Свидетельством еще более высокого состояния любви можно считать ощущение, что жить стоит только во имя Бога, когда жизнь кажется прекрасной и осмысленной только потому, что существует идеал Любви. Без этого не стоило бы жить ни одну минуту. Жизнь сладка, потому что состоит из размышлений о Возлюбленном.
Когда же человек достигает совершенства, достигает Бога, как бы касается Его ног, тогда в соответствии с учением о бхакти, он становится принадлежащим Богу — тадията. Сама натура его освобождается от скверны и претерпевает перемену. Достигнута цель жизни. Однако многие бхакты и после этого продолжают жить, исключительно ради того, чтобы поклоняться Ему. Это — единственная радость жизни, от которой они не отказываются.
«О царь, так благословенны свойства Хари, что даже те, кому нечего больше желать, в чьих сердцах разрублены все узлы, даже они продолжают жить, исполненные любви к Богу во имя самой любви»[305] — любви к Богу, «перед которым склоняются все боги, все устремленные к освобождению, и все, познавшие Брахмана».
Такова сила любви.
Когда человек полностью забыл себя, когда он чувствует, что ему больше ничто не принадлежит, тогда он становится тадията, и все сущее для него священно, ибо принадлежит Возлюбленному. Это относится и к земной любви, влюбленный бхакта считает все, принадлежащее Возлюбленному, священным и дорогим для себя. Он готов любить даже предмет одежды любимого существа. Вселенная — предмет его любви, ибо она принадлежит Ему.
ВСЕЛЕНСКАЯ ЛЮБОВЬ ВЕДЕТ К САМООТРЕЧЕНИЮ
Как можно любить частное, вьяшти, не полюбив сначала общее, самашти? Бог есть самашти, обобщенное и абстрактное универсальное целое, наблюдаемая же нами вселенная состоит из вьяшти, частностей. Любить всю вселенную можно только через любовь к самашти, к универсальному, или, иными словами, к тому единству, которое содержит в себе мириады более мелких единств. Индийские философы на частном не останавливаются, но, бросив взгляд на частности, спешат найти обобщенные формы, общее. Вся индийская философия и религия устремлены к одному — к отысканию универсального. Идущий путем джняны ищет целостность в том абсолютном и обобщенном Существе, познав которое, он познает все. Бхакта желает ощутить ту обобщенную, абстрактную Личность, любовь к которой будет любовью ко всей вселенной. Йог стремится овладеть той обобщенной формой энергии, которая дает ему власть над всей вселенной. На протяжении всей своей истории индийская мысль была обращена на поиск универсального во всем — в науке, в психологии, в любви, в философии. Поэтому бхакта делает вывод, что, обращая свою любовь поочередно к различным объектам, он может делать это до бесконечности, так и не научаясь любить мир в целом. И лишь когда сформулирована главная идея — Бог есть сумма всей любви, а сумма устремлений всех душ во вселенной, неважно свободны они, скованы или влекутся к освобождению, опять-таки есть Бог, только тогда открывается возможность универсальной любви. Бог есть самашти, а видимая вселенная есть Бог — дифференцированный и проявляющийся в различных формах. Любя сумму, мы любим все ее слагаемые. Так любить мир и творить в нем добро — легко, чтобы научиться этому, надо только сначала возлюбить Бога, потому что без этого делать добрые дела совсем не шутка.
Бхакта говорит: «Все принадлежит Ему, а Он мой Возлюбленный, я люблю Его».[306]
Поскольку все принадлежит Возлюбленному, то для бхакты все свято. Все сущее есть Его дитя, Его тело, Его проявления. Как можно тогда причинить боль кому бы то ни было? И как можно кого-то не любить? Любовь к Богу непременно означает и любовь ко всему, что есть во вселенной. И чем мы ближе к Богу, тем нам яснее, что в Нем все сущее. Душа, испытавшая блаженство наивысшей любви, теперь во всем видит своего Возлюбленного. Если же мы поднимаемся еще выше в любви, мы вообще перестаем замечать мелкие различия — для нас человек уже не человек, а Бог, и животное не животное, а Бог, даже в тигре мы больше не видим тигра, но видим проявление Бога.
Поэтому страстно влюбленный бхакта поклоняется всему, каждому проявлению жизни, каждому живому существу.
«Зная, что Хари — во всем, мудрый должен проявлять истинную любовь ко всякому живому существу».
Страстная всепоглощающая любовь бхакты заставляет его полностью отречься от себя, он убежден, что ничто происходящее не направлено против него — апратикулья. Приветствую тебя, страдание, может сказать он, терзаемый болью. Приветствую тебя, ибо и ты послано Возлюбленным. Приветствую тебя, змея, может сказать он змее, смертельно жалящей его. Улыбкой приветствует он и смерть.
«Благословен я, раз все это приходит ко мне, и все я готов приветствовать».
Бхакта в состоянии совершенного самоотречения — плода его любви к Богу и всему Им сотворенному — перестает отличать наслаждение от страдания. Он не жалуется ни на страдание, ни на боль, настолько отдал он себя на волю Бога, который есть одна любовь; и в его самоотречении больше достоинства, чем во всех героических деяниях.
Для огромного большинства людей тело — это все, тело это их вселенная, а телесные радости — единственный смысл бытия. Демон почитания собственного тела и всего, что с ним связано, поселился в каждом из нас. При всех наших возвышенных словах, мы ничем не лучше стервятников, вечно подкарауливающих падаль внизу. Почему мы спасаем свое тело, скажем, от тигра? Почему бы не отдать его тигру? Тот будет доволен, так что с нашей стороны это можно считать жертвоприношением. Способны вы достичь состояния, при котором начисто исчезает самоощущение? Это головокружительная высота, верхняя точка религии любви, которой удалось достичь очень немногим. Но пока человек не достиг этого пика, не привел себя в состояние постоянной готовности радостно жертвовать собой, он не становится совершенным бхактой. Каждый может содержать свое тело в более или менее удовлетворительном состоянии в течение большего или меньшего промежутка времени. Все равно в наших телах нет ничего постоянного, они обречены. Благословенны те, чьи тела умирают ради служения другим.
«Мудрый постоянно готов отдать свое достояние и самое жизнь служению другим. В мире, где уверенность существует только в смерти, гораздо лучше умереть во имя доброго дела, чем ради дурного».
Мы можем прожить лет до пятидесяти, ну до ста, а что потом? Все, что составлено из частей, обречено вновь распасться на части и умереть. Умерли и Иисус, и Будда, и Мухаммед, умерли все великие пророки и вероучители мира.
Бхакта говорит: «В этом бренном мире, где все подвержено распаду, следует наилучшим образом использовать время, данное нам».[307]
Наивысшее использование жизни — служение всему живому. Отвратительная сосредоточенность на собственном теле есть источник мирового эгоизма. Это заблуждение, будто человек и есть его тело, а потому он должен всячески холить и услаждать его, — в этом причина зла.
Если вам доподлинно известно, что ваше тело — это еще далеко не вы, то вам не с кем и не за что сражаться, вы свободны ото всех эгоистических мыслей. Бхакта утверждает, что надо вести себя так, будто ничто мирское просто не существует, и это есть самоотречение. Пусть будет, что будет, вот в чем смысл слов «да свершится воля Твоя»,[308] не суетиться, утешая себя мыслью о том, будто наши слабости и амбиции освящены волей Бога. Может, конечно, быть и так, что наша мирская суета дает добрые плоды, но связь тут видна только Богу. Истинный бхакта не считает возможным ни желать чего-то, ни стараться ради себя.
«Господи, высокие храмы возведены во имя Твое, богатые дары приносятся во имя Твое, я же беден и ничего у меня нет, поэтому я приношу мое бренное тело к ногам Твоим — не покидай меня, о Господи!»[309]
Такая молитва рвется из глубины сердца того, кто следует путем бхакти. Испытавшему высшую любовь вечное самопожертвование Возлюбленному намного дороже, чем богатство и власть, даже чем вершины славы и наслаждения. Спокойное самоотречение бхакты дарует его душе мир, недоступный пониманию других, ценность которого ни с чем не сопоставима. Его апратикулья — это состояние ума, при котором нет влечений и, естественно, не может быть и мысли, будто существует противодействие им. В состоянии высшей самоотреченности исчезают все привязанности, остается только всепоглощающая любовь к Богу, к Тому, в ком все живет. Но эта высшая привязанность не сковывает душу, а наилучшим образом освобождает ее из оков.
ВЫСШЕЕ ЗНАНИЕ И ВЫСШАЯ ЛЮБОВЬ ЕДИНЫ ДЛЯ ПОДЛИННО ЛЮБЯЩЕГО
В Упанишадах проводится разграничение между высшим и низшим знанием, однако для бхакти по сути различия между высшим знанием и высшей любовью не существует, речь идет о пара-бхакти.
