Православный. Но для чего же бегать отъ имени, когда исповедуемъ самое дело?
Еранистъ. Христа должно называть отъ того естества, которое досточтимее.
Православный. Соблюдая предложенное тобою правило, намъ не возможно будетъ называть Христа ни распятымъ, ни воскресшимъ изъ мертвыхъ, ни утверждать о немъ другое что–либо сему подобное.
Еранистъ. Это — наименованія спасительныхъ страданій; но кто отвергаетъ страданія, тотъ уничтожаетъ спасеніе.
Православный. Но имя: человекъ есть имя естества; умолчаніе же о естестве есть отверженіе его, а кто отвергаетъ естество, тотъ уничтожаетъ страданія, безъ которыхъ спасеніе останется словомъ безъ вещи.
Еранистъ. Я почитаю необходимымъ знать, что человеческое естество воспринято; но Спасителя вселенной называть человекомъ — значитъ уменьшать славу Владычню.
Православный. Итакъ ты считаешь себя мудрее и Петра и Павла, и даже самаго Спасителя? Ибо Господь сказалъ іудеямъ: что ищете Мене убити, человека, иже истину вамъ глаголахъ, юже слышахъ отъ Отца Моего (Іоан. 8, 40); также Онъ часто называлъ себя сыномъ человеческимъ. А всехвальный Петръ такъ вещаетъ къ народу іудейскому: мужіе Израилстіи, послушайте словесъ сихъ: Іисуса Назорея, мужа отъ Бога извествованна въ васъ и пр. (Деян. 2, 22). И блаженный Павелъ, предлагая предстоятелямъ Ареопага спасительное благовестіе, между прочимъ сказалъ: лета убо неведенія презирая Богъ, ныне повелеваетъ человекомъ всемъ всюду покаятися: зане уставилъ есть день, въ оньже хощетъ судити вселенней въ правде, о Муже, Его же предустави веру подая всемъ, воскресивъ Его изъ мертвыхъ (Деян. 17, 30–31). Итакъ кто отвергаетъ имя положенное и проповеданное Господомъ и апостолами, тотъ почитаетъ себя мудрее и великихъ учителей и даже самаго Источника премудрейшихъ учителей.
Еранистъ. Да, это ученіе они предлагали невернымъ; ныне же наибольшая часть вселенной приняла веру.
Православный. Напротивъ, еще доселе есть и іудеи, и язычники, и безчисленныя сонмища еретиковъ, и каждому роду заблуждающихъ надобно предлагать приличное ученіе. Но если бы и все были единомысленными, скажи, что находишь вреднаго въ томъ, чтобы исповедывать Христа Богомъ и человекомъ? Разве мы не усматриваемъ въ Немъ и совершеннаго Божества и полнаго человечества?
Еранистъ. Мы уже часто говорили, что таково наше исповеданіе.
Православный. Для чего же теперь отвергать то, что уже исповедуемъ?
Еранистъ. Я почитаю излишнимъ называть Христа человекомъ, особенно, — когда верный беседуетъ съ вернымъ.
Православный. Божественнаго апостола почитаешь ли вернымъ?
Еранистъ. Не только вернымъ, но и учителемъ всехъ верующихъ.
Православный. А Тимофея почитаешь ли достойнымъ того–же наименованія?
Еранистъ. Какъ ученика Павлова и учителя другихъ.
Православный. Послушай же, какъ учитель учителей пишетъ къ совершеннейшему ученику своему: единъ Богъ, и единъ Ходатай Бога и человековъ, человекъ Христосъ Іисусъ, давый себе избавленіе за всехъ (1 Тим. 2, 5–6). Итакъ, перестань пустословить, предписывая намъ законы о божественныхъ именахъ, когда самое имя посредника (ходатая), потребленное здесь, означаетъ Божество и человечество. Iисусъ Христосъ не могъ бы назваться посредникомъ, если бы былъ только Богомъ, потому–что какимъ бы образомъ Онъ исполнилъ должность посредника между Богомъ и нами, если бы не имелъ ничего нашего? Но поелику Онъ, какъ Богъ, соединенъ съ Отцемъ, будучи единосущенъ Ему, а какъ человекъ, соединенъ съ нами, заимствовавъ отъ насъ зракъ раба: то справедливо называется посредникомъ, какъ соединяющій въ себе разделенныя естества, т. е. Божество и человечество.
Еранистъ. Разве Моисей не назывался посредникомъ, хотя онъ былъ только человекъ?
Православный. Моисей былъ образомъ истины; образъ же не все то имеетъ, что имеетъ истина. По сей–то причине, хотя онъ и не былъ по естеству Богомъ, однако жъ назывался богомъ, чтобы выразить въ себе образъ. Се дахъ тя, сказано, бога фараону (Исх. 7, 1), и какъ къ Богу, къ нему приставленъ пророкъ, ибо сказано: и Ааронъ, братъ твой, будетъ твой пророкъ. А истина тамъ, где и Богъ есть Богъ по естеству, и вместе человекъ по естеству.
Еранистъ. Но кто станетъ называть образомъ того, кто не имеетъ ясныхъ чертъ первообраза?
Православный. Царскихъ изображеній разве ты не называешь изображеніями царя? И однако жъ они не все то имеютъ, что имеетъ первообразъ: ибо, во–первыхъ, они неодушевленны и лишены разума; далее, не имеютъ внутренностей, какъ–то: чрева, печени и под. Потомъ, хотя имеютъ видъ внешнихъ чувствъ, но не имеютъ ихъ силы: уши не слышатъ, уста не говорятъ, глаза не видятъ, руки не пишутъ, ноги не ходятъ, и вообще ни одинъ членъ не обнаруживаетъ действій, свойственныхъ человеку. И однако жъ они называются царскими изображеніями. Такъ точно Моисей — посредникъ, и Христосъ — посредникъ; но первый — какъ подобіе и образъ, а последній — какъ истина. Но чтобы этотъ предметъ сделался для тебя яснее, вспомни о томъ, чтó въ посланіи къ Евреемъ сказано о Мелхиседеке.
Еранистъ. Что такое?
Православный. Я разумею то место, въ которомъ божественный апостолъ, сравнивая левитское священство со священствомъ Христовымъ, уподобилъ Мелхиседека Владыке Христу, сказавъ, что Господь имеетъ священство по чину Мелхиседекову.
Еранистъ. Помнится, такъ говоритъ о семъ божественный апостолъ: сей бо Мелхиседекъ царь Салимскій, священникъ Бога вышняго, иже срете Авраама возвращшася отъ сеча царей, и благослови его: емуже и десятину отъ всехъ отдели Авраамъ: первее убо сказуется царь правды, потомъ же царь Салимскій, еже есть царь мира: безъ отца, безъ матере, безъ причта рода, ни начала днемъ, ни животу конца имея: уподобленъ же Сыну Божію, пребываетъ священникъ выну (Евр. 7, 1–3). Эти ли слова разумелъ ты?
Православный. Те самыя. И я хвалю тебя, что ты привелъ место въ целости — безъ усеченія. Скажи же, приличествуютъ ли Мелхиседеку по естеству и истине все черты, которыя ему здесь приписываются?
Еранистъ. Кто же осмелится разделять то, что соединилъ божественный апостолъ?
Православный. Итакъ ты утверждаешь, что все это приличествуетъ Мелхиседеку по естеству?
Еранистъ. Да.
Православный. Человекомъ ли почитаешь Мелхиседека, или думаешь, что онъ принялъ иное естество?
Еранистъ. Человекомъ.
Православный. Рожденнымъ, или нерожденнымъ?
Еранистъ. Ты предлагаешь вопросы весьма нелепые.
Православный. Но ты самъ тому виною: ибо ясно борешься противъ истины. Итакъ ответствуй.
Еранистъ. Только единъ есть нерожденный — Богъ и Отецъ.
Православный. Следовательно Мелхиседека мы должны назвать рожденнымъ?
Еранистъ. Рожденнымъ.
Православный. Но изъ того, что сказано о немъ, усматривается противное. Вспомни, что сейчасъ прочиталъ ты: безъ отца, безъ матере, безъ причта рода, ни начала днемъ, ни животу конца имея. Какимъ образомъ могутъ эти черты приличествовать Мелхиседеку, когда оне превышаютъ естество человеческое?
Еранистъ. Действительно, оне превосходятъ меру человеческаго естества.
Православный. Что же? Ужели апостолъ сказалъ неправду?
Еранистъ. Никакъ.
Православный. Какъ же поступить намъ, чтобы и истину сохранить за апостоломъ, и черты, превышающія человеческое естество — за Мелхиседекомъ?
Еранистъ. Это место весьма темно, и требуетъ тщательнейшаго истолкованія.
Православный. Для внимательныхъ не трудно будетъ постигнуть смыслъ его. Апостолъ, сказавъ: безъ отца, безъ матере, безъ причта рода, ни начала днемъ, ни животу конца имея, присовокупилъ: уподобленъ же Сыну Божію, пребываетъ священникъ выну. Этимъ онъ ясно научаетъ насъ, что первообразомъ Мелхиседека въ чертахъ, превышающихъ человеческое естество, есть Христосъ Господь. Но мы разсмотримъ этотъ предметъ следующимъ образомъ. Скажи мне, Господь нашъ имелъ ли отца по плоти?
