У меня в детстве был случай, который очень помог понять смысл заповедей. Однажды зимой, выходя на улицу, моя любвеобильная мама строго настрого предупредила меня, чтобы я ни в коем случае не вздумал своим язычком дотрагиваться до дверной железной ручки. Конечно же, этого было достаточно, чтобы как только маменька отвернулась, я уже прилип к этой злополучной ручке. Был, естественно, вопль велий зело. Но зато с тех пор я знаю, что такое заповеди. Они, оказывается, не приказ Бога, как какого-то свирепого начальника, за неисполнение которого от Него последует наказание, вплоть до вечных мук, а предупреждение человека об опасности совершения неверных поступков, ранящих и тело, и душу и потому влекущих за собой всевозможные страдания. Не Бога мы гневим своими грехами, а себя калечим. Бог же, будучи любовью, своими заповедями указывает нам, с одной стороны, на опасности причинения себе грехом страданий и смерти (духовной), с другой — на правильный путь жизни, ведущий к благу в жизни земной и вечной. Потому спасение это свободное, по любви к истине, святости и правде избрание Бога, а не покорность Ему по причине страха наказания или ожидания от Него небесных наслаждений. Христианин — не раб и не наемник у домоправителя, а бескорыстный сын Отца и наследник Царства.
Почему Бог смирился до креста, а не явился миру всевластным, мудрейшим, непобедимым царём? Почему Христос пришел к людям не императором, не патриархом, не архиереем, не богословом, не философом, не фарисеем, а нищим, бездомным, с земной точки зрения последним человеком, у которого не было ни одного внешнего преимущества ни перед кем? Причина этого всё та же: власть, могущество, внешний блеск, слава, безусловно, увлекли бы весь мир, он рабски поклонился бы Ему и «принял» Его в надежде получить как можно больше справедливости, «хлеба и зрелищ», то есть благ сиюминутных, скоропреходящих. Христос же пришел так, чтобы ничто кроме истины не привлекало к Нему человека, ничто внешнее не подменяло ее, не стояло на пути вечной жизни. Не случайно Он произнес такие многозначительные слова: «Царство Мое не от мира сего» (Ин. 18,36), «Я на то родился и на то пришел в мир, чтобы свидетельствовать об истине; всякий, кто от истины, слушает гласа Моего» (Ин.18,37). Внешние эффекты — это идолы, которыми всю историю человечество подменяет Бога.
К сожалению, по пути внешнего, так называемого «церковного» благолепия, а точнее, чисто мiрского блеска пошла во многом и уже достаточно давно и церковная жизнь во всем мире. Так и вспоминаются слова одного американца-протестанта, который не только не стесняясь, но, напротив, с гордостью делился: «У нас в церкви все должно развлекать, чтобы привлечь народ». А закон духовный, напротив, говорит: чем больше снаружи, тем меньше внутри. И, нет сомнений, что при антихристе будет такой блеск религиозного культа, которого ещё никогда не было в истории, и все ринутся на… зрелище (по-славянски, позорище).
И в истории нашей Церкви это печальное явление имеет очень многих церковных защитников. Еще в начале 16 века преподобный Нил Сорский выступил против роскоши, богатства и имений церковных, особенно в монастырях, как унижающих Церковь и противоестественных ей, пытался защитить нестяжательность, но его голос не был принят — процесс обмiрщения христианского сознания уже тогда оказался необратимым[59]. И развиваясь, именно он, без сомнения, привел к расколу XVII-го века, Петру I и Синодальному управлению, революциям 1905 и 1917 гг. и их трагическим последствиям, к Перестройке. И приведет к еще худшему, если не опомнимся. Ибо Церковь действительно является «закваской» (Мф. 13,33) общества, и ее духовное состояние прямо обуславливает внутреннее и внешнее благосостояние народа: «малая закваска заквашивает все тесто» (Гал. 5,9). Как жаль, что этого не видят и не понимают.
Так вот, Господь Своей жизнью и Своим Крестом показал, что Он не может оказать никакого, даже малейшего давления на человеческую свободу, поэтому спасение открыто лишь тому, кто сам добровольно его избирает. По этой причине так ценна земная жизнь. Только находясь в теле, человек может творить добро или зло, грешить или вести правильную жизнь — на земле осуществляется его свобода, его выбор. После смерти этого уже нет, там душа бессильна изменить себя — она лишь пожинает плоды земной жизни и естественно погружается в сродную ее духовному состоянию среду вечности — правда, не окончательно, не бесконечно. Это состояние может быть изменено по молитвам Церкви.
Апостол Павел написал удивительные слова, открывающие нам великую истину: «вы — тело Христово, а порознь — члены» (1 Кор.12, 27). Все мы, верующие, составляем, оказывается, Его один живой организм, а не мешок гороха, в котором горошины толкаются между собой, да еще больно ударяют друг друга. Мы — клетки (живые, полуживые, полумертвые) в Теле Христовом. Все мы — одно тело. А в одном теле изменение состояния любого органа, и даже любой клетки, отзывается на всем организме, на каждой другой клеточке. Все взаимосвязано и взаимозависимо в живом организме. Тот же Апостол пишет: «Не может глаз сказать руке: ты мне не надобна; или также голова ногам: вы мне не нужны»(1 Кор. 12; 21).
Подходит ко мне студент и говорит, что не может присутствовать на лекции: зуб болит.
— Ну, и что, говорю, болит же зуб, а не ты? Тебе-то какое до него дело?
Студент кисло улыбается:
— Все бы Вам шутить, Алексей Ильич…
В живом организме все клетки чувствуют, все сопереживают друг другу как свое собственное — и радость, и страдание.
Вот где ответ на вопрос: почему и как может духовно помочь один человек другому и, тем более, усопшему? Потому может, что мы все составляем единый организм; и один может помочь другому точно по тому же принципу, по которому любая живая клетка и орган в одном и том же организме вспомоществуют друг другу. Если один глаз ослеп, то другой вдвойне трудится. Одна нога повредилась — другая берет на себя ее нагрузку. Это естественный закон взаимоподдержки и, если хотите, взаимоспасения. Чем же одна клетка помогает другой? — Тем, что отдает часть себя, жертвуя своими силами, своим здоровьем, собою. Более здоровая берет на себя функции больных и тем самым оказывает им реальную помощь. А посмотрите, как животные часто помогают друг другу. Это и есть заложенный в саму природу тварного мира, Божий закон любви, хотя и искаженный, и ослабленный грехом человека. Этот закон взаимопомощи сохраняет жизнь не только в мире природном, но и, прежде всего, в мире человеческом.
Кто может помочь другому? Естественно, сильный слабому, богатый бедному, мужественный слабодушному, а не наоборот. В походе, например, когда кто-то подвернул ногу, другие берут его ношу на себя. А кто берет больше всех? Конечно, наиболее сильный. Таков, повторяю, закон нашей жизни, объясняющий и открывающий нам и тайну наших молитв за живых и умерших.
Еще вопрос: как и чем помогают наши молитвы другому человеку? Тем ли, что мы умоляем Бога и Он становится более милосердным, любвеобильным? Конечно, нет. Он — абсолютная, то есть совершенная Любовь и поэтому не может возлюбить больше или меньше. Тайна помощи наших молитв усопшим заключается в том, что эти молитвы являются средством очищения, прежде всего, нас самих, средством духовного приобщения нас Богу. Лишь в силу этого они становятся действенной силой, помогающей безвольной душе усопшего освободиться от порабощающих ее страстей. Очень важно помнить, что мы можем духовно помочь другому только соответственно мере нашего личного духовного уровня, который обусловлен трудом исполнения заповедей Христовых, силой борьбы со своими страстями, искренностью покаяния. То есть, действенность нашей молитвы за других прямо обусловлена степенью нашей духовной чистоты, приобщающей нас Богу. Ибо только в Боге мы можем духовно соединиться с нашим усопшим, и соответственно нашей чистоте Господь освобождает и его душу от горения страстей. Мы своим действенным молитвенным произволением здесь пробуждаем и вливаем силы в безвольность усопшего к действию там. В этом заключается наша молитвенная помощь усопшему, а не в том, что наши молитвы, подвиги, добрые дела как-то умилостивляют Бога, удовлетворяют Его правосудию, являются выкупом за грехи почившего — как об этом ложно учит католицизм.
В том и заключается великая значимость Церкви, что она, будучи Телом, Богочеловеческим Организмом Христовым, а не обычным человеческим обществом, включает в себя и делает своим членом, своей клеточкой каждого с верой (!) принимающего Крещение, в силу чего крещеный соединяется со всеми прочими членами Церкви живыми токами благодати Духа Святого. Это членство человека в Церкви делает его способным в меру его духовного роста, как воспринимать духовные действия других членов Церкви на себя, так, в свою очередь, и воздействовать на них. Эти взаимодействия выражаются прежде всего в молитве. Однако при этом необходимо иметь в виду, что христианин лишь в той мере пребывает в Церкви и Церковь в нем, в какой он живет по заповедям Христовым и таким образом приобщился Духу Святому (стяжал, как говорил преп. Серафим Саровский, Духа Святого). Степень этого пребывания христианина в Церкви и обуславливает силу его молитв — тогда наша молитва будет не пустым произнесением слов и имён, а действенной силой!
