"Когда появляются между государством и обществом ненормальные ощущения взаимного отчуждения, это верный знак, что бюрократия заняла несоответственно широкое место в управлении, вытесняя общество из государства и таким образом препятствуя Верховной власти находить государственно-действующие силы в самой социальной организации нации. Но само по себе самоуправление, то есть предоставление Верховной властью общественным группам непосредственно заведовать делами в пределах их компетенции, прямо вытекает из монархической идеи".
"Единоличная власть как принцип государственного строения", стр. 127, Москва, 1897г.
Автор записки [124] положительно утверждает, что самодержавие несовместимо с самоуправлением. Он оговаривается, что не отрицает права на существование и самоуправление таких союзов, которые имеют свои частноправовые интересы, как ученые и учебные корпорации, благотворительные общества, торговые компании и т. д. Он допускает и сословное самоуправление, но лишь до тех пор, "пока сословия выполняют свое прямое назначение, занимаются исключительно своими собственными делами, пока одному из них не вверяются административные функции по отношению к другим или всем вместе". В этом случае записка считает их стремления к самоуправлению "неопасными для центральной власти" *.
* Ревнивый абсолютистский дух бюрократии хорошо виден в этой оговорке. Но дворянство у нас имело широчайшие административные права в отношении других сословий, имело в своих руках всю местную полицию и т. д. Неужели это было столь "опасно" для самодержавия? И не явились ли у нас "опасности" для самодержавия, наоборот, только с того времени, когда упразднилось сословное самодержавие и заменилось бюрократическим?
Но за сими пределами самоуправление по теории нашей бюрократии становится опасным для самодержавия.
Самодержавная монархия по этой теории не должна допускать призвания местного населения в лице некоторых его элементов или же в лице его уполномоченных к участию, в пределах закона, в делах государственного управления. Это возможно будто бы лишь для конституционного государства. "При конституционном устройстве, местное самоуправление только форма для децентрализации. Все управление государством от верху до низу проникнуто началом народовластия. Однородность всех органов управления, центрального и местного, выдержана вполне и повсеместно. В государстве же самодержавном противоположение местного самоуправления правительству или (?) Верховной власти неизбежно в том смысле, что здесь означенная власть основана на одном принципе - единой и нераздельной воле монарха, неограниченной самостоятельной деятельностью народных представителей, а местное самоуправление - на другом принципе - самостоятельной деятельности выбранных населением представителей его, действующих лишь под надзором монарха и лиц, им назначенных" (стр. 27).
Итак, мы видим, что абсолютистский бюрократизм всецело проникнут уверенностью, будто бы "правительство" и "верховная власть" - одно и то же, и, доказывая "противоположение "самоуправления" и "бюрократии", - убежден, что доказал противоположение самоуправления самой Верховной власти!" Этим путем идет вся аргументация, основанная на доказательствах, что "органы самоуправления и органы бюрократические совершенно разнородны, одни другим противоположны" (стр. 21).
Полномочия, предоставляемые Верховной властью органам бюрократическим и органам самоуправления, глубоко различны, говорит записка. Первые не имеют самостоятельности, они только строгие выполнители предначертаний высшей власти. Статья 712 "Устава о службе гражданской" гласит: "Каждый низший чин должен принимать приказания от предпоставленного над ним старшего и исполнять их в точности".
Органы же самоуправления, напротив, должны быть самостоятельны. Их постановления могут быть изменяемы или отменяемы, но производятся самостоятельно, без прямых указаний правительственных органов.
Самоуправление требует децентрализации. С бюрократией же тесно связана централизация.
Бюрократия основана всецело на начале назначения и иерархической подчиненности. Самоуправление основано на начале выборном.
Отмечая эту разницу в характере бюрократических и общественных учреждений, автор записки совершенно справедливо говорит, что было бы бесполезно стремиться придать самоуправлению характер бюрократических учреждений. Каждое учреждение хорошо только по-своему, и, переделав его под тип другого, мы получим нечто никуда не годное. "Земство, лишенное самостоятельности, руководимое во всех подробностях предписаниями уставов и указаниями администрации, не имеет ровно никакого значения. Для целей управления око окажется не только не нужным, но прямо вредным".
При отсутствии самостоятельности, само земство не может иметь, сверх того, и интереса к порученному ему делу. "Интерес этот обусловливается возможностью проводить в жизнь свои взгляды, устраивать местные порядки согласно собственному желанию, а этих-то условий и не будет, раз земству придется действовать только по предписанию" (стр. 174).
Итак, разнородность характера учреждений бюрократических и самоуправительных неустранима.
А между тем, гласит теория бюрократизма, "только при условии однородности начал в устройстве высших и низших инстанций, центральных и местных органов получается действительное единство управления, государство является действительно хозяином в деле этого последнего (управления). Только при этом условии местные органы могут быть надежными исполнителями предначертаний властей центральных и, в свою очередь, являются для них "своими", а не "чужими".
Поэтому в самодержавной монархии самоуправление не может быть допущено.
"Каждое учреждение хорошо в строе ему соответствующем и непригодно в строе ему не отвечающем. В конституционном строе земства могут быть превосходным средством управления: там они составляют одно звено в цепи, скованной из одного металла. Там их положение вполне определенно, они будут делать свое дело, не забегая вперед, и не опасаясь ежеминутно за свое существование. Там впереди их, в центральных органах, есть их же представители, и потому к предначертаниям этих органов они всегда будут относиться с полным доверием, будут усердными исполнителями их распоряжений. В свою очередь центральные представительные учреждения будут всегда чутко прислушиваться к желаниям органов местных. Совершенно в ином положении стоит и всегда (?) будет стоять земство в государстве самодержавном. Здесь по своему строю такие учреждения резко отличаются от всего, что кругом их, и что выше их. Здесь они олицетворяют иное начало, а отсюда бесконечные недоразумения, предупреждения, пресечения, пререкания, столкновения, репрессивные меры и т. д. Правительство, бюрократия, не доверяют земству, земство - правительству. Земство, весьма естественно, желает оказать влияние на деятельность законодательную, которая так тесно связана с деятельностью местной. Правительство видит в этом поползновение на свои прерогативы. Правительство желает осуществить на местах то или другое мероприятие: земство усматривает посягательство на свои права, на свою самостоятельность. Правительство видит предвзятую мысль и отказывает. Правительство дает распоряжение: земство становится ему в оппозицию скрытую или открытую и т. д.... В конце концов "являются недоразумения, пререкания, внушения, упадок земской деятельности и параллельно с тем - оппозиция земств правительству и настойчивые требования конституции в серьезные для правительства минуты" (стр. 198, 199).
Конечный вывод автора состоит поэтому в том, что "правильное и последовательное развитие всесословного представительства в делах местного управления неизбежно приведет к народному представительству в сфере управления центрального, а затем и к властному участию народа в законодательстве и в управлении верховном" (стр.211).
Итак, по теории абсолютистской бюрократии, приходится выбирать одно из двух: либо монархию, насквозь бюрократизированную, либо замену монархии демократией, если мы вздумаем допустить самоуправление. Нельзя было бы произнести монархии более строгого приговора, если бы только уродливое искажение ее в зеркале абсолютистского бюрократизма было сколько-нибудь сходно с действительной самодержавной монархией. На самом деле это зеркало отражает лишь образ самой бюрократии, выдающей себя за "самодержавие".
Ложность бюрократической теории, отрицающей возможность самоуправления при монархии, основана на непонимании основ государственности. Эта теория смешивает Верховную власть и правительство, а потому при монархии не допускает в управительной области другого принципа, как единоличный. В действительности Верховная власть может организовать правительство на каком угодно принципе: так, в Риме демократия устраивала правительство сначала на аристократическом начале, а потом на начале единовластия. Впрочем, ввиду полной разъясненности этого пункта в моей книге, не буду входить в повторения.
