Еще одно важное место, только уже во Втором послании, хотелось бы нам вынести на рассмотрение. В 4–6 стихах третьей главы Апостол пишет: «Такую уверенность мы имеем в Боге через Христа, не потому, чтобы мы сами способны были помыслить что от себя, как бы от себя, но способность наша от Бога. Он дал нам способность быть служителями Нового Завета, не буквы, но духа, потому что буква убивает, а дух животворит» (2 Кор. 3, 4–6). Служение Апостола, возложенное на него Богом, есть служение Нового Завета, который, как завет Духа, противополагается Ветхому Завету. Сущность Нового Завета в противопоставлении Ветхому Завету и раскрывается в третьей главе. Ветхий Завет был завет буквы, с которою была связана смерть (ст. 6–7). Апостол Павел, конечно, имеет в виду проклятие, тяготеющее над нарушителем закона. Ему было известно влечение ко греху как нарушению закона, которое испытывал подзаконный человек и которое вело его к смерти. Но даже служение смертоносным буквам было окружено славою, хотя и преходящею. Моисей носил на своем лице покрывало, чтобы сыны Израилевы не видели угасания славы, которая осяивала его, когда он сходил с горы. Тем более славно должно быть служение Нового Завета, как пребывающее служение Духа и оправдания: «Если же служение смертоносным буквам, начертанное на камнях, было так славно, что сыны Израилевы не могли смотреть на лице Моисеево по причине славы лица его преходящей, – то не гораздо ли более должно быть славно служение духа? Ибо если служение осуждения славно, то тем паче изобилует славою служение оправдания. То прославленное даже не оказывается славным с сей стороны, по причине преимущественной славы последующего. Ибо, если преходящее славно, тем более славно пребывающее. Имея такую надежду, мы действуем с великим дерзновением, а не так, как Моисей, который полагал покрывало на лице свое, чтобы сыны Израилевы не взирали на конец преходящего» (2 Кор. 3, 7–13). Но законодатель Моисей был и образом закона. Покрывало лежит и на законе, данном чрез Моисея, до тех пор, пока сыны Израилевы не обращаются ко Христу (ст. 14–16). Эта мысль – о раскрытии Ветхого Завета во Христе – говорит не только о противоположности двух Заветов, но и о их внутренней связи. Утверждая сущность Нового Завета как завета Духа, Павел видел действие Духа Господня, т. е. Духа Святого, в свободе (ст. 17). С действованием Духа Святого связано и наше возрастающее преображение во славе по образу славы Господней (ст. 18). В этом – сущность Нового Завета[60].
В послании к Галатам Апостола Павла описывается любопытная ситуация, возникшая в Антиохии: «Когда же Петр пришел в Антиохию, то я лично противостал ему, потому что он подвергался нареканию. Ибо, до прибытия некоторых от Иакова, ел вместе с язычниками; а когда те пришли, стал таиться и устраняться, опасаясь обрезанных. Вместе с ним лицемерили и прочие Иудеи, так что даже Варнава был увлечен их лицемерием. Но когда я увидел, что они не прямо поступают по истине Евангельской, то сказал Петру при всех: если ты, будучи Иудеем, живешь по-язычески, а не по-иудейски, то для чего язычников принуждаешь жить по-иудейски? Мы по природе Иудеи, а не из язычников грешники; однако же, узнав, что человек оправдывается не делами закона, а только верою в Иисуса Христа, и мы уверовали во Христа Иисуса, чтобы оправдаться верою во Христа, а не делами закона; ибо делами закона не оправдается никакая плоть» (Гал. 2. 11–16). Прочитав эту цитату, создается впечатление, что Апостол Павел вступил в открытую конфронтацию с Апостолом Петром по известному нам по посланию к Римлянам вопросу взаимоотношения Моисеева Закона и Закона Новозаветного. Однако это не совсем так.
Суть конфликта сводится к особенностям миссионерских приемов Апостолов Петра и Павла, использовавшихся для разрешения ситуации внутри только что зарождавшихся христианских общин, где появлялись разнообразные вероучительные «течения», которые по-разному интерпретировали соотношение Ветхозаветного Закона и Новозаветной благодати. Одни вслед за апостолом «языков» – Павлом утверждали свободу во Христе от предписаний иудейского закона, отвергали обрезание и некоторые другие установления для христиан из язычников, другие же, в том числе и апостол Петр, находясь преимущественно в среде бывших ревнителей закона – иудеев, не выступали открыто и настойчиво против укоренившихся в обществе христиан из евреев некоторых обычаев. Подобная ситуация могла привести к состоянию церковного раскола, и Апостолы, возможно по обоюдной договоренности, осуществили попытку преодоления уже существующих разногласий внутри христианских общин через своеобразный психологический прием – создание конфликтной ситуации между собой на основании тех проблем и вопросов, которые остро беспокоили христианские общины из иудеев и язычников. Сам характер решения этих вопросов между Первоверховными Апостолами, по мнению святых отцов Восточной Церкви, не был проявлением взаимной вражды, непонимания и недомолвок, но носил воспитательский характер отнюдь не для самих Апостолов, но для сопровождавших их помощников в служении, а также для представителей разных общин, которые явились невольными свидетелями инцидента в Антиохийской общине. По своим личным качествам, силе веры, преданности благовестию Христову Апостолы не могли реально конфликтовать друг с другом, так как это могло подорвать их авторитет в среде христианских общин, мешая проповеди Евангелия как в среде иудеев, так и в среде язычников. Святые отцы указывали, что высокие нравственные качества Первоверховных Апостолов Петра и Павла не позволяли им вступать во внутренние распри, поэтому сам «Антиохийский конфликт» был только кажущимся, а не реальным, и конечно, не повлиявшим на взаимные теплые отношения между ними[61].
В этом послании в качестве разбираемой темы мы хотели бы выдвинуть учение о христианском браке, содержащееся в пятой главе. Вот текст Апостола Павла: «Жены, повинуйтесь своим мужьям, как Господу, потому что муж есть глава жены, как и Христос глава Церкви, и Он же Спаситель тела. Но как Церковь повинуется Христу, так и жены своим мужьям во всем. Мужья, любите своих жен, как и Христос возлюбил Церковь и предал Себя за нее, чтобы освятить ее, очистив банею водною посредством слова; чтобы представить ее Себе славною Церковью, не имеющею пятна, или порока, или чего-либо подобного, но дабы она была свята и непорочна. Так должны мужья любить своих жен, как свои тела: любящий свою жену любит самого себя. Ибо никто никогда не имел ненависти к своей плоти, но питает и греет ее, как и Господь Церковь, потому что мы члены тела Его, от плоти Его и от костей Его. Посему оставит человек отца своего и мать и прилепится к жене своей, и будут двое одна плоть. Тайна сия велика; я говорю по отношению ко Христу и к Церкви. Так каждый из вас да любит свою жену, как самого себя; а жена да боится своего мужа» (Еф. 5, 22–33).
Здесь Апостол представляет супружеский союз как образ таинственного союза Господа Иисуса Христа с Церковью, почему стихи 20–33 и составляют содержание Апостольского чтения при совершении таинства Брака. От мужей Апостол требует самоотверженной любви к своим женам, а женам предписывает полное повиновение мужьям: «жены, повинуйтесь своим мужьям, как Господу» (ст. 22), так как дальше Апостол поясняет, что «муж есть глава жены, как и Христос глава Церкви» (ст. 23), что «как Церковь повинуется Христу, так и жены своим мужьям во всем» (ст. 24) т. е. во всем добром. Из этого ясно видно, что повиновение заповедуется женам отнюдь не рабское и принужденное, а «как Господу», то есть искреннее и сердечное, основанное на любви. Главенство мужа в христианском браке должно понимать только как первенство, всегда неизбежное во всяких союзах и обществах, состоящих из нескольких лиц, но не как властительство. Муж является естественною главою в семье уже потому, что на нем лежит главная тяжесть семейных обязанностей, которых не может понести жена при относительной нежности своей природы и слабости своих физических сил. «Мужья, любите своих жен, как и Христос возлюбил Церковь и предал Себя за нее». Следовательно, супружеская любовь должна быть прежде всего духовною любовью, а не плотскою, и иметь нравственную цель: «чтобы освятить ее, очистив банею водною посредством слова», «дабы она была свята и непорочна» (ст. 25–27) – здесь под «банею водною» имеется в виду таинство Крещения, которым Христос очищает от всякой скверны и нечистоты вступающих в Его Церковь.
«Тайна сия велика; я говорю по отношению ко Христу и к Церкви» (ст. 32) – лучше всего объясняет эти слова святой Иоанн Златоуст: «Подлинно это таинство, что человек, оставив произведшего его, родившего, воспитавшего и ту, которая зачала его, болела им, в болезнях родила, оставивши тех, которые столько благодетельствовали, к которым он привык, сочетавается с тою, которой прежде не видал, которая ничего не имеет с ним общего, и предпочитает ее всему… Поистине это таинство великое, заключающее в себе какую-то сокровенную мудрость»[62]. «Я говорю по отношению ко Христу и к Церкви» – этим прибавлением святой Апостол желает внушить, что близость мужа к жене и взаимное их единение в благословенном христианском браке так велики и такую в себе содержат тайну, что могут быть наилучшим и нагляднейшим подобием таинственного единения Христа с Церковью, в котором они и имеют свой наивысший первообраз. Каков союз Христа с Церковью? Он есть союз теснейший, любовью проникнутый, святой и нерасторжимый. Таково же должно быть и супружеское единение в христианском браке.
