Еранистъ. Такъ веровать учитъ меня божественное Писаніе.
Православный. Но въ который день, по сотвореніи неба и земли, созданъ Адамъ?
Еранистъ. Въ шестый.
Православный. Сколько же родовъ разделяютъ Адама отъ Авраама?
Еранистъ. Думаю, — двадцать.
Православный. А отъ Авраама до Спасителя нашего Христа сколько родовъ исчисляетъ Евангелистъ Матфей?
Еранистъ. Сорокъ два.
Православный. Итакъ, если Христосъ Господь есть единое естество, то какъ возможно, чтобы Онъ быль и Творцемъ всего видимаго и невидимаго, и вместе, после толикаго числа родовъ, зачатъ былъ отъ Духа Святаго во чреве Девы? Какъ возможно, чтобы Онъ былъ и Творцемъ Адама и вместе сыномъ потомковъ Адамовыхъ?
Еранистъ. Я уже прежде сказалъ, что то и другое приличествуетъ воплощенному Богу; ибо я знаю одно воплотившееся естество Слова.
Православный. Да и мы, любезный мой, не утверждаемъ, чтобы воплотились два естества Слова, ибо знаемъ одно естество Бога–Слова, но вместе научены, что плоть, которую Онъ принявъ, воплотился, есть инаго естества, нежели Слово. Ты самъ убедишься въ этомъ. Скажи мне, чрезъ премененіе ли совершилось воплошеніе?
Еранистъ. Образа воплощенія не знаю, а верую, что Слово воплотилось.
Православный. Въ этомъ ответе ты подражаешь фарисеямъ, которые, видя силу Владычня вопроса и боясь обличенія, сказали Ему: не вемы (Матф. 21, 27). Я же, напротивъ, громко проповедую, что Божественное воплощеніе свободно отъ премененія: ибо, въ противномъ случае, воплощенному не могли бы приличествовать ни имена, ни дела Божественныя.
Еранистъ. Что Богъ–Слово непременяемъ, это мы уже не однажды утверждали согласно.
Православный. Следовательно Онъ воплотился, принявъ плоть.
Еранистъ. Справедливо.
Православный. Но иное — естество Бога–Слова воплотившагося, и иное — естество плоти, воспринятое Богомъ–Словомъ. Такимъ образомъ, если воплощеніе совершилось не чрезъ премененіе, но чрезъ воспріятіе плоти, и свойства, какъ Божескія, такъ и человеческія приписываются Христу, какъ воплощенному Богу; то следуетъ, что естества не смешались воплощеніемъ, но остались целыми. Такъ понимая воплощеніе, мы увидимъ совершенное согласіе между Евангелистами: ибо одинъ изъ нихъ благовествуетъ о Божественныхъ свойствахъ одного и того–же Единороднаго, т. е. Владыки Христа, другой — о человеческихъ. Сему учитъ насъ и самъ Господь, когда въ одномъ месте называетъ себя Сыномъ Божіимъ, въ другомъ — Сыномъ человеческимъ; инде чтитъ матерь свою, какъ родительницу, а инде запрещаетъ ей, какъ Владыка (Лук. 2, 51; Іоан, 2, 4); то одобряетъ именуюшихъ Его сыномъ Давидовымъ, то неведущихъ научаетъ, что Онъ не только сынъ, но и Господь Давидовъ; то отечествомъ своимъ называетъ Назаретъ и Капернаумъ, то взываетъ: прежде даже Авраамъ не бысть, Азъ есмь (Іоан. 8, 58). Такихъ местъ преисполнено божественное Писаніе, и они показываютъ, что во Христе не одно, а два естества.
Еранистъ. И я отвергаю сліяніе естествъ, но не утверждаю и двухъ естествъ, дабы не ввести двухъ сыновъ. Посему думаю, что Божество осталось целымъ, а человечество поглощено Божествомъ.
Православный. Это — басни язычниковъ и бредни Манихеевъ, о которыхъ и говорить стыдно: ибо первые много писали о совершенствахъ боговъ, а последніе — о дщери света; мы же отвращаемся такого ученія, не только какъ нечестиваго, но и какъ безсмысленнаго: ибо какимъ образомъ простое и несложное естество, все объемлющее, недоступное и неописанное, поглотило то естество, которое приняло?
Еранистъ. Точно такъ, какъ море поглощаетъ каплю сладкой воды, которая тотчасъ исчезаетъ, смешавшись съ морскою водою.
Православный. Но между моремъ и каплей воды если есть различіе, то только въ количестве и качестве: одна весьма мала, другое весьма велико; одна сладка, другое солено; во всемъ прочемъ оне имеютъ большое сродство между собою: ибо обе имеютъ естество влажное и разливающееся, обеимъ обще то, что созданны и бездушны, и то и другое называется теломъ. Посему нетъ ничего нелепаго въ томъ, что сродныя естества, соединившись, претерпеваютъ смешеніе и поглощаются одно другимъ; но между естествомъ Божественнымъ и человеческимъ разность безконечная, и смешеніе ихъ представляетъ сущую невозможность. Но я могу привести тебе много предметовъ, которые при соединеніи не сливаются между собою, но остаются целыми. Напримеръ светъ восходящаго солнца не весь ли воздухъ наполняетъ, весь разливаясь по всему воздуху?
Еранистъ. Справедливо.
Православный. Но въ воздухе освещенномъ разве мы не видимъ света, и разве не называемъ его светомъ?
Еранистъ. Конечно.
Православный. И однако жъ воздухъ и въ присутствіи въ немъ света не теряетъ своихъ качествъ, ибо и при свете мы чувствуемъ и сухость, и влажность, и теплоту, и холодъ. По удаленіи же света, воздухъ остается воздухомъ, не потерпевъ никакой перемены отъ света.
Еранистъ. Это справедливо.
Православный. Разсмотри еще следующій примеръ. Железо, брошенное въ огонь, раскаляется, и огонь насквозь проходитъ все существо его; какимъ, же образомъ соединеніе столь тесное не переменяетъ естества железа? Такимъ образомъ, если въ телахъ мы усматриваемъ взаимное соединеніе безъ сліянія естествъ: то вовсе безразсудно предполагать такое сліяніе въ естестве нетленномъ и неизменяемомъ и уничтоженіе имъ естества воспринятаго.
Еранистъ. Я не говорю, чтобы воспринятое естество уничтожилось, но утверждаю, что оно переменилось въ существо Божественное.
Православный. Следовательно родъ человеческій уже не имеетъ прежней ограниченности. Но скажи мне, когда совершилось это премененіе?
Еранистъ. Я уже не однажды говорилъ, что — въ зачатіи.
Православный. Но но зачатіи Онъ (Iисусъ Христосъ) былъ зародышемъ во утробе и, родившись, былъ и назывался младенцемъ, пріемля поклоненіе отъ пастырей, также былъ и отрокомъ, каковымъ названъ отъ ангела (Лук. 2, 12). Поелику все это свойственно человеческому естеству, то, если соединеніе совершилось во время зачатія, очевидно, что человечество не лишилось своего естества после соединенія.
Еранистъ. Признаюсь, я неправильно определилъ время премененія. Плоть получила премененіе въ естество Божественное уже после воскресенія изъ мертвыхъ.
Православный. Следовательно во плоти по воскресеніи ничего не осталось такого, что бы показывало ея естество?
Еранистъ. Если бы осталось, то, очевидно, не последовало бы Божественнаго премененія.
Православный. Какимъ же образомъ Іисусъ Христосъ, для уверенія апостоловъ, показывалъ имъ и руце свои и нозе?
Еранистъ. Такимъ точно образомъ, какимъ Онъ вошелъ къ нимъ, дверемъ затвореннымъ.
Православный. Но дверемъ затвореннымъ Онъ вошелъ точно такъ, какъ изшелъ изъ утробы, не разрушивъ печати девства, и какъ ходилъ по водамъ. Но тогда, по твоимъ собственнымъ словамъ, еще не было преложенія естества.
Еранистъ. Господь показалъ руки апостоламъ точно такъ, какъ боролся Онъ съ Іаковомъ.
Православный. Такъ думать не позволяетъ Господь: ибо Онъ показалъ апостоламъ естество плоти съ тою целію, чтобы они не думали, что видятъ предъ собою духа. Что смущени есте, говоритъ Онъ имъ, и почто помышленія входятъ въ сердца ваша? видите руце Мои и нозе, яко самъ Азъ есмь. Осяжите Мя и видите, яко духъ плоти и кости не имать, якоже Мене видите имуща (Лук, 24, 38–39). Не сказалъ: «плоть и кости суща», но: плоть и кости имуща, дабы показать, что иное есть имеющее по естеству, и иное то, чтó оно имеетъ: ибо какъ иное есть пріявшее и иное принятое, въ обоихъ же — одинъ Христосъ, такъ и между имеющимъ и темъ, что оно имеетъ, находится большое различіе, не разделяя однакожъ на два лица представляемаго такимъ образомъ Христа. Но когда апостолы все еще были въ недоуменіи, Господь потребовалъ у нихъ пищи, и вземъ предъ ними яде. Сіе яденіе хотя и не было удовлетвореніемъ потребности тела, но не было также и призракомъ.
