Марк уже ждал его на площадке, сидя в седле вертолета: готовый взлететь — лопасти винта над головой медленно вращались. Конбр тоже уселся в седло, застегнул ремни.
— Далеко? — спросил он Марка.
— Минут сорок при средней скорости.
— Она сейчас не устроит: надо быстрей. Взлетай первый — я за тобой.
Опасения оказались не напрасными: увидели вдали летящие в направлении того же места, что и они, два робота. Не ликвидаторы ли? На всякий случай Конбр форсировал скорость до максимальной. Марк отстал.
А на узкой полоске пляжа под крутым берегом двое стоявших спиной к воде отстегивали вертолеты и поэтому роботов не видели. Те, подлетев, развернулись и двинулись навстречу друг другу, отрезая им всякую возможность броситься бежать. Всего какие-то секунды отделяли от возможности спасти их.
И Конбр ударил импульсами излучения своего аппарата по каждому из роботов, не дожидаясь приближения на оптимальное расстояние. Несущие лопасти винтов обоих роботов сразу сбавили обороты: этого хватило, чтобы подлететь к ним настолько, что можно было сразу мгновенными ударами повторных импульсов парализовать их.
Лопасти сразу стали крутиться заметно медленней и вскоре остановились. Роботы начали падать, но раскрывшиеся над ними аварийные парашюты мягко опустили их на песок почти рядом с очутившимися между ними оцепеневшими универсантами.
— Они что: летели убивать нас? — нескоро спросил один из них, всё еще бледный до ужаса.
— Совершенно верно: это роботы-ликвидаторы. Но можете успокоиться: сейчас вы уже вне опасности.
— Почему? — спросил другой, повыше.
— Хотели ликвидировать вас, имеешь в виду?
— Да. Почему?
— Вы вызвали подозрение мудрых, что вызовы бывшим соученикам могут у вас возбудить мысль, что их всех нет в живых. То есть то, что вам ни в коем случае нельзя знать.
— Маркд нам ничего об этом не сказал.
— Он тоже не знал. Ни когда вы тут встретились, ни когда велел вам срочно лететь сюда. Я не стал ему ничего говорить: надо было торопиться.
— Как те узнали, что они летят сюда? Даже если засекли за попытками таких вызовов его радиобраслет, то связь со мной была же с её, — удивился Марк.
— А не делались такие попытки и с её браслета?
— Всего один раз: тоже не было ответа, и больше не стали.
— Значит, оказалось достаточным: просто связали оба радиобраслета. И послали двух роботов, сориентировав их по личным номерам на чипах этих радиобраслетов.
— И что нам делать теперь? — спросила Сиглл.
— Улетите с нами: спрячем в надежном месте. Дорога назад вам отрезана: придется исчезнуть.
— То есть, стать невидимками? Без проблем, — Горгл снял с руки радиобраслет, вытащил из него чип и засунул в порт карманного компьютера. Поработав на нем несколько минут, вынул чип и вставил обратно в браслет. — Ну, вот: теперь меня нет вовсе. Всего-то дел. А теперь ты, подруга.
— Быстро ты с этим управился, — одобрительно сказал Конбр. — А теперь помоги мне так же быстренько переналадить этих убийц: я их после этого оживлю. Заберем с собой: пригодятся.
— Мама, это мои друзья: он — Горгл, а она — Сиглл.
— Рада познакомиться с твоими друзьями, сынок. Это хорошо, что у тебя, наконец-то, появились друзья, более близкие тебе по возрасту. А что ты так смотришь на меня, девочка?
— Какая ты красивая! Маркд говорил, но ты даже красивей. Я бы тоже хотела такой быть. Прямо как настоящая надожница!
— Как я? — неожиданно произнесла молча до сих пор сидевшая перед светившимся на стене текстом женщина с выдающимся животом.
— Ты разве наложница? — удивилась Сиглл.
— Нет уже. Я теперь живу с моим любимым и скоро рожу ребенка.
— Ты теперь роженица: странно!
— Нет: это будет мой собственный ребенок. И Лима, любимого.
— А зачем тебе ребенок?
— Чтобы мы все любили друг друга. Чтобы кормить его своей грудью, и в ней было молоко для этого. Так хорошо! Не понимаешь?
— Нет: совсем не понимаю.
— А ты тоже потом роди своего ребенка: поймешь!
— Не знаю. А почему ты глядела на текст?
— Но я же читала его.
— Да? А о чем он?
— Как ухаживать за ребенком, когда он родится.
— Чудеса: ты, правда, читаешь!
— Я и считать могу сколько-то. И на компьютере чуть-чуть тоже.
— Как?!
— Меня Лим мой научил. Так трудно было вначале, так трудно! Я даже плакала: думала, что никогда не получится у меня. Но так сильно старалась: Лим мой очень ведь хотел, чтобы получилось. И, правда: получилось. И мне самой это так теперь нравится!
— Мне пока трудно всё это понять.
— Это ничего: поймешь. Потом. Захотеть очень надо.
Конбр был выдвинут в состав Комитета координации, но отверг своё участие в нем. С теми, кого избрали в него мудрые, было не по пути: это были самые убежденные защитники существовавшего. Среди них — и немало вернувшихся с Зрыыра.
Попытка ликвидации Горгла и Сиглл ясно давала понять, что уступать что-либо они не собираются. И что не остановятся при этом ни перед чем. Не потерпят и любые действия, вытекающие из его, Конбра, взглядов.
Конкретно: передачи по связи группе студентов сообщения об отбраковке, произведенной с его радиобраслета Горглом. Не исключено также, что уже знают, благодаря кому исчезли нежелательные им универсанты и роботы, посланные для ликвидации их.
Поэтому не сомневался в предстоящем разговоре по поводу этого. Только не ожидал, что он предстоит ни с кем иным, как Погр.
Тот спросил почти сразу:
— Скажи, достопочтенный, некие универсанты не у тебя ли прячутся?
— Чем объяснить твой вопрос?
— Подсказкой того, кого ты спас когда-то: по-видимому, таким же способом.
— Бывшим Пятым Мудрейшим?
— Совершенно верно.
— А что: это он повторил тоже самое в отношении «неких универсантов»?
— Ну, нет, конечно: такой возможности он теперь лишен. Но был в курсе потому, что включен в рабочий аппарат Комитета. Как знавший слишком немало. И не только он.
— Весь бывший Децемвират?
— Почти. Ты же сам не дал никого ликвидировать.
— А ты? Кто теперь: не координатор ли?
— Меня лишь используют в необходимых случаях: только и всего.
— Я-то думал, что ты надеялся на нечто большее, отрекаясь от порученной Децемвиратом миссии на Зрыыре.
— Примкнул к остальным, чтобы как следует узнать то новое, что принесли с собой земляне. Исключительно чтобы определить свое место в той ситуации.
— Определил?
— Да. Считаю необходимым сохранение всего, к чему пришла наша цивилизация. Это наиболее рациональная система.
— Несмотря на начавшийся регресс?
— Связанный всего лишь с не оправдавшей себя передачей когда-то общего управления Децемвирату. Временная ошибка, которую уже устранили.
— Ну, да: лишь правители бывают плохи, а народ только замечательным — не виноватым никогда, зато обязательно мудрым всегда, добрым, справедливым. Глубочайшее заблуждение! «Каждый народ имеет то правительство, которое он заслуживает».
— Какое-то не наше выражение.
— Земное: да. Но оттого не менее верное. В самом народе, мудрых наших, дело: было и есть.
— Не веришь в демократию, восстановленную нами?
— Только лишь для себя — мудрых: не признающих никого других настоящими людхми. Совсем как было сказано там, на Земле, Данхом, дедом Маркда:
«Человек оценивался, как и машина, только по пользе, приносимой им. Сочли возможным перестать считать людьми тех, кто не мог в этом превзойти машину. Не люди — «неполноценные»! Вслушайтесь еще и еще в это страшное слово — такое привычное. Какая бездна дегуманизации, до которой мы дошли столь незаметно!
Мы на пути гибели. Продолжая жить и действовать, как сейчас, мы неминуемо совсем утратим человеческий облик. Конечный вывод логики происходящего процесса: бесчисленные роботы и горсть безжалостных гениев со строго необходимым количеством «неполноценных».
Для кого и для чего будут открытия этих гениев, кажущееся безграничным господство над природой? Что останется от самого человечества, его сущности? Чем уже будет человек бесконечно отличаться от робота?».
Это же то, к чему пришли мы на Гардраре: земляне были в ужасе, обнаружив это.
— Но на той же Земле было сказано и совсем другое:
«… взгляды Ларлда основаны на атавистических представлениях о природе человека. Они — забывают о главных целях, о высшем смысле существования людей: все более глубоком познании природы и превращении себя в силу, своей организующей деятельностью противостоящей энтропии. Человек все дальше и дальше уходит из состояния, из которого вышел. Это предъявляет к нему и все более высокие требования.
