Видите, с какой силой и строгостью поражается в Новом Завете даже то, что по суду мира не только не ставится в порок, но почитается иногда за добродетель. И из чьих уст исходит столько горя и осуждения? Из уст сладчайшего Иисуса, из уст Того, Кто Сам есть и единственный виновник, и податель всякой благодати. Он ли произнесет горе излишнее?
Хотите ли еще выслушать, что говорит о грешниках апостол Павел, тот апостол, который столько исполнен был любви к ближним, что желал за спасение погибавшей братии своей сам быть отлученным от Христа? Павел поражает анафемой не только явный порок и явную нераскаянность, но и самую холодность к вере, недостаток сердечного расположения и любви к Господу и Спасителю нашему. "Аще кто не любит Господа Иисуса Христа", — говорит он, — "да будет проклят"! (1 Кор. 16; 22). После сего какой грех и какой порок будут свободны от анафемы? Ибо любит ли Господа Иисуса тот пастырь, который служит алтарю потому только, что питается от алтаря, и нерадит о спасении душ, ему вверенных?
Итак, он под анафемою Павловою! Любит ли Господа Иисуса тот судия, для которого на суде дороги не правда и невинность, а мзда и лицеприятие? Итак, он под анафемою Павловою! Любит ли Господа Иисуса тот властелин, который кровавые труды подвластных себе расточает на роскошь и прихоти? Итак, он под анафемою Павловою! Любит ли Господа Иисуса тот богач, который, имея всю возможность облегчить участь меньшей братии своей и вместе Христовой, жестокосердо "затворит утробу свою" (1 Ин. 3; 17) при виде брата требующего? Итак, он под анафемою Павловою! Любит ли Господа Иисуса отец, не радеющий о воспитании детей и подающий им пример худой? Супруг, не соблюдающий взаимной верности и не переносящий взаимных недостатков? Дети, не оказывающие уважения родителям и старшим? Любят ли Господа Иисуса все невоздержные, все гневливые, все злоречивые, все гордые, все грешники? Итак, все они под анафемою; ибо, "аще кто не любит Господа Иисуса Христа", тот, по словам святого Павла, "проклят"! (1 Кор. 16; 22). И что же обещать таковым душам нераскаянным? Ужели рай и блаженство на небесах?
Скажет ли кто-либо, что "жестоко есть слово сие"? (Ин. 6; 60). Но для кого оно жестоко? Для тех, кои не хотят любить Того, Кто Сам есть весь любовь. Кто умер за грехи наши и воскрес для оправдания нашего. И что же остается таковым, как не суд и осуждение за грехи их? Для кого жестоко сие слово? Для тех, кои до того прилепились к соблазнам мира, до того заглушили в себе глас совести и закона, что решились, как видно, навсегда продолжать жизнь нечистую и богопротивную.
Возблагодарим лучше Господа, что от нас не сокрыта ужасная участь, ожидающая грешников, и ясно показано, что, в случае нераскаянности, постигнет нас за гробом. Если сама любовь небесная гремит над нами громом анафемы, то для того, чтобы возбудить нас от смертного сна греховного.
Будем признательны сей заботливости о нас и, возвратившись в домы наши, вместо того, чтобы предаваться праздным разговорам о том, как возглашалась во храме анафема, рассмотрим, не подлежит ли анафеме что-либо в наших нравах и нашей жизни. И если найдем что-либо таковое, поспешим удалить от себя, как бы то ни казалось нам любезным и драгоценным, дабы в противном случае не подпасть наконец той страшной анафеме, от коей уже не будет спасения в самом покаянии и заслугах Христовых. Аминь.
Слово в неделю Православия
Священнодействие, нам теперь предстоящее, так разительно само по себе, столько содержит в себе силы и назидания, что не имеет никакой нужды в помощи от нашего слова. Думать, что ему можно придать что-либо посредством витийства, значило бы то же, как если бы при наступлении тучи кто-либо вообразил, что силу небесных громов можно увеличить шумом своих уст. Но, может быть, небесполезно будет для некоторых, если мы объясним кратко и скажем, откуда возникла сия, благотворная сама по себе, но страшная и громоносная туча, и почему она ежегодно появляется в настоящий день на ясной и мирной тверди Церкви Христовой.
Когда богопротивные ереси, восстававшие безумно против Божественности Лица Сына Божия и Пресвятаго Духа, пали и принуждены были возвратиться в свое ничтожество, то враг Бога и человеков, который не возмог уязвить самых достопоклоняемых Лиц Божества, вздумал напасть на Их священные изображения в Церкви и, во утешение себе, измыслил злочестивую ересь иконоборства. Для успеха в злобном замысле он, по обыкновению своему, преобразился в Ангела светла, принял личину святой ревности, якобы по чистоте веры христианской, внушая, что поклонение святым иконам ставит христианина наряду с идолопоклонниками. Напрасно богомудрые пастыри Церкви учили и утверждали, что святые иконы отнюдь не то, что истуканы идольские, что почесть, им воздаваемая, воздается не бездушному веществу, не древу и краскам, а переходит на первообразное, то есть, на святые лица, ими изображаемые. Ослепленные духом тьмы, иконоборцы не хотели видеть и слышать истины. Улучив в свои руки власть, они не замедлили от слабых и ничтожных возражений своих обратиться к насилиям и гонению за православных, кои лучше соглашались расстаться с жизнью, нежели со святыми иконами. Начались жестокости и казни, напоминавшие собою первые времена мученичеств за Христа. Одним из любимых варварств у гонителей святых икон было, посредством раскаленного железа, начертывать их изображения, на лице их почитателей: отсюда в лике святых Феодоры и Феофаны, так называемые, Начертанные.
Может быть, насилие и обольщение взяли бы, наконец, верх над слабостью человеческой. Но Тот, Кто основал и утвердил Церковь Свою не чуждыми заслугами, а кровью Своею и вверил судьбу ее не мудрости и произволу человеческому, а вседействующему промышлению Духа истины, Тот не попустил чадам ее искуситься паче, нежели могли понести, но сотворил "со искушением и избытие" (1 Кор. 10; 13). После долговременной и упорной борьбы истины с заблуждением, власть и могущество гражданские перешли, наконец, из рук еретиков; вместе с тем исчезла и вся сила ереси. Святые иконы, омытые кровью святых исповедников, явились в большей прежнего красоте. Чтобы увековечить победу Православия над его врагами, Святая Церковь постановила ежегодно воспоминать и праздновать восстановление святых икон в настоящий день, яко день первого, по сему случаю, торжества ее. А для того, чтобы посеченные мечом слова Божия и прежние ереси не дерзнули со временем поднять снова мрачной главы своей, положено ежегодно в настоящий же день поражать каждую из них снова анафемой.
Таким образом, воздвигнутое духом злобы гонение на святые иконы обратилось к величайшему его посрамлению и послужило утверждению не только святых икон, но и всех истин веры христианской. Не без важной посему причины и не без благотворной цели гремит ныне анафема. Она гремит для того, дабы верные чада Церкви еще более утвердились в своей вере; дабы неверные и легкомысленные имели побуждение прийти в себя и возвратиться на путь правый.
Будем же, братие, присутствовать при сем священнодействии в том самом духе, с коим установила его Святая Церковь. Обратим внимание на свой образ мыслей о предметах веры, и если он в чем-либо не согласен с правилом веры, указуемым Церковью, поспешим оставить неправое. А те, у коих драгоценный залог веры обрящется цел и невредим, да прольют вместе с Церковью теплые молитвы о возвращении на путь правый заблудших братий своих. Ибо Церковь Христова, яко нежная матерь, не хочет погибели никому из самых строптивых чад своих, но да вси приидут в покаяние и единство веры и любви. Аминь.
Слово в неделю Православия
Если бы кто из непочитающих святые иконы принял труд быть свидетелем настоящего нашего Богослужения и видеть, что совершается ныне в храмах наших в честь святых икон, то, вероятно, не усомнился бы признать, что нельзя оказать им почтения более того, какое оказывается нами. Ибо мы не только воспеваем ныне в честь святых икон множество песней хвалебных, не только износим их с торжеством на среду храма и совершаем пред ними благоговейное поклонение, но и возглашаем, наконец, грозную анафему против тех, кои, по-неразумию, дерзают сравнивать святые иконы с истуканами языческими.
Но, братие мои, среди нашего торжества в честь святых икон мне слышится некая жалоба на нас от сих же святых икон. Возносится она, правда, не из храмов, а из домов, и притом не всех; но жалоба святых икон, откуда бы она ни происходила, должно быть выслушана, особенно в день настоящий.
В чем состоит она? В том, — отвечают святые иконы, — что из некоторых христианских домов мы уже вовсе изгнаны; а в некоторых, хотя и остаемся до времени, но приведены в такое стесненное положение, что почти лучше нам не быть в них, дабы избавить и себя от уничижения, и владельца дома от тяжести, которую мы составляем для него.
