В шрути сказано — чистая пища очищает саттву и укрепляет память, и Рамануджа повторяет это, цитируя по Чхандогья упанишаде.
Пища играет огромную роль в жизни бхакты. Исключая крайности, которыми увлекаются некоторые секты, чистота пищи очень важна, это правда. Вспомним, что философия санкхьи учит: саттва, раджас и тамас, которые в состоянии однородного равновесия образуют пракрити, а в неравновесном, смешанном состоянии — нашу вселенную, есть и суть, и свойства пракрити. Таким образом, они и есть материал, из которого создан человек, а преобладание в человеке элемента саттва является непреложным условием духовного развития. Пища дает строительный материал для нашего тела и в очень значительной степени обусловливает наше ментальное устройство, поэтому пища, потребляемая нами, чрезвычайно важна. Однако и в этом вопросе, как и в других тоже, фанатичность, которой не избежать новичку, не относится к познавшему.
В конечном счете разборчивость в еде все равно вторична. Шанкара в комментарии к Упанишадам по-своему трактует положение, цитировавшееся выше, давая совершенно иное толкование слову «ахара», обыкновенно переводимому, как «пища». Он считает, что под ахарой имеется в виду «все, что вбирается. Знание ощущений — звуковых и прочих — вбирается для использования душой; очищение знания, получаемого через органы чувств, есть и очищение пищи, ахары. Под „очищением пищи“ понимается получение чувственного знания, не замутненного склонностями, отвращением или заблуждением, — такой смысл. Очищением знания или ахары саттва внутренних органов тоже очищается, чем восстанавливается неразрывность памяти о Бесконечном, истинная природа которого описана в священных текстах».
Эти два объяснения кажутся противоречивыми на первый взгляд, но оба и состоятельны, и необходимы. Управление и владение тем, что может быть названо тонким телом, то есть умом, является без сомнения функцией, более высокой, чем управление плотью, грубым телом. Но владение грубым телом совершенно необходимо для того, чтобы перейти к владению телом тонким. Поэтому начинающий должен обращать особое внимание на диетические правила, которые освящены авторитетом поколений достойных учителей, избегая, однако, крайностей, безмозглого фанатизма, загоняющего религию на кухню, как это и произошло с иными из наших сект, безо всякой надежды на то, что благородная истина религии когда-нибудь выберется на свет духовности из этого обыкновенного материализма. Это уже не бхакти, не джняна и не карма, а особый род помешательства, и те, кто отдается ему, имеют больше шансов попасть в больницу для душевнобольных, чем в брахмалоку. Разумнее смотреть на это вот как: разборчивость в еде необходима для достижения возвышенного состояния ума, которое иным путем недостижимо.
Следующее, чем надо заниматься, — это управление собственными страстями. Главная ценность религиозной культуры и заключается в способности удержать индрии — органы чувств — от тяготения наружу, к объектам чувственных восприятий и поставить их под контроль воли. Затем нужно упражнять себя в самоограничении и в самоотречении. Огромные возможности божественной реализации, которыми обладает душа, не могут быть приведены в действие без борьбы и постоянного упражнения.
«Ум должен быть постоянно сосредоточен на Боге».[295]
Вначале очень трудно заставить себя постоянно думать о Боге, но каждое новое усилие укрепляет эту способность. Кришна в Бхагавад-Гите говорит: «Это достигается упражнениями и отрешенностью от привязанностей, о сын Кунти».[296]
И, конечно, никогда не должен прерываться жертвенный труд — пять великих жертв, панчамахаяджна: труд во имя богов, мудрецов, предков, гостей и всех созданий.[297]
Чистота — основа, на которой зиждется все здание бхакти. Нетрудно приучить себя к очищению плотской оболочки и к разборчивости в еде, но такого рода чистоплотность не имеет никакой ценности без внутренней чистоты. Рамануджа перечисляет следующие качества, необходимые для внутренней чистоты: сатья — правдивость, арджава — искренность, дайя — бескорыстный труд на благо других, ахимса — непричинение никому вреда помыслом, словом или поступком, анабхидхья — способность не желать чужого, не предаваться пустым мыслям, не помнить причиненные тебе обиды. Особого внимания в этом перечне заслуживает ахимса — непричинение вреда. Можно сказать, что ахимса есть наше обязательство по отношению ко всему живому. Ахимса не означает, как кажется некоторым, ненасилие по отношению к людям и безжалостность по отношению к животным; ахимса не означает защиту собак с кошками и кормление сахаром муравьев при свободе всячески истязать брата своего, человека! Поразительно, как в этом мире чуть не любая благородная идея может быть доведена до отвратительной крайности. Доброе дело, доведенное до крайности и творимое в соответствии с буквой, но не с духом, превращается в чистейшее зло. Смрадные монахи иных религиозных сект, которые не моются, чтобы нечаянно не погубить насекомых на себе, не задумываются над тем, какие неприятности они доставляют, какие болезни разносят. Подобные вещи не имеют связи с религией Вед.
Ахимса проверяется отсутствием зависти. Любой может совершить добрый поступок или принести щедрый дар под влиянием минутного порыва или в силу суеверия, однако по-настоящему любит человечество только тот, кто никому не завидует. Так называемые великие мира сего, как мы хорошо знаем, соперничают за известность, за славу, за крупицы золота. Пока живет в сердце зависть, мы далеки от совершенства ахимсы. Ни коровы, ни овцы не едят мясо, но делает ли это их великими йогами, последователями ахимсы? Любой дурак может отказаться от принятия определенной пищи, но едва ли это ставит его выше травоядного животного. Если даже человек питается исключительно травой, но способен обмануть вдову или ребенка, пойти на гнусности ради денег, то он хуже всякой скотины. Но тот, чей ум не посещает мысль о причинении вреда кому бы то ни было, кто радуется процветанию заклятейшего из своих врагов, он подлинный бхакта, он йог, он гуру всех людей, пусть даже он ест свинину три раза в день. Мы должны всегда помнить, что внешние проявления имеют ценность только как опоры для развития внутренней чистоты. Лучше ограничиться одной внутренней чистотой, если нет возможности досконально соблюдать ее внешние проявления. Но жалок человек и жалок народ, которые забывают подлинную, внутреннюю, духовную суть религии и механически держатся насмерть за внешние формы. Формы имеют ценность лишь до тех пор, пока они есть выражение внутренней жизни. Если они перестали выражать внутреннюю жизнь, ломайте их без жалости.
Следующий шаг к достижению бхакти-йоги — это анавасада, сила. В шрути указано: «Слабому не достичь Атмана».[298] Здесь речь идет о слабости как плоти, так и духа. Только сильные, только настойчивые могут ступить на этот путь. На что способны хлипкие, маленькие, болезненные существа? Они сломаются от первого же движения таинственных сил тела и ума, пробужденных занятиями любой йогой. Добьются успеха «молодые, здоровые, сильные». Следовательно, физическая сила является непременным условием. Только сильное тело способно вынести шок, возникающий при попытках управлять органами чувств. Кто хочет стать бхактой, должен быть сильным, должен быть здоровым. Когда принимаются за йогу несчастные больные люди, они могут вогнать себя в совершенно неизлечимую болезнь или ослабить свой ум. Добровольное ослабление тела никак не является путем к духовному развитию.
Не могут преуспеть в достижении Атмана и те, чей ум слаб, — бхакта должен быть жизнерадостен. В западном представлении религиозный человек никогда не улыбается, тучи постоянно омрачают его чело, а губы вечно опущены книзу. Люди с изнуренными телами и суровыми лицами не йоги, а пациенты для медиков. Настойчив в достижении цели жизнерадостный человек. Сильный умом способен проложить себе путь через неисчислимые трудности. И самое трудное — сумеет прорвать сеть майи, а это деяние, которое под силу лишь гигантам воли.
Но жизнерадостность не должна переходить в веселость, веселость нужно сдерживать в себе — ануддхарша есть умеренность в веселье. Излишняя веселость не дает человеку думать о серьезном и к тому же впустую растрачивает мыслительную энергию. Чем сильнее воля, тем меньше она поддается воздействию эмоций. Чрезмерная веселость так же не нужна, как скорбная серьезность, религиозная реализация возможна лишь тогда, когда ум пребывает в постоянном состоянии гармонического равновесия.
Вот что нужно, чтобы начать учиться любви к Богу.
ПАРА-БХАКТИ, ИЛИ НАИВЫСШАЯ ПРЕДАННОСТЬ
