У этих заблуждений, похоже, есть два источника. Во-первых, непонимание природы истинного покаяния. В самом деле, истинное покаяние нуждается в любви, без которой не устраняется ни один грех, и потому они полагали, что однажды обретенная любовь не может быть утрачена, вследствие чего покаяние, если оно истинно, не нуждается в повторении, поскольку никогда не может быть устранено грехом. Но это [мнение] было опровергнуто нами во второй части (ИИ-ИИ, 24, 11), где мы показали, что однажды обретенная любовь может быть утрачена по причине свободной воли, так что и после истинного покаяния человек может совершить смертный грех. Во-вторых, они ошибались в своей оценке тяжести греха, поскольку полагали, что грех, совершенный человеком после того, как он был прощен, настолько тяжек, что быть прощеным никак не может. При этом их заблуждение простиралось не только на сам грех, который даже после прощения [предшествующего] греха может быть более или менее тяжким, чем тот, что был прощен, но в еще большей степени – на бесконечность божественного милосердия, которое превосходит любое количество и тяжесть грехов, согласно сказанному [в Писании]: «Помилуй меня, Боже, по великой милости Твоей, и по множеству щедрот Твоих изгладь беззакония мои!» (Пс. 50:3). Поэтому столь предосудительными были слова Каина, сказавшего: «Наказание мое больше, нежели снести можно!» (Быт. 4:13). И поскольку милосердие Божие дарует прощение покаявшимся грешникам без какого-либо ограничения, [в Писании] сказано: «Безмерна и неисследима милость обетования Твоего, ибо Ты… [кающийся] о злобах человеческих» (2 Пар. 37). Отсюда очевидно, что покаяние может быть многократно повторено.
Ответ на возражение 1. Иные евреи полагали, что человек может быть омыт в купели крещения несколько раз, поскольку их Закон указал им несколько мест для омовения, в которых они имели обыкновение многократно очищать себя от всяческой скверны. В опровержение этого апостол пишет евреям, что «невозможно однажды просвещенных», а именно посредством крещения, «опять обновлять покаянием», а именно во время крещения, которое, как сказано в послании к Титу, является «банею возрождения и обновления Святым Духом» (Тит. 3:5). При этом он объясняет причину этого, а именно что посредством крещения человек умирает с Христом, в связи с чем далее добавляет: «Когда они снова распинают в себе Сына Божия» (Евр. 6:6).
Ответ на возражение 2. Амвросий говорит о торжественном покаянии, которое не повторяется в Церкви, о чем мы поговорим ниже.
Ответ на возражение 3. Как говорит Августин [в своей книге, посвященной покаянию], «в разное время Господь возвратил зрение многим слепым и силу многим расслабленным, на примере столь различных людей показав, когда исцелением человека от проказы, а когда – от слепоты, что одни и те же грехи прощаются многократно. Поэтому, дабы грешник не впал в отчаяние, Он исцелил так много бесноватых и немощных, так много хромых, слепых и расслабленных; поэтому, дабы всякий страшился соединяться с грехом, Он представлен как исцеляющий всякого единожды; поэтому Он объявил Себя врачом, желанным не здоровым, а больным. Но какой врач не знает, как лечить вернувшуюся болезнь? А если человек болеет сотню раз, то и врачу надлежит исцелять его сотню раз; тот же, кто не преуспевает там, где преуспевают другие, является по сравнению с ними дурным врачом».
Ответ на возражение 4. Каяться – значит оплакивать прошлые грехи и, оплакивая их, не совершать оплакиваемые снова ни делом, ни в намерении. Тот же, кто, каясь в содеянном, намеревается опять это делать либо даже актуально совершает тот же или иной вид греха, является не кающимся, а притворщиком. Но если человек впоследствии согрешит – актуально или в своем намерении, – то это не отрицает того, что его прежнее покаяние была действительным, поскольку действительность прежнего акта не уничтожается последующим противоположным ему актом. В самом деле, то, что кто-то сидит, не отрицает того, что прежде он поистине бежал, и точно так же то, что кто-то грешит, не отрицает того, что прежде он поистине покаялся.
Ответ на возражение 5. Крещение получает силу от страстей Христа как духовное возрождение, сопровождаемое духовной смертью прежней жизни. Но «человекам положено однажды умереть» (Евр. 9:27) и однажды родиться, и потому человек должен креститься единожды. С другой стороны, покаяние получает силу от страстей Христа как духовное врачевание, которое может быть неоднократно повторено.
Ответ на возражение 6. По словам Августина [сказанным им в его книге, посвященной покаянию] «очевидно, что грехи крайне противны Богу и Он всегда готов их истребить, чтобы сотворенное Им не погибло и чтобы любимое Им не было утрачено» из-за отчаяния.
Вопрос 85. О ПОКАЯНИИ КАК ДОБРОДЕТЕЛИ
Здесь мы исследуем покаяние как добродетель, под каковым заглавием наличествует шесть пунктов: 1) является ли покаяние добродетелью; 2) является ли оно особой добродетелью; 3) к какому виду добродетели оно относится; 4) о его субъекте; 5) о его причине; 6) о его отношении к другим добродетелям.
Раздел 1. ЯВЛЯЕТСЯ ЛИ ПОКАЯНИЕ ДОБРОДЕТЕЛЬЮ?
С первым [положением дело] обстоит следующим образом.
Возражение 1. Кажется, что покаяние – не добродетель. В самом деле, мы уже показали (65, 1; 84, 1), что покаяние – это таинство, числящееся среди других таинств. Но ни одно из других таинств не является добродетелью. Следовательно, и покаяние – не добродетель.
Возражение 2. Далее, как говорит Философ, «о стыде не приличествует говорить как о добродетели»[237] – как потому, что он является страстью, сопровождаемой телесными изменениями, так и потому, что он не является расположенностью чего-то совершенного, поскольку связан с дурным деянием, которого добродетельный совершать не должен. Но и покаяние точно так же является страстью, сопровождаемой телесными изменениями, а именно слезами, поскольку, по словам Григория, «каяться – значит оплакивать содеянные грехи»[238]. Кроме того, оно связано с дурными деяниями, а именно грехами, которые добродетельный совершать не должен. Следовательно, покаяние – не добродетель.
Возражение 3. Далее, согласно Философу, «добродетельный не предстанет посмешищем»[239]. Но разве не смешно сожалеть о том, что содеяно в прошлом, которое изменить нельзя? Однако именно в этом и состоит покаяние. Следовательно, покаяние – не добродетель.
Этому противоречит следующее: предписания Закона относятся к актам добродетели, поскольку «законодатель желает сделать граждан добродетельными»[240]. Но в божественном Законе есть предписание о покаянии, а именно: «Покайтесь…» и так далее (Мф. 4:17). Следовательно, покаяние – добродетель.
Отвечаю: как уже было сказано (84, 10), каяться – значит сожалеть о содеянном. Затем, выше мы показали (84, 9), что печаль, или страдание, бывает двоякой. Во-первых, она означает страсть чувственного пожелания, и в этом смысле покаяние является не добродетелью, а страстью. Во-вторых, она означает акт воли и тем самым подразумевает выбор, и если выбор правильный, то этот акт необходимо является актом добродетели. В самом деле, как сказано во второй [книге] «Этики», добродетель является навыком к выбору сообразно правому разуму[241]. Но правому разуму приличествует печалиться об объекте, присущем печали, печалиться так, как должно печалиться, и ради того, ради чего должно печалиться. И все это имеет место в том покаянии, о котором мы ведем речь, поскольку кающийся выражает умеренную печаль о своих прошлых грехах с намерением их устранить. Отсюда понятно, что покаяние, о котором мы ведем речь, является или добродетелью, или актом добродетели.
Ответ на возражение 1. Как уже было сказано (84, 1; 2), в таинстве покаяния, в отличие от крещения и конфирмации, место материи занимают человеческие акты. Поэтому, коль скоро добродетель является началом действия, покаяние в гораздо большей степени, чем крещение или конфирмация, является или добродетелью, или тем, что сопутствует добродетели.
Ответ на возражение 2. Как уже было замечено, покаяние как страсть не является добродетелью, и именно оно сопровождается телесными изменениями. С другой стороны, оно является добродетелью постольку, поскольку является правильным выбором воли, каковой выбор связан с покаянием, но не со стыдом. В самом деле, стыд относится к дурному деянию как имеющему место в настоящем, тогда как покаяние относится к дурному деянию как имевшему место в прошлом. Но совершенству добродетели противна необходимость иметь дело с актуально существующим дурным деянием, которого нужно стыдиться, тогда как прежде совершенное дурное деяние, в котором нам приличествует раскаиваться, не противно совершенству добродетели, поскольку человек из порочного становится добродетельным.
