Судьба новозаветного текста
Важность новозаветного текста, его переписывание для употребления в церквах и интерес читателей к его содержанию были причиной того, что в древнее время многое в этом тексте изменялось, на что жаловались в свое время, напр., Дионисий Коринфский, св. Ириней, Климент Александрийский и др. Изменения вносились в текст и намеренно, и ненамеренно. Первое делали или еретики, как Маркион, или ариане, второе же — переписчики, не разбиравшие слова текста или, если они писали под диктовку, не сумевшие различить, где кончается одно слово или выражение и начинается другое. Впрочем, иногда изменения производились и православными, которые старались удалить из текста провинциализмы, редкие слова, делали грамматические и синтаксические исправления, объяснительные добавления. Иногда изменения проистекали из богослужебного употребления известных отделов текста.
Таким образом, текст новозаветный мог бы очень рано, еще в течение 2–4-го века, быть совершенно испорчен, если бы Церковь не позаботилась о его сохранении. Заметить можно, что уже в раннее время представители Церкви старались сохранить истинный вид текста. Если Ириней в заключении своего сочинения peri ogdoados просит списывать его во всей точности, то, конечно, эта забота о точности тем более рекомендовалась в отношении к книгам Нового Завета, содержавшим в себе текст, признанный Церковью наиболее точным. Особенно усердно занимался установлением правильного текста Нового Завета Ориген, а после него — его ученики Пиерий и Памфил. Известны также в качестве установителей текста Исихий и Лукиан, от которого остался им самим переписанный экземпляр Нового Завета, текста которого держались в своих толкованиях Василий Великий, Григорий Богослов и Иоанн Златоуст, а также Феодорит. Этим то мужам мы и обязаны сохранением новозаветного текста в его первоначальном виде, несмотря на существование множества разночтений (эти разночтения приведены у Тишендорфа в 8-м издании Нового Завета под строками текста).
Впервые в печатном виде появился текст Нового Завета в Комплютенской Полиглотте кардинала Ксименеса в 1544-м г. Тут же был приложен и латинский перевод. Затем в 1516-м г. появилось издание Эразма (в Базеле), в 1565-м г., издание Теодора Безы (в Женеве), которое послужило оригиналом для авторизованного перевода 1611-го г. Еще большее распространение нашли себе издания Нового Завета книгопродавцев братьев Эльзевиров (в Лейдене), начавшие появляться с 1624-го г. Во втором издании Эльзевиров (1633 г.), сказано: «и так ты имеешь теперь текст всеми принятый (ab omnibus receptum), в котором мы не даем ничего измененного или испорченного». Это смелое утверждение книгопродавческой рекламы было принято богословами 17-го столетия за полную, совершенную истину и таким образом на целое столетие этот текст получил права неприкосновенного всеми принятого текста (Textus Receptus, обозначенный, по начальной букве имени Стефана, буквой S). У нас в русской церкви стал этот перевод руководственным и печатается доселе св. Синодом. До 1904-го г. и английское библейское общество также распространяло только этот текст. С 18-го столетия, однако, уже начали отрешаться от того преклонения, с каким прежде относились к этому тексту и стали появляться новые издания, более точно воспроизводящие тип древнейшего текста Нового Завета. Наиболее известны издание Гризбаха (1777 г.), К. Лахмана (1831 г.), Тишендорфа (1-е изд. в 1811-м г., последнее — посмертное — в 1894-м г.), который собственно воспроизвел у себя Синайский кодекс, им найденный, Триджельса, Весткота и Хорта (1881 г.), Нестле (1894 г.), фон-Содена 1902 и 1906 г.).
Новейшими исследованиями поколеблено то доверие, какое имели Тишендорф, Весткот, Хорт и Б. Вейс к древнейшим унциальным рукописям, но вместе с тем признано, что для установления первоначального текста не могут служить ни сирские, ни западные тексты Нового Завета, на которые некоторые ученые высказывали слишком преувеличенные надежды. Поэтому библейская наука в настоящее время убеждает всех исследователей Нового Завета принимать во внимание при установлении чтения того или другого места и внутренние основания за и против. Даже наши синодальные издатели в последнем четырехъязычном издании Нового Завета стараются проверить греческий текст различными справками с другими текстами, т. е. совершают известную критическую работу над текстом. Но из самого издания не видно, какими правилами руководились исправители текста, и поэтому полезно привести здесь правила критики текста, выработанные западной библейской наукой, как они изложены у Барта. (Введение, стр. 442 и сл., изд. 1908 г.).
– Более краткий вид чтения первоначальнее, чем более обширный, так как понятно, что краткое и потому часто темное и трудное для понимания положение разъяснялось примечаниями на полях, и эти примечания позже могли приниматься в текст, между тем как едва ли позднейший переписчик осмелился бы сокращать священные изречения до того, чтобы сделать их непонятными.
– Более трудный вид чтения древнее, чем более легкий, потому что никому не было интереса вносить в текст трудность, между тем как облегчение трудности было потребностью для многих.
– He имеющие смысла виды чтения нужно отклонять, хотя бы они и имели за себя свидетельство рукописей. Здесь, конечно, понимаются не такие мысли, которые не соответствуют чем-либо нашему воззрению, а такие, какие стоят в явном противоречии с другими мыслями того же писателя и противоречат вообще связи мыслей его труда.
– Виды чтения, из которых можно объяснить себе возникновение разночтений, следует предпочитать параллельным видам чтения.
– Только там, где прежде перечисленные внутренние основания ничего не говорят положительного, нужно решать вопрос по древнейшим рукописям и другим свидетелям.
– Поправки без свидетельства рукописей могут быть делаемы только там, где переданный древностью текст не позволяет сделать совсем никакого удовлетворительного объяснения. Но и такие поправки не должны быть вносимы в текст, а разве только помещаемы под строкой текста. (Из новых критиков текста много поправок предлагает в своих трудах Блясс).
Для православного истолкователя, конечно, при установлении вида чтения в затруднительных местах необходимо руководиться прежде всего церковным преданием, как оно дается в толкованиях Отцов и учителей Церкви. Для этого прекрасным пособием могут служить издаваемые при Богословском Вестнике Московскою Дух. Академией переводы творений св. Отцов (напр., Кирилла Александрийского).
Выражение «евангелие» (to evangelion) в классическом греческом языке употреблялось для обозначения: а) награды, которая дается вестнику радости (to evangelo); б) жертвы, закланной по случаю получения какого-либо доброго известия или праздника, совершенного по тому же поводу и в) самой этой доброй вести. В Новом Завете это выражение означает: а) добрую весть о том, что Христос совершил примирение людей с Богом и принес нам величайшие блага — главным образом основал на земле Царство Божие (Матф. 4:23), б) учение Господа Иисуса Христа, проповеданное им Самим и Его апостолами о Нем, как о Царе этого царства, Мессии и Сыне Божием (2 Кор. 4:4), в) всё вообще новозаветное или христианское учение, прежде всего повествование о событиях из жизни Христа, наиболее важных (1 Кор. 15:1-4), а потом и изъяснение значения этих событий (Рим. 1:16). г) Будучи собственно вестью о том, что Бог совершил для нашего спасения и блага, Евангелие в то же время призывает людей к покаянию, вере и изменению своей грешной жизни на лучшую (Марк. 1:15; Филип. 1:27). д) Наконец, выражение «евангелие» употребляется иногда для обозначения самого процесса проповедания христианского учения (Рим. 1:1). Иногда к выражению «евангелие» присоединяется обозначение и его содержания. Встречаются напр., фразы: Евангелие Царства (Матф. 4:23), т. е. радостная весть о Царстве Божием, евангелие мира (Еф. 4:15), т. е. о мире, евангелие спасения (Еф. 1:13), т. е. о спасении и т. д. Иногда следующий за выражением «евангелие» род. пад. означает виновника или источник благой вести (Рим. 1:1; 15:16; 2 Кор. 11:7, 1 Сол. 2:8), или личность проповедника (Рим. 2:16).
До пришествия на землю Сына Божия люди представляли Бога, как всемогущего Творца, грозного Судью, пребывающего в неприступной славе. Иисус Христос дал нам новое понятие о Боге, как о близком нам, милосердном и любящем Отце. «Видевший Меня, видел Отца» — говорил Иисус Христос Своим современникам (Ин 14:9). Действительно, весь облик Христа, каждое Его слово и жест были проникнуты бесконечным состраданием к падшему человеку. Он был, как Врач среди больных. Люди чувствовали Его любовь и тысячами тянулись к нему. Никто не слышал отказа, — Христос всем помогал: очищал совесть грешников, исцелял расслабленных и слепых, утешал отчаявшихся, освобождал одержимых дьяволом. Его всемогущему слову подчинялась природа и самая смерть.
