Открытие первых совершилось во дни самого великого князя Владимира. По сооружении им Десятинной церкви, которую он так украсил и обогатил всякою святынею греческою. Господь внушил ему мысль перенести в эту славную церковь и тело приснопамятной бабки его Ольги, так как она была «первою проповедницею непорочной веры в России, первою предтечею русским людям к Богу и основанием благочестию». Благодатную мысль великий князь открыл тогдашнему митрополиту Киевскому Леонтию, и оба они по надлежащем совещании и рассуждении, подвизаемые Богом, решились исполнить ее с подобающим благолепием. Избран был день, совершено общественное молебствие во храме, и тогда-то великий князь и первосвятитель со всем освященным Собором, сопутствуемые боярами, старейшинами и множеством народа с иконами, крестами и свещами, при каждении фимиамом и пении псалмов, сотворили торжественное шествие к тому месту, где находилась могила блаженной Ольги. Пришедши, велели раскопать землю, открыли гроб и увидели тело святой совершенно целое, неповрежденное и нимало не изменившееся вместе с одеждою. Пораженные чудом, обливаясь слезами живейшей радости, князь и первосвятитель и многие другие спешили облобызать святые мощи, прославляли Бога, так дивно прославляющего угодников Своих. Мощи переложены были в новую раку и с величайшим торжеством при пении священных песней перенесены в церковь святой Богородицы, где положены в гроб каменный и поставлены на уготованном месте. И была в тот день радость сугубая во всех людях, и сотворили празднество преславное с учреждением светлым, и веселились душевно вместе и телесно. Это драгоценное повествование, заимствованное нами из Степенной книги, неоспоримо подтверждается в главных своих чертах известиями древнейшими. Преподобный Нестор довольно ясно выражает мысль, что нетленные мощи святой Ольги открыто почивали в его время, и дает намек, что они перенесены именно во святую Богородицу (т. е. в церковь Ее имени) в 1007 г., следовательно при святом Владимире [*147]. А черноризец Иаков не только со всею ясностию говорит: «И есть во гробе тело ея (Ольги) честное, и неразрушимо пребывает и до сих дней», но столько же ясно свидетельствует, что оно покоилось в церкви Десятинной, построенной великим князем Владимиром, в гробе малом каменном, и присовокупляет еще частное сказание, повторенное потом и в Степенной книге, что наверху этого гроба сделано было оконце, которое отверзалось само собою для всех, притекавших с верою, и давало им возможность видеть нетленное тело блаженной княгини, как бы спавшее, но не отверзалось для приходивших без веры и потому неудостоивавшихся видеть самое тело, а только гроб [*148]. То же самое читаем в двух кратких житиях святой Ольги, которые, по всей вероятности, составлены до разрушения Киева монголами, потому что оба они говорят о мощах ее как открыто еще почивающих в Десятинной церкви и видимых всеми русскими людьми [*149]. Время открытия святых мощей великой княгини Ольги Степенная книга означает приблизительно, говоря, что они по преставлении ее пребывали в земле лет яко 30 (969-1000) и потом перенесены в Десятинную церковь при митрополите Леонтии (992-1008). Но намек Нестора об этом событии заставляет относить его с точностию к 1007 г. Во время нашествия татарского на Киев мощи святой Ольги были сокрыты под спудом в самой церкви, а потом, как гласит предание, вновь открыты митрополитом Петром Могилою при сооружении им на развалинах Десятинной новой небольшой церкви, где и почивали до начала XVIII в., когда вследствие несчастных обстоятельств вновь сокрыты в неизвестном месте [*150]. Естественно думать, что со времени торжественного открытия и перенесения мощей равноапостольной Ольги при великом князе Владимире установлено и праздновать память ее 11 июля, т. е. в день ее кончины [*151].
Мощи святых страстотерпцев Бориса и Глеба открыты в царствование Ярослава. Это были два брата единоутробные [*152], прекраснейшие и благочестивейшие из всех детей святого Владимира, посреди которых сияли они, по выражению преподобного Нестора, как две светлые звезды посреди мрака [*153]. Оставаясь по малолетству еще довольно долго при отце своем, тогда как прочие братья отправлены были на свои уделы, Борис и Глеб более и более навыкали подражать его высокому примеру и укреплялись в страхе Божием. Борис был правдив, тих, щедр, кроток, смирен, милосерд, любил читать святые книги, и особенно жития святых и мучеников, молясь Господу, чтобы сподобил его ходить по стопам их и достигнуть их жребия. Глеб, юнейший, неотлучно находился при брате, слушал чтение его день и нощь и творил многую милостыню нищим, вдовицам и сиротам [*154]. Потому-то преимущественно и любил отец этих двух детей своих, видя на них благодать Божию, и, не желая, вероятно, надолго разлучать их, связанных братскою и христианскою любовию, дал им соседственные уделы — Ростов и Муром [*155]. Но чем более любил Владимир Бориса и Глеба, тем более ненавидел их брат Святополк, не любимый отцом. Едва скончался равноапостольный князь, как Святополк, случившийся в то время в Киеве, поспешил погубить обоих этих братьев, готовя ту же участь и прочим. Посланные им из Вышгорода убийцы встретили Бориса на берегах Альты близ Переяславля, когда возвращался он с похода против печенегов, предпринятого еще по повелению отца. Была ночь под воскресенье. Борис, предуведомленный уже о приближении убийц, приказал поставить шатер свой, вошел в него и начал слезно молиться Богу и читать святые книги; потом велел пресвитеру служить заутреню, сам пел, между тем как убийцы находились уже вокруг шатра и не дерзали напасть на праведника; по окончании заутрени приобщился Святых Христовых Тайн, простился со всеми при нем бывшими слугами и возлег на одр свой. Тогда присланные от Святополка устремились в шатер, пронзили несчастного князя, избили многих отроков его, и блаженный мученик, моляся за своих убийц, после новых ударов в самое сердце предал дух свой Богу июля в 24-й день, т. е. спустя восемь дней по смерти отца. Тело Бориса тогда же было привезено в Вышгород и погребено у церкви святого Василия. Немедленно отправил Святополк клевретов своих для погубления и другого брата — Глеба. Его встретили на устье реки Смядыни близ Смоленска и, овладев судном, на котором плыл князь, принудили страшными угрозами собственного повара его зарезать своего господина. Юный Глеб, как агнец безгласный, не противился и, подобно брату Борису, моляся за убийц своих, был заклан в 5-й день сентября, в понедельник. Тело святого страстотерпца было брошено убийцами в пустыне между двумя колодами и в совершенном пренебрежении оставались до тех пор, пока Ярослав, ведший почти непрерывную брань с братоубийцею Святополком, окончательно не победил его и не начал спокойно княжить в Киеве (1019). Одним из первых дел великого князя было тогда собрать сведения, где находятся тела его избиенных братьев, и, услышав, что тело Глебово остается поверженным в пустыне, он повелел искать его. Долго искали, но не находили, и не прежде как через год (следовательно, в 1020 г.) оно найдено ловцами совершенно целым [*156], нимало не изменившимся и не поврежденным ни от плотоядных зверей, ни от влияния стихий, хотя около пяти лет лежало без всякой защиты. С подобающею церковною честию, с крестами, свещами и курением фимиама оно было перенесено на судно, привезено в Вышгород и погребено вместе с телом Бориса у церкви святого Василия [*157].
Вскоре у могилы страстотерпцев начали совершаться знамения и чудеса [*158]. И когда церковь святого Василия по неосторожности пономаря сгорела [*159], то старейшина града, доводя о том до сведения великого князя Ярослава, сообщил ему вместе и об этих знамениях. Ярослав немедленно пригласил к себе митрополита Иоанна, который по совещанию с великим князем сделал чрез несколько времени торжественный церковный ход из Киева в Вышгород к могиле святых. Велели раскопать могилу и изнести гробы их на поверхность земли; и, когда митрополит с пресвитерами открыл эти гробы, увидели мощи угодников Божиих совершенно нетленными [*160]. Тогда же перенесли их в особо устроенную клетку, или часовню, поставили на десной стране и совершили над ними святую службу (всенощную). Новые два чуда — исцеление хромого и слепого, совершившиеся при гробах святых братьев, еще более убедили всех в прославлении их от Господа. И тогда митрополит подал великому князю совет построить в Вышгороде церковь во имя святых страстотерпцев и установить день священного торжества в память их. Князь с радостию последовал доброму совету. Немедленно в зимнее время было приготовлено дерево для церкви, а как только настало лето, она была сооружена над тою самою клеткою, в которой находились раки святых мучеников. Великий князь воздвиг церковь великую о пяти верхах, украсил ее иконами, и иными письмены, и всякими красотами, повелел написать в ней на иконе и святых мучеников Бориса и Глеба, чтобы верные, взирая на них с верою и любовию, поклонялись им и лобызали их лики [*161]. По сооружении церкви митрополит с собором духовенства в присутствии великого князя и при стечении многочисленного народа торжественно освятил ее 24 июля, в день умерщвления Борисова, поставил в ней мощи новоявленных чудотворцев на десной стране и установил ежегодно праздновать этот день в память их совокупно. По окончании литургии, во время которой новое внезапное исцеление хромого при мощах святых мучеников поразило и обрадовало всех присутствовавших во храме, как очевидцев чуда, торжествующий Ярослав сотворил великое угощение для митрополита, духовенства и всякого звания людей, богатых и убогих. Затем праздновал еще восемь дней, раздал от имения своего множество милостыни нищим, сиротам и вдовицам и, повелев властелину града давать для содержания Борисоглебской церкви десятую часть от дани, возвратился в Киев. Митрополит, оставшись еще в Вышгороде, служил несколько раз сряду в новоосвященной церкви, рукоположил для нее пресвитеров и диаконов и, поставив над ними старейшину, возвратился также в Киев [*162]. Вслед за тем начались новые чудеса от новоявленных чудотворцев, и когда христолюбеи, Ярослав услышал о первом из этих чудес, как в некоем граде святые страстотерпцы явились ночью к заключенным в темнице (в погребе) и внезапно освободили их и от оков, и из темницы, то повелел сравнять место то и «создати на нем церковь во имя святою» [*163]. Когда происходило все это: открыты мощи святых благоверных князей Бориса и Глеба, нареченных в крещении Романа и Давида, сооружена во имя их первая церковь в Вышгороде и установлен в честь их общий праздник с точностию неизвестно. Но из самого хода повествования Нестерова и Иакова черноризца об этих событиях можно догадываться, что они совершились вскоре после 1020 г., когда тело святого Глеба было погребено в Вышгороде вместе с телом Бориса [*164]. Да и построенная во имя их Ярославом церковь найдена в 1072 г. при Изяславе уже ветхою [*165].
