Во всяком случае, психологический маневр дал осечку. Вожди филистимлян, предвидя, что появление ковчега отрицательно скажется на моральном состоянии их воинов, отдали приказ о наступлении, и ефремляне не устояли перед атакой воинов в железных латах. Филистимляне разбили их в пух и прах, захватили Ковчег Завета, заняли и разграбили Силом. В результате город исчез с исторической карты навсегда.
Однако ковчег не пропал. Он находился у филистимлян, но они обращались с ним осторожно. Он представлял собой бога, который, хотя и потерпел поражение, все-таки мог обладать магической властью. Филистимляне не хотели держать его на своей земле, поскольку этот бог вполне мог обидеться на них за свою ссылку, а их божества могли возмутиться его вторжением. Поэтому его оставили в Кириафиариме, маленьком городке на севере Иуды.
Теперь образовалось некое подобие империи филистимлян, и фактически весь союз израильских племен оказался под властью филистимлян. Единственной национальной силой, продолжавшей сопротивляться, были отряды израильтян под предводительством вождя Самуила. Он укрепился на партизанский манер в холмистой стране племен Ефрема и Вениамина.
Подробности этой борьбы опять-таки неизвестны. Напор филистимлян временно ослаб; возможно, их города враждовали между собой. Во всяком случае, Самуилу удалось укрепить свои позиции, и в делах израильтян как будто бы наметился просвет. Когда Самуил был уже стар, из рядов, продолжавших эту борьбу, выдвинулся человек помоложе — Саул из колена Вениамина.
Многим израильтянам теперь стало ясно, что причина их невзгод в их разобщенности и дезорганизации руководства. Нужен был более прочный союз и более сильный лидер. Короче, должен быть царь, и Саул казался подходящим кандидатом. Самуил воспользовался своим авторитетом и помог помазанию Саула на царство в Израиле.
Редакторы Библии более поздних веков, занимаясь своей работой в те времена, когда монархия терпела неудачу, ввели отрывки, из которых следовало, что Самуил был против установления царской власти. И Израилю действительно суждено было пережить трудности, возникшие из-за разногласий между политическими и религиозными лидерами. (В наши дни мы назвали бы это трениями между государством и церковью.)
На сторону Саула или любого другого царя должны были встать воины, партизанские отряды, которые сражались с филистимлянами и не видели иного спасения, кроме как в превосходстве сил. По другую сторону должны были оказаться группы людей, посвятившие себя исступленному исполнению религиозных обрядов: они играли на различных инструментах, пели, танцевали, впадали в дикий транс и бились в припадках безумия. Они думали, что во время таких припадков входят в тесный контакт с божеством и тогда их бессвязное бормотание и напыщенные речи воспринимаются как божественные откровения. Эти люди и их последователи считали, что надежнее было бы руководствоваться прежде всего подобными откровениями.
Эти впадающие в транс личности, которых можно назвать современным словом «дервиши» (так их называют в магометанской религии), были известны в более ранние времена как «пророки», по-английски —prophets, от греческого слова, означающего «возвещать» (что относится к их исступленным речам). Поскольку предполагалось, что произнесенные пророчества содержат важную информацию относительно будущего, слово «пророк» приобрело значение «тот, кто способен предсказывать будущее».
Довольно быстро Саул понял, что принятие на себя царства — дело трудное. Прочие племена отнюдь не преисполнились радости от перспективы заполучить царя из колена Вениамина, да и партия пророков отнеслась к этому довольно прохладно. Что требовалось, так это впечатляющий подвиг, который поднял бы авторитет Саула.
И это случилось благодаря событиям, происходившим восточнее Иордана. За Иорданом власть филистимлян была довольно слабой, и колено Гада оставалось более независимым, чем израильтяне, жившие к западу от реки. Но это не значило, что там совсем не было проблем. Племенам Гада по-прежнему приходилось воевать с Аммонским царством, как и почти столетием раньше во времена Иеффая.
Когда появился Саул, аммонитяне осаждали город Иавис Галаадский. Дело дошло до капитуляции, но аммонитяне обещали его жителям жизнь лишь при условии, что у каждого их мужчины будет выколот правый глаз. Тогда мужчины Иависа Галаадского решили продержаться еще немного и послали за помощью к племенам, жившим к западу от Иордана.
Саул незамедлительно начал действовать. Он собрал столько людей, сколько смог, и, избегая по пути встречи с филистимлянами, быстрым маршем прошел пятьдесят миль, что отделяли Иавис Галаадский от его базы. Прибыв быстрее, чем ожидалось, он достиг эффекта внезапности. Буквально свалившись на головы ничего не подозревавших аммонитян, он разгромил их и спас город.
Это был впечатляющий подвиг — первая военная акция, которой израильтяне действительно могли гордиться со времен Иеффая. Авторитет Саула стремительно укрепился, и желание сделать его царем охватило всех. Самуил приступил к помазанию его на царство по всем правилам религиозного ритуала.
В те дни царям по статусу полагалось исполнять очень много жреческих обязанностей, и зачастую один и тот же человек был для своего народа и царем, и первосвященником. По этой причине ритуал помазания Саула на царство во многом напоминал обряд возведения в сан первосвященника. Важной частью подобного ритуала было помазание священным маслом. В те дни масло употреблялось для очищения тела, и помазание маслом символизировало очищение от греха. Церемония помазания была столь основополагающей, что царя, или первосвященника, или любое лицо, исполнявшее обе функции, называли «помазанником». На древнееврейском языке это звучит как «машиах», а по-русски — «мессия».
Саул стал царем около 1020 г. до н. э., основав свою столицу около Гивы, города на землях Вениамина, примерно в четырех милях к северу от Иерусалима. Понятно, что сам акт именования себя царем оказался для филистимлян провокационным и означал немедленную войну. Если при встрече с партизанскими группами филистимляне довольствовались мелкими стычками, то установление монархии вызвало более активные действия.
Саул отреагировал так же быстро и решительно, как и в случае с Иависом Галаадским. Его сын Ионатан совершил отвлекающий набег на Гиву, находившуюся всего в пяти милях от столицы Саула. Там стоял небольшой гарнизон филистимлян, и Ионатан, напав внезапно, уничтожил его. Тем временем Саул занял мощную оборонительную позицию у Михмаса, в двух милях к северо-востоку от Гивы.
Разгневанные филистимляне, двинувшиеся против основных сил израильтян у Михмаса, снова были внезапно атакованы воинами Ионатана. Потери оказались не столь уж велики, но филистимляне приняли маленький отряд Ионатана за большую армию и поспешно отступили. Для Саула это событие не было полностью удачным, поскольку все понимали, что львиная доля славы в победе над филистимлянами принадлежит Ионатану.
Для монархии нет ничего необычного (даже в наше время) в существовании между правителем и его законным наследником соперничества и даже ненависти. Саул наверняка понимал, что если Ионатан станет слишком популярен, то легко сможет свергнуть своего отца и занять трон. Посему Саул приказал казнить Ионатана за какое-то несоблюдение ритуала, и только бурное недовольство армии заставило его отменить приказ. Тем не менее именно популярность в войсках и была особенно опасна, и подозрительность Саула к сыну усиливалась.
После битвы при Михмасе филистимлянам пришлось отступить, и внезапный просвет в судьбе Израиля, видимо, вдохновил племена Иуды на бунт. На протяжении почти всей своей истории народ Иуды был под властью филистимлян, а теперь он с радостью поменял подданство и перешел к Саулу. Объединенная израильско-иудейская армия разгромила филистимлян при Сокхофе, городке в 15 милях юго-западнее Иерусалима, и вся Иудея оказалась под контролем израильтян.
Саул пошел дальше. Очистив от филистимлян земли Иуды, он двинулся со своей армией дальше на юг и провел победоносную кампанию против амаликитян — кочевого народа, обитавшего к югу от Иуды и больше всех досаждавшего своими набегами иудейскому населению. Это был самый ловкий политический ход из всех возможных, поскольку Саул таким образом не только продемонстрировал иудеям из ближних мест свою силу, по и заслужил их благодарность, расправившись с наиболее опасным врагом.
Саул царствовал около двадцати лет. Это было трудное царствование, на всем протяжении которого постоянно велась война с филистимлянами, и Саулу было чем гордиться. К 1005 г. до н. э. его внутреннее царство (нигде не доходившее до побережья, которым все еще владели филистимляне на юге и финикийцы — на севере) простиралось примерно на 180 миль с севера на юг, причем в самом широком месте составляло 70 миль.