Ознакомительная версия.
Впрочем, твоя милость, будешь иметь немалую отговорку и извинения, когда станешь говорить, что без решения КПльского, т. е. своего патриарха ничего делать не можешь. Мы же, если бы и очень хотели, решительно не можем ничего сделать по тем делам, по которым от нас многое зависит.
Итак, пусть не жалуются на нас, но пусть лучше, тронувшись сожалением над нашим несчастьем, молят о нас Господа Бога, чтобы мы, освободившись от неволи, вновь соединились бы по милости Божией. A твоя милость не сопротивляйся им слишком, но имей с ними дружеское общение (как позволили и мы нашим священникам, живущим на островах, под властью сиятельного Сената венецианского, совершать собрания и молитвы с латинами). Но веру отеческую и все церковные обычаи бдительно сохраняй, ибо предки наши под тем только условием соединились с латинянами во Флоренции, чтобы все права наши оставались ненарушенными и сохранялись. Ты имеешь во всей Руси и Литве немало князей — детей духовных, которые чтут греческую церковь и искренно уважают нашу мерность. Им мы дали наши письма и поручения, чтобы они ходатайствовали за тебя пред всесветлейшим королем и защищали наше право. Лета 7005, апреля 5 от Рождества Сына Божия 1497 г.».
Итак, в этом письме патр. Нифонта нет никакой измены православию. Оно лишь не дышит полемикой и лишь сочувственно вздыхает о соединении церквей. Цель его утилитарная — освобождение своей священной теократической родины, креста от полумесяца. A Польша, без всякой боли сердца, как ростовщик, стремилась использовать это для своей униатской фальшивки.
Данный документ был опубликован лишь в начале XVII века для оправдания уже введенной тогда Брестской унии. Никакого оправдания искусственной и насильственной унии он, конечно, не заключает. Но служит лишь памятником трагического умирания Византии и бессильной мечты тогдашних греков как-нибудь воскреснуть силами общеевропейской коалиции.
Насколько все эти униатские интриги велись секретно, видно из того, что штат православных русских московских чиновников, состоявших в свите вел. княгини Елены, проведал об этом сравнительно очень поздно, только в 1499 г. Москва кое-что узнала об этом из частного письма подьячего при вел. кн. Елене — Федора Шестака: «Здесь у нас, господине, произошла великая смута между латинами и нашим христианством. B нашего владыку Смоленского дьявол вселился, и вместе с Сопегою — отметником они восстали на православную веру. Великий князь неволил государыню нашу, вел. кн. Елену в проклятую латинскую веру. Но государыню нашу Бог научил, да помнила она науку государя отца своего. И она отказала мужу так: «помнишь, что обещал ты государю-отцу моему; и я без воли государя отца моего не могу того сделать. Обошлюсь с ним, как он меня научит». Да и все наше православное христианство хотят окрестить (!). От того наша Русь с Литвой в сильной вражде. Ты бы эту записку послал до государя. Государь сам того не знает. Больше писать не смею. Если б было с кем на словах пересказать». Иван Васильевич Московский немедленно послал Елене экстренного посланца сказать ей наедине: «дошел до нас слух, что муж твой Александр нудит тебя и иных людей отступить от своего греческого закона к римскому. Ты в этом мужа своего не слушай. Пострадай до крови и до смерти, но к римскому закону не приступай, чтобы от Бога душою не погибнуть, а от нас и всего православного христианства не быть в проклятии. И сраму от иных вер православию не делай. Извести нас обо всем этом, правда ли то, и мы тогда пошлем к мужу твоему: зачем он делает против своего слова и обещания?» Такого же рода письмо к Елене было приложено и от ее матери Софьи Фоминичны.
Параллельно с этой защитной реакцией продолжало развиваться тайное наступление возобновителей унии. Неестественно быстро, после убийства митр. Макария 1-го мая 1497 г., уже 10-го мая, якобы, «приходит» от КПльского патриарха апокрисиарий для формального поставления в митрополиты Иосифа Болгариновича. Бесспорно ясно, что это было только извлечение наружу секретно уже существовавшего назначения Иосифа митрополитом. Равно и «прибытие» апокрисиария было тоже фиктивным. Он давно уже был секретно на месте. Заговор удался. Иосиф стал открыто митрополитом. Достигнув цели, Иосиф Болгаринович, после обмана Макария, обманул и КПль. Он уже стал послушным исполнителем «заказа» унии. Его послание к папе Александру VI датировано 20-м августа 1500 г. B послании нет ничего оригинального, оно просто списано с прежнего письма к папе 1476 г. митр. Мисаила Пеструча: «Я верую и исповедую, что ты пастырь всех верных и глава вселенской церкви и всех свв. отцов и патриархов. Пред тобой мы смиренно склоняем главы наши со всей покорностью доброй воли, не по принуждению или по необходимости, но по усердию веры и сердечной любви. Желаем от твоей святыни святейшего благословения, потому что тебе переданы ключи царства небесного и власть вязать и решить. Поэтому отныне мы молим твою святыню, будь милостив к нам, живущим далеко в северных странах, там где области России, под обрядом и уставом Восточной церкви, содержащим свв. семь вселенских соборов, а с ними и VIII Флорентийский.
Мы веруем во Единого Бога Отца Вседержителя… И во Единого Господа Иисуса Христа… по Никейскому символу. Веруем и в Духа Святого, исходящего от Бога Отца, также (Similitеr) и от Сына единым дуновением…
О всем прочем мы не пишем твоей святыне, а поручаем устно рассказать нашему сыну и брату и родственнику Ивану Сопеге, от которого и просим и выслушать все наши просьбы. Мы уверены, повергаясь пред тобой на землю и целуя ноги твои, что ты исполнишь желания сердца нашего и утешишь нас, пребывающих в скорби и не отвергнешь прибегающего под твое покровительство».
На письмо это не последовало прямого ответа самому адресату, ибо интрига, сравнительно долго тянувшаяся в секрете, к этому времени вдруг вскрылась. Запылала война. Московские войска одерживали победу за победой. Личность митрополита-заговорщика потеряла свой вес. Не отвечая ему, папа ведет переписку с людьми ему подведомственными и подчиненными. Пишет вел. князю Александру и епископу Войтеху. Письмо это характерно для сумбурности богословских суждений тогдашней папской канцелярии об условиях унии. Письмо проявляет крайнюю осторожность, очевидно, в виду остроты создавшегося военно-политического положения. Униатская литература до сих пор проводит теорию, что обязательность Флорентийской унии для всего Востока не требует ничего нового, кроме приложения или возобновления все той же не отменной и существующей Флорентийской унии. Она якобы и здесь, в юго-западной Руси, никогда не прекращалась. Данное письмо разрушает эту историческую иллюзию. Папа хвалит ревность Войтеха, но просит быть очень осторожным с этими русскими отступниками. «Мы получили осведомление, что они ни в символе веры, ни при совершении церковных служб совсем не исповедуют исхождения св. Духа и от Сына. Нам также доложено, что таинство Евхаристии они совершают на квасном хлебе под формой незаконной и неподобающей. Для преложения в кровь употребляют не вино, а другую жидкость (очевидно, разумеются распространенные на севере России ягодные вина). Смешав оба вида Тела и Крови — под обоими причащают даже младенцев. Мы слышали, что они несогласны с Флорентийским собором касательно очистительного огня в Чистилище и молитв за умерших. Мы узнали также будто поименованные народы дерзко отвергают, что апостол Петр получил от Господа первенство над всей церковью и власть вязать и решить, и что римский первосвященник есть преемник апостола Петра, викарий Христа, глава церкви. Надобно, наконец, внимательно рассмотреть, как совершают они таинства, под какой формой и материей, через каких священнослужителей? И не отвращаются ли они от принимающих таинства по обряду римской церкви? Не удаляют ли они их из своих церквей, не избегают ли общения с ними?» Такая придирчивость и требовательность ясно свидетельствуют о недоверии Ватикана к данному униатскому предприятию и о желании отсрочить унию целым рядом трудностей. Трудности эти Ватиканское письмо заостряет даже неожиданным условием иерархического перепоставления стучащегося в двери унии митр. Иосифа. Папа пишет: «Сапега просил нас, чтобы мы рекомендовали Иосифа сыну нашему кн. Литовскому Александру, как подлинного архиепископа — митрополита и примаса по обряду греческому, и предоставили бы ему власть раздавать индульгенции и грекам и латинянам, присутствующим при его богослужении. Мы охотно исполнили бы желание Иосифа, если бы были убеждены, что он от искреннего сердца обращается к нашей вере. Кроме того известно, что КПльский патриарх, под властью которого состоит Киевский митрополит, вот уже 50 лет, проживает при римской церкви». Речь идет, конечно, о патриархе греко-униатском, Гротта-Ферратском. «И мы не знаем, как мог Иосиф без его и моего согласия получить Киевскую митрополию? A потому не иначе можем исполнить его просьбу, если только он, отвергнув поставление и посвящение на упомянутую митрополию, полученное им из другого места, примет поставление от нас и апостольского престола. Сапега нас просил, между прочим, чтобы крещенных по обряду греческому не перекрещивать при соединении с римской церковью. Эту просьбу мы постараемся исполнить, когда дадут нам сведения: по какой форме и какими священнослужителями данные лица были крещены?» Таким образом, скандал перекрещивания из-за обрядовых форм должен быть поставлен в виду и ватиканскому богословию того времени, а не только греческой церкви XVIII столетия. Итог условий унии формулирован с откровенной строгостью: «Когда мы удостоверимся, что они хранят определения Флорентийского собора и ни в совершении таинств, ни в членах веры не разнятся с римской церковью, тогда пусть знают — мы с любовью примем их в лоно римской церкви». Абсолютизмом этого требования доказывается, что Ватикан того момента не строил себе иллюзий о существовании Флорентийской унии в Литовской Руси. В письме к великому князю папа пишет, что он получил от него рекомендацию о лице Иосифа и что посол князя Вителлий и другие свидетели отзываются об Иосифе похвально. Но имея в виду, что «такого рода привод на основе определений Флорентийского собора столь часто предпринимался и столько раз прерывался, то, чтобы не поступить легкомысленно, мы хотели бы послать вам нунция. Но твой посол (Сопега) упросил нас помедлить с нунцием, чтобы не вооружить московского князя, и мы это отсрочиваем, пока не известишь нас о более удобном времени». Момент московских побед был, как мы уже подчеркнули, совсем неблагоприятным для всего этого секретного дела. Практическое решение папы в письме к вел. князю изложено так: «А теперь поручаем тебе передать Иосифу и другим, кто с ним, что желание их обратиться к нашей церкви нам весьма приятно. И мы молим Бога о сохранении в них этого желания, пока не откроется возможность исполнить его. 0 том же, чтобы утвердить Иосифа в его достоинстве, даровать ему право раздачи индульгенций и разрешить построение русских каменных церквей, благовременно будет подумать тогда, когда мы ясно уразумеем, каким образом он поставлен. Теперь нет иного КПльского патриарха, кроме досточтимого брата нашего Иоанна, епископа Портуэнского, кардинала св. Ангела. И мы не знаем, каким образом нам и святейшему престолу признать поставление на митрополию, совершенное еретиком Иоакимом, который возведен на КПльскую кафедру святотатственной рукой турецкого тирана»? В приведенной тираде действительность православной иерархии, как еретической, отрицается. A в дальнейшем, при условии принятия всей полноты римского вероучения и даже каноники — вновь допускается. Богословие не вполне ясное, колеблющееся. Вот заключение папского письма:
Ознакомительная версия.
