Последователь адвайты говорит: разве не есть все сущее Абсолют, если абстрагироваться от имен и форм? Разве не есть Бог потаеннейшая Душа всего живого? — спрашивает последователь вишишта-адвайты.
«Даже плоды почитания адитьев дарует сам Брахман, ибо Он есть Властитель всего», — говорит Шанкара в Брахма-сутра-бхашье.[287] «Брахман становится объектом поклонения, поскольку как Брахман он налагается на пратики таким же образом, как Вишну или иные налагаются на свои изображения».
К поклонению пратимам относится все то, что было сказано о пратиках — если изображение заменяет божество или святого, то поклонение не ведет к бхакти и не открывает путь к освобождению, если же изображение рассматривается как символ единого Бога, то поклонение направляет верующего и к бхакти, и к мукти.
Мы видим, что среди мировых религий ведантизм, буддизм и некоторые ветви христианства широко используют изображения, и только две религии — ислам и протестантство — отказываются от их помощи. Тем не менее, мусульмане используют могилы своих святых и мучеников за веру почти так же, как другие используют иконы или статуи. Что же касается протестантов, то они, отвергая все вещественные опоры религии, уходят все дальше и дальше от духовности. В настоящее время едва ли осталась разница между ними и последователями Огюста Конта,[288] или агностиками, исповедующими чисто этическое учение.[289] Когда христиане и мусульмане поклоняются изображениям, в какой бы форме они это ни делали, поклонение напоминает отношение к пратикам и пратимам как к самоценным объектам, это не «помощь прозрению», не дриштисаукарьям Бога, то есть, в лучшем случае, такое поклонение является ритуалистической кармой и не ведет к бхакти или к мукти. Душа отдается не Ишваре, а объектам, поэтому такого рода использование образов, гробниц или храмов есть чистейшее идолопоклонство, которое само по себе не грешно и не порочно, просто ритуально, — это карма, и верующий должен получить и получит ее плоды.
Теперь нам предстоит рассмотреть то, что называется ишта-ништха. Стремящийся ступить на путь бхакти должен помнить, что «есть много мнений и есть много путей».[290] Он должен знать, что сколько бы ни было на свете религий, сколько бы ни было в каждой сект — все они являются различными проявлениями величия Бога.
«Тебя называют множеством имен, Тебя стараются разделить этими именами, но в каждом имени раскрывается Твое всемогущество… Через любое из них Ты достигаешь того, кто верует, и нет ни особого имени, ни особого времени, если душа полна сильной любви к Тебе. Легок доступ к Тебе, и только по несчастью не могу я любить Тебя».[291]
Более того, бхакта должен избегать не то что ненависти, даже осуждения тех лучащихся сынов Света, которые основали различные религии. Бхакта не должен даже слушать дурного о них. Но немногие способны испытывать и симпатию, и глубокое понимание, и всепоглощающую любовь. Как правило, либеральные секты утрачивают силу религиозного чувства, и их религия легко может выродиться в своего рода политико-социальный клуб. С другой стороны, яростное узколобое сектантство, проявляя весьма похвальную любовь к собственному идеалу, явно черпает всю эту любовь из ненависти к тем, кто не разделяет — до мелочей — их точку зрения. Ах, если бы Бог наполнил этот мир людьми, которые умели бы и истинно любить, и распространять свою любовь на все! Но таких людей очень мало. Все равно, надо стараться научить человечество этому прекрасному сочетанию силы любви с широтой взглядов, что можно сделать через ишта-ништху — прочную приверженность избранному идеалу. Всякая религия или секта предлагает человечеству только свой собственный идеал, но вечная ведантическая религия распахивает перед человеком бесконечное множество дверей, ведущих в святая святых храма духовности и предлагает человечеству почти неисчерпаемый набор идеалов, каждый из которых есть проявление Предвечного. С нежной заботливостью указывает веданта различные пути, прорубленные в скале реальности людского существования великими сынами, человеческими воплощениями Бога, жившими в прошлом, живущими сейчас. Веданта с распростертыми руками приглашает всех — даже тех, кому еще предстоит быть — в обитель Истины и океан Блаженства, где человеческая душа, освобожденная от пут майи, может наслаждаться совершенной свободой и вечной радостью.
Вот почему бхакти-йога налагает на нас непременное обязательство избегать ненависти или отрицания любого из путей, ведущих к спасению. Однако юное деревце необходимо оградить и оберегать, пока оно не вырастет. Хрупкий росток духовности умрет, если его слишком рано открыть воздействию постоянно меняющихся идей и идеалов. Есть множество людей, которые во имя того, что им кажется религиозным либерализмом, по сути, удовлетворяют свое праздное любопытство постоянной сменой различных идеалов. Встреча со все новыми идеями превращается в своего рода болезнь, что-то наподобие религиозного алкоголизма. Таким людям непрестанно хочется слышать что-то новое, что заново возбуждает их, щекочет нервы, но как только возбуждение остынет, они кинутся искать другое. Для них религия — это интеллектуальный опиум и больше ничего.
Рамакришна говорит: «Бывают другие люди, похожие на жемчужную раковину из притчи. Когда восходит звезда Свати, ракушка поднимается со дна морского на поверхность ловить дождевые капли. Распахнув створки, плавает она по поверхности вод, пока не упадет в нее дождевая капля. Тогда уходит ракушка глубоко, на самое дно, чтобы взрастить в себе прекрасную жемчужину».[292]
Вот самое поэтичное и четкое объяснение того, что есть ишта-ништха. Человеку, только ступившему на путь религиозной любви, абсолютно необходима эка-ништха, приверженность одному идеалу. Он должен сказать себе, как говорил Хануман в «Рамаяне»: «Хоть мне известно, что и Бог Шри, и Бог Джанаки есть проявления все того же Высшего существа, но все, что есть во мне, принадлежит одному только лотосоглазому Раме».
Или, как говорил премудрый Тулси Дас: «Изведай сладость всего, сиди со всеми, повторяй все имена, говоря да, да! — но твердо держись своего».[293]
И тогда, если искренне тянется к любви человек, из крохотного семени вырастет могучее дерево, огромное, как баньян, который будет выбрасывать все новые ветви, все новые корни, пока не покроет все поле религии. Так истинный бхакта осознает, что Тот, кто всю жизнь был его идеалом, почитаем через идеалы всех вер, под всеми именами, в самых разных формах.
О методе и средствах бхакти-йоги мы читаем в комментарии Рамануджи к «Веданта-сутрам»: «Достичь Этого можно через различение, обуздание страстей, упражнения, жертвенный труд, чистоту, силу и подавление излишней веселости».[294]
Различение, или вивека, означает по Раманудже, в числе прочего и разборчивость в еде, различение чистой и нечистой пищи. Пища может быть нечистой по трем причинам: (1) В силу своей природы, как, например, чеснок. (2) Если она прошла через руки людей плохих или повинных в чем-либо. (3) От физических нечистот — грязи, волосков и прочего.
В шрути сказано — чистая пища очищает саттву и укрепляет память, и Рамануджа повторяет это, цитируя по Чхандогья упанишаде.
Пища играет огромную роль в жизни бхакты. Исключая крайности, которыми увлекаются некоторые секты, чистота пищи очень важна, это правда. Вспомним, что философия санкхьи учит: саттва, раджас и тамас, которые в состоянии однородного равновесия образуют пракрити, а в неравновесном, смешанном состоянии — нашу вселенную, есть и суть, и свойства пракрити. Таким образом, они и есть материал, из которого создан человек, а преобладание в человеке элемента саттва является непреложным условием духовного развития. Пища дает строительный материал для нашего тела и в очень значительной степени обусловливает наше ментальное устройство, поэтому пища, потребляемая нами, чрезвычайно важна. Однако и в этом вопросе, как и в других тоже, фанатичность, которой не избежать новичку, не относится к познавшему.
В конечном счете разборчивость в еде все равно вторична. Шанкара в комментарии к Упанишадам по-своему трактует положение, цитировавшееся выше, давая совершенно иное толкование слову «ахара», обыкновенно переводимому, как «пища». Он считает, что под ахарой имеется в виду «все, что вбирается. Знание ощущений — звуковых и прочих — вбирается для использования душой; очищение знания, получаемого через органы чувств, есть и очищение пищи, ахары. Под „очищением пищи“ понимается получение чувственного знания, не замутненного склонностями, отвращением или заблуждением, — такой смысл. Очищением знания или ахары саттва внутренних органов тоже очищается, чем восстанавливается неразрывность памяти о Бесконечном, истинная природа которого описана в священных текстах».
