Церковное христианство бесконечно далеко от учения Иисуса, которое можно предполагать аутентичным. Основы христианства были сформированы вовсе не Иисусом, а Павлом. Ссылки же Павла — и христианства — на Иисуса не выдерживают критики.
Иисус был иудейским учителем. Во многих местах видно его понимание Торы. По его словам: "не нарушить пришел Я, но исполнить" (Мф 5:17), "итак, все, что они {фарисеи} велят вам соблюдать, соблюдайте и делайте" (Мф23:3). Соответственно, Новый Завет необходимо анализировать если не на идентичность Торе (что было бы неприемлемо для верующих христиан), то на родство с ней.
С другой стороны, Иисус был обычным персонажем тогдашней Иудеи: странствующий учитель, мессианский проповедник, чудотворец. Христианству понадобилось приписать ему декларацию собственной божественности (в буквальном смысле, не в духовном), чтобы сделать минимально правдоподобными его преследования иудеями. Интересно, что в тот период иудеи весьма вяло (если вообще) оспаривали историчность Иисуса: таким обычным персонажем он выглядел до создания Евангелий. Даже Талмуд легко помещает Иисуса в историческую канву, нисколько не сопротивляясь самой возможности такого учения и событий.
Раннее христианство во многом похоже на верования других иудейских сект. Примерно в это же время, 1 в., были написаны, в частности, 2Барух и 4Ездра. Два Мессии, апокалипсис, крещение в воде, спасение только части Израиля, воскресение присутствуют там тоже. Следует понимать, что это не означает происхождения христианства из иудаизма. Псевдоэпиграфия описывает вознесение Моисея, его трон в царстве небесном, даже его существование до сотворения мира (именно это Иоанн приписывает Иисусу). Просто другие секты так же, как христиане, отошли от своей религии в сторону греческой философии, заимствований из культов соседних народов, некоторого гностицизма, космогонических спекуляций. Отдаленность этих учений от иудаизма видна уже в том, что весьма толерантные священники (в целом, допускавшие любые толкования постольку, поскольку соблюдался Закон) вынуждены были во 2 в. ввести в синагогах литургическую формулу "проклятье сектантам" — имея в виду отнюдь не только христиан.
Действительно, нет однозначных доказательств (особенно — датировок имеющихся свитков) того, что книги пророков были написаны до изложенных в них событий. Нет и надежных свидетельств описанных в Торе исторических событий. Вызывают сомнения датировки и географические привязки (например, размер античного Иерусалима, по некоторым оценкам, меньше размера Храма). Пророчества описывают Б. со множеством глаз, с лицами, обращенными в разные стороны именно так, как описывал Кришна Арджуне.
Впрочем, иногда появляются о неожиданные трактовки, связывающие Тору с реальностью. Например, создание человека около шести тысяч лет назад. Когда Адам и Ева были изгнаны из Эдема, на земле уже жили какие-то люди. Можно ли предположить, что люди, основавшие известную нам цивилизацию, появились около этого периода, а жившие ранее всяческие питеки были тупиковой ветвью развития?
Тем не менее, в данном анализе я исхожу почти всегда из теологических тезисов Писания, являющихся предметом не истории, но веры. Тем более, на соответствие Торе могут проверяться декларированно производные от нее религии — христианство и ислам.
Ссылаясь на Тору, необходимо понимать, что она дает совершенно точные формулировки. Писцы сохраняли даже шрифт и чернила. То есть, нельзя полагать, что текст должен выглядеть несколько по-иному, или иначе его цитировать. Именно такой прием сплошь и рядом применяется в Новом Завете, используя цитаты, искаженные до потери всякой связи с оригиналом.
Образ Иисуса имеет сильные корни в иудейской традиции (впрочем, аналогичные легенды имелись и в других религиях). Как Мудрость, Иисус: участвовал в сотворении мира, прошел инкарнацию (Сир24:8), скитался по земле, не был принят, вернулся на небо, восседая с ангелами (1Енох42:1–2). Как праведник в МудСол2:20, Иисус был подвергнут постыдной казни, но потом будет судить своих обвинителей на небесах. 4Мак6:27–29: "Ты знаешь, О Б., что, хотя я мог спасти себя, я умираю в мучительном огне ради Закона. Будь милосерден к Твоему народу, и пусть наше наказание будет для него достаточно. Сделай мою кровь их очищением, и возьми мою жизнь в обмен на их". 4Мак17:21: "они стали выкупом за грехи нашего народа. И через кровь посвятивших себя и их смерть как жертву искупления, божественное Провидение сохранило Израиль…" Иисус нюхал уксус на кресте, как в 4Мак6:25. Помимо описаний Мессии, немало легенд и реальных историй ходило об учителях. Возможно, именно они легли в основу тезисов Иисуса. Можно предполагать, что, при обилии мессианских сект в тогдашней Иудее, заимствования были осуществлены по многим направлениям.
Интересно принципиальное отличие Иисуса от абсолютного большинства мессианских образов: Иисус не был воинственен (хотя какие-то отголоски агрессивности, как изгнание торгующих из Храма, встречаются и в Евангелиях). Можно рассматривать это как свидетельство оригинальности его образа. А можно и, на мой взгляд, более адекватно, — как доказательство греческих, а не иудейских корней легенды.
Как Павел и гностики, большинство ранних христиан рассматривали Иисуса как миф неопределенного прошлого. Возможно, потом он был отождествлен с "другим Иисусом", учителем из Галилеи или Иудеи. Учение последнего было подогнано под тезисы Павла. Гармонизация текстов (проникновение тезисов Павла в прототексты Евангелий и обратно, коррективы текстов с учетом антихристианской критики, свободное редактирование) привела к тому, что установить изначальные тексты, а также порядок и направление их исправлений уже невозможно. Собственно, оно и не нужно, поскольку теологическая ценность оригинальных текстов явно мифического содержания — близка к нулю.
Очень вероятно, что некоторые из аллегорических текстов о таких спасителях, во множестве созданные в тот период, были потом незнакомыми с контекстом христианскими авторами истолкованы как фактически указывающие на Иисуса. Так эти сюжеты просочились в Евангелия.
Кстати, хотелось бы предостеречь от чрезмерного внимания к деталям Евангелий и Посланий. Совершенно очевидно, что это литературные произведения, изобилующие неточностями и ошибками. Они написаны плохими теологами без всякого участия святого духа. Поэтому те или иные оттенки в толкованиях, усматриваемые современными критиками, в основном, не были предусмотрены авторами. Например, Иисус отождествляется с Мудростью у Иоанна, но, похоже, является посланником Мудрости, проповедующим раскаяние, у Матфея. Скорее всего, это чисто случайное различие, которого сами авторы не видели.
Гностическая концепция Иисуса внешне весьма привлекательна: традиционная смерть для искупления чужих грехов, воскрешение как символ пробуждения к новой жизни "здесь и сейчас", "сын Б." как декларация единства с божественным. Проблема в том, что эта концепция имеет мало корней в современном тексте Евангелий. Искупление и воскрешение являются гарантированными фальсификациями, отсутствующими в Q. "Сын Б." употребляется в Писании и апокрифе только как обозначение человека.
Мы можем придерживаться очень интересной и довольно универсальной для различных религий теософии гностицизма в ее адаптации к Иисусу, и забыть про Евангелия. Мы можем использовать Евангелия, но тогда придется признать, пожалуй, единственное разумное их объяснение (гностицизм) чем-то средним между ересью и беспочвенной фантазией. Совместить Евангелия с их разумным толкованием не удастся.
Это и понятно, если вспомнить формирование текстов. Вначале были популярные легенды о Мудрости, спасителе и пр. На их основе одновременно гностики построили свою концепцию (откровенно заимствуя из язычества), иудеи свою (используя фигуру проповедника), а Павел — свою (используя понемногу того и другого). Евангелия возникли позже, причем гностические мифы (например, о воскрешении) были восприняты буквально и превращены в историю. Эти дополнения теперь заметны на фоне реконструируемого Q. Совершенно невозможно рассматривать эти различные ветви (ортодоксальных гностиков, иудеев, Павла) как части одного целого.
Косвенно подтверждают эту гипотезу взгляды еретических сект. Гностики вообще не придавали значения историческому Иисусу — до такой степени, что подставляли его имя в существующие языческие тексты. Впрочем, они считали именно себя настоящими христианами, а церковь — имитацией. Иудейские христиане-эбиониты, по словам Евсевия, считали Иисуса просто учителем. Вряд ли значительная историческая фигура, изначально воспринимавшаяся как божественная, могла так уменьшиться в восприятии: до мифа или обычного человека. Скорее, процесс развивался в обратном направлении обожествления вполне земного учителя. Но некоторые секты отказались участвовать в такой очевидной для них фальсификации.
