Подобно всем прочим, более ранним исследователям, я быстро заметил, что внутреннее устройство Первой пирамиды намного сложнее, чем двух других, и намного интереснее. Более того, сами ее размеры указывают на то, что именно она имеет наибольшую важность. Вследствие этого я очень скоро сконцентрировал свои исследования главным образом на ней, полагая, что именно в ней скрыта истинная тайна пирамид.
Я изучил Великую пирамиду при любом освещении, на различные формы и оггенки которого столь богата египетская природа. Первые лучи восходящего Солнца окрашивают ее в серебристо-серый цвет, на закате она становится бледно-фиолетовой, а в мистическом свете полной Луны каждый камень — от основания до самой вершины — залит синеватым фосфоресцирующим свечением, опять-таки, с характерным серебряным оттенком.
И все же та Великая пирамида, которую мы видим сейчас, отлична от той, которую видели древние. Их пирамида была со всех четырех сторон покрыта ослепительно белым отполированным известняком, сиявшим ярким, отраженным солнечным блеском, физически обосновывая тем самым свое древнеегипетское название, которое как раз и означало Свет. Основания и боковые стороны этих облицовочных камней были обработаны с таким мастерством и с такой мозаичной точностью пригнаны друг к другу, что цементированные стыки между ними практически не были заметны. Это был каменный треугольник, причудливо и неожиданно возникавший на желтом ковре пустыни, сияющий, подобно гигантскому зеркалу, и потому видимый в лучах жаркого восточного Солнца на огромном расстоянии. И даже в конце двенадцатого столетия эти белые камни все еще оставались на своих местах, покрытые иероглифическими надписями, подвигнувшими мусульманина Абдул-Латифа на следующее восхищенное высказывание:
«Камни исписаны древними знаками, теперь уже никому не понятными. Я не встретил в Египте ни одного человека, который разбирался бы в них. Надписи столь многочисленны, что их копии, снятые с поверхности только двух пирамид, заняли бы не менее шести тысяч страниц».
Теперь ее некогда ровные грани похожи на ступени, и на них уже не осталось ни одной надписи, а из многих тысяч облицовочных камней на своем месте осталось лишь несколько голых блоков у самого основания. По этим оставшимся камням можно судить, что облицовочный материал доставляли с гор Мокаттам, расположенных к юго-востоку от Каира. Через два года после визита Абдул-Латифа весь Египет был опустошен сильнейшим землетрясением, разрушившим до основания город Каир. И тогда арабы в поисках строительного материала для восстановления своего разрушенного города напустились на Великую пирамиду. Точно также в свое время турки и греки превратили гордый Парфенон в настоящую каменоломню и вывезли большую часть его камней для строительства собственных домов. Арабы алчно расхитили все отполированные белые блоки облицовки, несмотря на их скошенную форму, и увезли их в Каир. И сколько еще старинных домов, крепостей и мечетей египетской столицы по сей день скрывают в толще своих стен иероглифические надписи, некогда украшавшие все четыре грани Великой пирамиды? Часть великолепной мечети султана Хасана, признанной самой красивой из трехсот мечетей Каира, сложена как раз из этих облицовочных блоков.
Во всей пирамиде достаточно камней для того, чтобы выстроить из них средних размеров город — такое огромное количество материала ушло на ее сооружение. И арабы наверняка растащили бы ее всю, если бы не убедились в том, что на высвобождение каждого из титанических блоков, формирующих ее структуру, и его транспортировку уходит столько труда и времени, что это становится просто невыгодным, и не оставили эту затею как абсолютно безнадежную. Но прежде, чем они смогли это понять, они все же успели разобрать верхние ярусы кладки, лишив таким образом пирамиду ее вершины.
Даже тот вход, которым сейчас пользуются туристы, — вовсе не тот первоначальный вход, которым пользовались древние египтяне. Последний оставался тайной — секретом, строго хранимым пирамидой,
— на протяжении нескольких столетий, пока его вновь не открыл один настойчивый арабский правитель, потративший целое состояние и снарядивший целую армию работников для того, чтобы вырвать из цепких объятий пирамиды этот секрет ее запечатанного входа. Внутренние комнаты и переходы Великой пирамиды одинаково манили и греческих, и римских правителей, также как в свое время и непосвященных египтян, но с уходом римлян местоположение входа в нее было забыто, хотя и сохранилась легенда о его существовании.
Прошли века с того времени, как этот вход был закрыт и запечатан, пока его вновь ни открыли люди, привлеченные слухами о баснословных сокровищах, прервав тем самым безмятежный сон внутренних покоев пирамиды. Только в 820 году новой эры удалось снова отыскать его. Это произошло, когда калиф Аль-Мамун собрал своих лучших инженеров, архитекторов, строителей и мастеров на маленьком плато Гизе и приказал им открыть пирамиду. «О повелитель, сделать это невозможно», — сказали тогда его придворные. «Я непременно сделаю это», — ответил калиф.
Они работали, не имея ни плана, ни карты. Их направляла исключительно древняя традиция, утверждавшая, что вход находился на северной стороне. Для начала своего великого труда они, разумеется, выбрали центральную точку на северной стене пирамиды. И все время их подстегивало неусыпное присутствие самого калифа, желавшего проверить древнюю легенду о несметных сокровищах, скрытых внутри пирамиды забытыми фараонами. Видимо, не случайно отцом калифа был сам Харун Ар-Рашид, знаменитый персонаж «Тысячи и одной ночи».
Калиф Аль-Мамун не был обычным калифом. Он поручал своим ученым переводить на арабский язык сочинения греческих мудрецов; он беспрестанно напоминал своим подданным о пользе учения, и сам с удовольствием участвовал в научных диспутах, устраивавшихся наимудрейшими мужами его страны.
Его имперской резиденцией был Багдад, но он покинул этот прославленный город, чтобы посетить Египет. Однако, вскоре после попытки открыть пирамиду, он вернулся в Багдад, где и завершил свой земной путь.
Видимо, строители Великой пирамиды заранее предчувствовали, что в один прекрасный день жадность человеческая попытается проникнуть внутрь возведенного ими сооружения, и потому сместили вход на несколько футов в сторону от центра стены и расположили его намного выше того места, где этого можно было бы ожидать по логике вещей. А в результате люди Аль-Мамуна несколько месяцев пытались проникнуть внутрь пирамиды, но так и не увидели ни единого намека на коридор или комнату; ничего, кроме сплошной каменной кладки. И если бы они надеялись только на силу молота и резца, их работа продлилась бы до конца царствования калифа, но так и не была бы завершена. Но им хватило смекалки разводить на камнях небольшие костры, а когда камни раскалялись докрасна, на них выливали холодный уксус. Так продолжалось до тех пор, пока камни не начинали трескаться. Даже сейчас можно заметить на поверхности пирамиды почерневшие, обуглившиеся блоки, которым удалось избежать молота и резца, но пришлось более тысячи лет назад претерпеть не менее тяжкие муки. Двое кузнецов ежедневно затачивали резцы, быстро тупившиеся от соприкосновения с огромными камнями, специальные деревянные машины помогали усталым людям пробиваться внутрь пирамиды, но настоящий вход, коридоры и комнаты так и не были обнаружены.
Oт работы в узком коридоре — на жаре и в пыли — люди задыхались, попытки пробиться сквозь несокрушимую толщу самой массивной в мире каменной кладки с помощью примитивных орудий того времени доводили их до полного изнеможения, а бесплодность этих попыток, ставшая единственной наградой за все усилия, вселяла в сердца уныние и отчаяние. Они прорубились внутрь пирамиды глубже чем на сотню футов и уже были готовы бросить свои инструменты, решившись на открытое неповиновение, чтобы не продолжать более эту бессмысленную работу, когда до их слуха донесся звук падающего тяжелого камня. Звук этот исходил изнутри пирамиды, совсем недалеко от того места, до которого им удалось довести свои раскопки.
В дело вмешалась судьба. Дальше люди работали уже с удвоенной энергией и вскоре нашли настоящий коридор. Великая пирамида была заново открыта.
Далее было уже несложно подняться вверх по коридору и найти потайную дверь: она была так искусно спрятана, что обнаружить ее с внешней стороны было бы практически невозможно. Разумеется, спустя столько столетий потайная дверь уже не открывалась, ее намертво заклинило. Сейчас этой двери уже нет, она исчезла во время тотального разграбления пирамиды, начавшегося после каирского землетрясения. А это была как раз одна из таких дверей, которые древние египтяне устанавливали у входа во многие возведенные ими здания мистического назначения. Это была подвижная каменная створка, всякий раз автоматически возвращавшаяся на свое прежнее место и с внешней стороны оформленная так, чтобы в точности походить на окружающую каменную кладку. Она представляла собою монолитный каменный блок, точно подогнанный к входному отверстию. Будучи закрытой, она была абсолютно неразличима с внешней стороны. Когда же ее открывали, она поворачивалась вокруг горизонтальной оси, открывая вход в коридор. Она была закреплена на стержне и идеально сбалансирована. Центр тяжести находился ниже стержня, но дверь была снабжена противовесом, иначе открыть ее было бы просто невозможно. Для того, чтобы открыть эту дверь, необходимо было толкнуть ее с одной стороны, а затем потянуть на себя с другой; причем толкать и тянуть надо было с большой силой, чтобы нижний край двери оторвался от пола и приподнялся во внешнюю сторону. Это позволяло посетителю на четвереньках проползти в пространство за дверью. Затем каменная створка возвращалась на прежнее место, полностью скрывая вход в потайной коридор.
