в) На это, быть может, ты мне ответишь: я точно желаю повиноваться и работать Богу и, по возможности, повинуюсь Ему: но что мне делать, каким образом свергнуть иго мира сего? Нужды телесные вынуждают меня думать и об этой земной жизни, покоряться обычаям света, заботиться о приобретении средств для телесной жизни. Но, брат мой, Господь и не требует от тебя оставить мир со всеми его заботами; иное дело думать и заботиться о телесной жизни и иное – рабствовать миру. Господь требует от тебя только не работать миру и мамоне так, как Богу.
Если захочешь и будешь разумен, то ты можешь все житейские дела и заботы обратить как бы в служение Богу. Что может быть утешительнее этого? Каким бы малым или великим трудом и делом ни занимался ты – твое занятие будет служением Богу, если ты пред началом труда призовешь Бога в помощь, трудишься усердно и охотно, и по окончании трудов благодаришь Бога. Всякая, например, торговля, по-видимому, не может считаться служением Богу, да и на самом деле весьма часто, к сожалению, превращается в служение мамоне; но если человек торгует честно и правдиво, богатством не гордится, в бедности не малодушествует, и от прибыли своей уделяет на добрые дела усердно, то этим самым он освящает свое занятие. Всякая добрая мать семейства трудится дни и ночи для блага и счастья своей семьи, она следует своему сердечному влечению, и вместе с тем исполняет свой священный долг и, по слову апостола, спасется чрез чадородие, если пребудет в вере и любви, и в святости с целомудрием (1 Тим. 2, 15). Достойный слуга служит своему господину за вознаграждение, но если служит он усердно, честно, и находится в вере Христовой, то служение его сочтется за христианскую добродетель. Точно также и всякий истинно верующий христианин во всех своих делах служит Богу. И все, что вы делаете, словом или делом, все делайте во имя Господа Иисуса Христа, благодаря чрез Него Бога Отца (Кол. 3, 17). Или, как тот же ап. Павел пишет: и все, что делаете, делайте от души, как для Господа, а не для человеков (Кол. 3, 23). Словом, кто поступает по правде, чистосердечно, помнит Бога, имеет совесть, – тот есть слуга Божий. Кто же несправедлив, зол, ленив, сварлив, завистлив, тот есть раб мамоны, а не Божий.
III. Да избавит нас Бог от рабства мамоне и участи его рабов, даруя нам работать Господу во все дни живота нашего. Аминь. (Составлено по «Словам и речам» Гавриила, епископа Имеретинского, изд. 1893 г.).
Св. мученик Терентий и дружина его (Африкан, Максим, Помпий, Зинон Александр, Феодор, Макарий и прочие с ними)
(О причинах равнодушия христиан в отношении к вечной жизни)
I. Когда правитель африканской провинции Фортунат объявил всенародно указ императора римского Декия, требовавшего принести жертвы идолам, то он выставил при этом и орудия казни для устрашения тех, кто не захотел бы повиноваться указу. Этим он действительно устрашил слабейших из христиан, но встретил непреклонное сопротивление в Терентии и дружине его, память коих совершается ныне, «не убоявшихся убивающих тело, но душу убить не могущих»…
– Поклонитесь лучше богам, – настаивал закоренелый язычник, – иначе вы все погибнете в жестоких мучениях…
– Напрасно ты думаешь устрашить нас, – возразил Терентий, – мы уже сказали тебе, что мы – христиане. Безумием было бы для нас бояться смерти, чрез которую открывается вечная блаженная жизнь для христиан. На Христа возложили мы надежду нашу и не боимся мучений, потому что веруем, что останемся победителями.
Видя твердость исповедников, Фортунат предал их жестоким и разнообразным истязаниям, но Бог чудно поддерживал мучеников и никакие страдания не победили их терпения. Наконец, приговоренные к смерти, они радостно приняли казнь, славя и восхваляя Господа до последней минуты… Тела их были с благоговением похоронены христианами.
II. Братия-христиане! Св. мученик Терентий и другие, пострадавшие с ним, не убоялись ни мучений, ни смерти и с радостью приняли казнь, славя и восхваляя Господа до последней минуты.
Какая же причина их св. неустрашимости, их радости во время мучений и в виду смерти? Их живая и крепкая вера в бытие вечной жизни, блаженной для праведных и верных Христу и мучительной для нечестивых и богоотступников, как то сами они исповедали пред своими страданиями. К сожалению, нынешние христиане далеко не могут сказать, что они владеют такой живой и крепкой верой в будущую жизнь, какой владели и какой жили первенствующие христиане, и в особенности св. мученики.
Отчего же у многих христиан такое гибельное хладнокровие к своей участи в жизни будущей? Дадим ответ на этот очень немаловажный вопрос.
а) У наибольшей части людей самая главная причина их хладнокровия к своей участи в будущей жизни заключается в недостатке их веры. Они веруют в жизнь будущую, но веруют так слабо, что этот столь важный предмет веры почти не трогает их сердца, и они едва-едва иногда вспоминают о нем. Они веруют, что душа бессмертна; веруют, что будет вечное блаженство, будут вечные муки; веруют, что, по определению Божия правосудия, вечное блаженство будет достоянием праведных, а грешники будут страдать в вечных муках; веруют, говорю, всему этому, но не усвояют сердцем всей этой великой и страшной истины, – не размышляют, что значит быть в вечном блаженстве или в вечных муках, – особливо, что значит быть в вечных муках, которые невыразимо болезненны, страшны и ни на минуту не ослабляемы. Вот главнейшая причина хладнокровия к участи в жизни будущей, – хладнокровия грешного, богопротивного и погибельного.
б) У иных людей причина их хладнокровия к своей участи в будущей жизни заключается в их излишней привязанности к миру и к его благам. Многие так прилепляются к временному, что почти уже не могут и помышлять о вечном. Все их сердце, так сказать, приковано к благам только земным. Все их умственные силы заняты только земными вещами, приносящими какую-нибудь низкую, земную радость или временное довольство и удобство в жизни. Вопросы: как вести житейские дела, как ускорить житейские работы, как увеличить житейские выгоды, как поставить промысл на лучшую ногу, как усовершить хозяйство и сделать земную жизнь приятной и довольной, – эти вопросы наполняют всю их голову так плотно, что туда нельзя пробиться никакой иной мысли. Вот вторая причина хладнокровия к участи в жизни вечной, действующая во многих людях не только бедных, но и зажиточных, богатых и даже самых богатых, которые бывают мало довольны своим состоянием.
в) У других людей причина хладнокровия к вечной жизни заключается в том, что они заражены каким-либо грехом, к которому давно привыкли, который сделался у них, так сказать, необходимым, и которого потому не хотят или не решаются оставить. Если б эти люди хорошо размыслили о вечности: о будущем суде и о том, блаженна ли будет их вечная участь по смерти или несчастна, то это обеспокоило бы их и заставило бы их озаботиться исправлением своей жизни. Но забота об исправлении жизни потребовала бы от них строгого наблюдения за своим сердцем, искоренения в себе привычного греха: а этот грех так им любезен или так необходим, что они, когда проявляется в них мысль о будущей жизни, тотчас стараются забыть ее и истребить из своей головы. А дабы эту мысль забыть и истребить из головы, они непрестанно ищут рассеянности и – предаются рассеянности всякого рода. Быть дома только с самими собою для них – несносная скука и мука.
Итак, вот причины, по которым весьма многие люди не думают о своей участи в будущей жизни; и однако ж нет предмета, о котором должно думать больше.
III. Братия! Весьма нужно чаще думать о вечной жизни, именно о том, что кроме настоящей скоро текущей жизни есть жизнь другая, которая никогда не прекращается; что эта вечная жизнь будет такова, каково человек жил в здешней жизни, т. е. крайне блаженна, если он жил благочестиво и добродетельно, или невыразимо мучительна, ежели он жил греховно и умер нераскаянно. (Составлено по «Словам и речам» Григория, архиепископа Казанского и Свияжского).
Св. священномученик Антипа
(Без трудов и подвигов нельзя наследовать Царствия Божия)
I. Поставленный во епископа города Пергама Иоанном Богословом в то время, когда еще везде царило язычество, св. Антипа епископ должен был вести упорную и трудную борьбу с господствовавшим верованием. Наконец, во время гонения, воздвигнутого Домицианом, он был взят, как распространитель гонимого нового учения, и представлен правителю города.
– Ты ли Антипа, – спросил его игемон, – который не только сам не повинуешься царским указам, но еще и других учишь не почитать их?… Жрецы доносят, что языческие храмы пустеют, они жалуются на оскудение жертв, говорят, что разгневанные боги перестали покровительствовать городу, в котором не воздается подобающая им почесть…
