этого», как небо от земли. Поэтому я определю это еще более благородным образом, чем раньше. И вот оно уже смеется и над «благородным», и над «образом» и превзошло далеко все это! Оно свободно от всех имен и ликов, свободно и чисто, как свободен и чист один Бог. И чисто в самом себе. Оно цельно и замкнуто в себе самом, как целен и замкнут в Себе Самом один лишь Бог. Так что выявить этого никаким образом нельзя.
В той, первой силе, о которой я говорил, зеленеет и цветет Бог во всем Своем божестве, и в Боге – Дух. В ней рождает Отец своего Единородного Сына из Себя Самого и как Себя Самого. Ибо в этой силе Его истинная жизнь. Дух рождает вместе с Отцом этого же Сына, и Сам Он в свете этой силы Сын и Истина.
Если бы вы могли прислушаться вместе с моим сердцем, вы поняли бы, что я говорю, ибо это правда и сама правда говорит это! Смотрите и примечайте! Так цельна и замкнута эта возносящаяся надо всем крепость души, о которой я говорю сейчас, что благородная сила души, о которой я только что говорил, недостойна бросить туда ни единого взгляда, а также и та, вторая сила, где непрестанно горит и пламенеет Бог. Настолько выше всякого определения, всяких сил, то Одно-Единое, что ни одна душевная сила и вообще ничто, имеющее какую-либо определенность, не могут бросить туда взгляда. Ни даже Сам Бог!
Воистину и как Бог свят: Бог никогда не бросил бы туда ни малейшего взгляда, поскольку Он лицо!
Это ясно. И потому, если бы надлежало Богу взглянуть туда, то это стоило бы Ему всех Его божественных имен и свойства быть лицом; все это должен Он оставить. Но поскольку Он Единое без дальнейшего определения: не Отец, не Сын, не Дух Святой, но нечто свободное от всякого «то» и «это», – постольку проникает Он в то Единое, которое я называю крепостью души. Иначе не может Он войти туда. Но так войдет Он туда, и так – Он уже там. В этой части душа подобна Богу; и не иначе!
То, что я сказал вам, правда: призываю правду во свидетели перед вами и даю душу мою залогом.
Чтобы были вы такими крепостями, к которым восходил бы Иисус, и был бы нами принят, и остался бы в нас навек, как я об этом сказал, да поможет нам Бог! Аминь.
«Знайте, что близко Царствие Божие!» – говорит Господь. Оно в нас! И святой Павел говорит так же: «Спасение наше ближе, нежели мы думаем».
Знайте же, как близко от нас Царствие Божие! Мы должны со всею точностью уяснить себе смысл этих слов! Если б я был царь, а сам того не знал, – то, будучи царем, я не был бы царем. Но если я твердо убежден, что царь, и все люди вместе со мной того же мнения, и я наверняка знаю, что так думают все люди, тогда – я царь и все сокровища царства – мои. Но если не хватает хоть одного из этих трех условий, тогда я не могу быть царем. Так же и наше блаженство зависит от того, что мы познаем и сознаем высшее благо – Самого Бога!
В моей душе есть сила, воспринимающая Бога. Ничто не близко мне так, как Бог. В этом я так же уверен, как и в том, что жив. Бог мне ближе, чем я сам себе. Мое существование зависит от того, что Бог тут, что Он близок!
