Соображение Гуссерля о том, что мы являемся источником бытия, то есть свободой, верно только отчасти, поскольку, конечно, не человек источник свободы, но в человеке наличествует сознание, которое не может быть несвободным.
Хотя, надо отметить, что непонимание истинного предназначения свободы сознания приводит Гуссерля к идее, что «факт обладания смысла есть само проявление свободы». Это утверждение несет только часть понятия свободы, поскольку сама свобода есть состояние сознания, являющееся необходимым средством для развития души. Иначе говоря, проявление свободы свидетельствует о движении, развитии сознания, в чем и состоит смысл свободы. Рассуждать же о свободе в отрыве от развития души не имеет никакого смысла.
Выражение Гуссерля о том, что, как и интенциональность, направленная на трансцендирующий объект, время выражает самое свободу, является характерным примером непонимания им истинного предназначения свободы.
На самом деле, время как ход событий отнюдь не выражает свободу, оно же и не «формируется ради свободы». Наоборот, сознание требует событий для своего проявления и развития. Оно не может развиваться без такой опоры как время. Отсюда свобода как состояние сознания и время как состояние бытия, в котором действует через соответствующие носители сознание, являются необходимыми условиями для развития сознания. Поэтому-то мир, бытие для сознания, точнее, души необходим. Сознание без мира существовать, как полагает Гуссерль, не может. В этом случае процесс развития, обогащения сознания попросту прекратился бы.
Выражение Гуссерля: «Сознание – это старение и поиски утраченного времени» отчетливо характеризуют его понимание сознания как принадлежности человека, что совершенно абсурдно, поскольку смерть человека тогда есть смерть сознания, то есть конец времени. Напротив, сознание не ищет утраченное время, а оно использует его для бесконечного развития души. [30]
Хайдеггер М.
Хайдеггер определяет свободу «как допущение бытия сущего», «как сущность самой истины». Для достижения истины свобода необходима. Смысл бытия раскрывается свободным поиском человека, преодолевающим заблуждения. Таким образом, свобода является частью раскрытия сущего как такового.
Хайдеггер предложил для описания опыта человека найти то, для чего подобное описание будет иметь смысл. Это, о его мнению, есть «вот-бытие» для которого бытие становится вопросом. Хайдеггер тем самым отверг описание человеческого существования через такие понятия как «рациональное животное», личность, человек, душа, дух, субъект. «Вот-бытие» – это, по Хайдеггеру, забота.
Согласно Хайдеггеру, сущее – человек, поскольку ему «свойственно то, что вместе с его бытием и через его бытие последнее ему открыто». Это бытие сущего непосредственно открыто человеку в отнесенности к его намерениям, или возможностям, а не в чистом незаинтересованном созерцании.
Таким образом, Хайдеггер определяет свободу традиционно – как поиск человеком истины, с одной стороны, но, с другой стороны, вводит дополнительное понятие «вот-бытие», выводя его на передний план существования вместо того же человека, души, субъекта, трактуя его отчасти как заботу.
В результате такого подхода принадлежность свободы становится неопределенной, так же как и ее предназначение, поскольку поиск истины человеком теряет смысл после исчезновения человека и человечества. Вместе с тем, «вот-бытие», понимаемое как забота, довольно верно определяет условие, в котором проявляется сознание, поскольку о сознании действительно надо позаботиться, создав ему точку опоры для развития в виде сущего.
Хайдеггер утверждает, что человек обладает свободой не как свойством, а как раз наоборот: свобода, экзистентное, раскрывающееся «вот-бытием», владеет человеком изначально, так что исключительно она сообщает человеку соотнесенность с сущим. Без изначальной раскрытости Ничто нет никакой самости и никакой свободы, указывает Хайдеггер.
Тут соотнесение Хайдеггером свободы только с человеком через «вот-бытие» приводит его сразу к нескольким ошибкам. Дело в том, что свобода никем и ничем владеть не может, поскольку она является состоянием сознания, которое владеет всем, в том числе и свободой. Свобода является средством, через которое сознание проходит в человеке мир, меняя его и себя. Всё сущее не раскрывается Ничто, а вместе с сознанием существует, в нашем понимании времени, вечно. Так что душа, проявляющаяся в сознании человека, существует вечно как и свобода в ней.
Хайдеггер полагает следующее: «Насколько существо человека не сводится к животной органике, настолько же невозможно устранить или как-то компенсировать недостаточность этого определения человеческого существа, наделяя человека бессмертной душой, или разумностью, или личностными чертами… сущность человека покоится в экзистенции».
Надо отметить довольно странное выражение Хайдеггера: «сущность человека покоится в экзистенции». Сущность не может покоиться. Сущность человека – беспокойная душа, наделяющая его всеми отличиями от животного, главным из которых является самосознание. Через человека душа работает в виде автономного сознания, претерпевая все переплетения бытия, открывая его и открываясь ему через состояние свободы сознания.
Рассматривая человека в бытии, как он его понимает, Хайдеггер сразу же наталкивается на целый ряд противоречий. В частности он констатирует: «Усиливающаяся бездумность проистекает из болезни, подтачивающей саму сердцевину современного человека. Сегодняшний человек спасается бегством от мышления. И все же каждый может выйти в путь размышления по-своему и в своих пределах. Почему? Потому что человек – это мыслящее, т. е. осмысляющее существо…».
Здесь Хайдеггер признает доминирующую роль сознания в человеке, но отказывается признать самостоятельную сущность сознания. Хотя подспудно, он не может этого не выразить: «Такой вещи как человек, являющийся человеком благодаря самому себе, не существует». Однако он тут же уходит от коренного вопроса двойственной сущности человека, провозглашая: «Человек не господин сущего. Человек пастух бытия».
Человек, по Хайдеггеру, должен «беречь истину бытия… Для человека остается вопрос, осуществится ли его существо так, чтобы отвечать этому со-бытию… не имея возможности выбора, человек на что-то решается и непременно рассеивается в неподлинной экзистенции».
Этот подход Хайдеггера явно показывает, что он никак не может хоть куда-то пристроить человека, чтобы в этом был хоть какой-то смысл.
Не существует подлинной или неподлинной экзистенции. Существует и всегда существовал меняющийся мир, состоящий из условно неживой материи и живых существ, часть которых обладает сознанием. Человек при этом является переходным образованием, обладая животной натурой и вместе с тем сознанием. Это придает ему особые свойства, которых больше нет ни у кого, так как «коктейль» присущих ему инстинктов и самосознания, действующих в антагонистическом мире, совмещает в себе самое живое в этой смеси страстей, размышлений, страданий, удовлетворений, потерей и находок, свободный стремлений и понимания своего быстрого и неизбежного конца. Именно это необходимо для развития и приобретения опыта первоначальным душам, чтобы они не забывались в своем бессмертии.
Хайдеггер много рассуждает о бытии и сущем и человеке в них. Однако бытия, как такового, в статике быть не может. Есть только со-бытие, то есть нечто во времени, или непрекращающиеся события, то есть та или иная жизнь, в которую всегда было встроено сознание. И не то, что человек, даже сознание не «пастух бытия». Сознание в различных проявлениях есть наивысшее образование бытия, без которого его попросту не было бы, так же как и без со-бытия невозможно было бы и проявление сознания.
Хайдеггер полагает, что само сознание оказывается возможным, потому что есть конечное существование
Действительно, душе необходимо конечное, временное существование в чем-то, проявляясь в этом конечном в виде сознания. В этом Хайдеггер прав. Но он не ставит вопрос: для чего нужно душе это конечное? Смысл бытия, сущего для души и сознания совсем не в существовании. Это неинтересно и бессмысленно. Если пойти дальше, то смысл существования и не в чистом познании, поскольку само по себе оно не нужно. Само сознание дано человеку, конечному существу для того, чтобы жить, то есть чувствовать, понимать, ошибаться, восторгаться открытой новизной чего-то. Все это не может существовать без времени и свободы. Поэтому бессмертная душа становится смертной во времени именно для того, чтобы жить, а не существовать. Факты, опыт, смысл всех ее жизней, складываясь и перерабатываясь, дают ей возможность постоянно развиваться. Жизни всех душ, интегрально соединяясь в немыслимое для нас целое, дают развивающегося и живущего Бога, точнее, Высший разум. Всё это существует, в нашем понимании времени, вечно, то есть у него не было начала и не будет конца, поскольку сочетания сущего бесконечны, бесчисленны, беспредельны. Поэтому фактор времени можно объяснить только одним – необходимостью событий. Всё остальное, по сути, является второстепенным.
