– И вы думаете, это когда-нибудь изменится?
– Тут, видишь ли, вопрос стоит: или – или. У человечества два варианта. Либо измениться – люди начнут думать головой, поймут, что проще и прибыльнее не тратить всем человечеством большую часть всех своих валовых национальных продуктов на оружие, что если все эти деньги пустить на другие цели, то можно… все, что угодно, можно. Победить голод на планете – самое простое. Создать экологически безопасные источники энергии, заселить Луну, придумать лекарства против большинства болезней – голова кругом идет от всего этого.
– А другой вариант?
– Другой вариант очень простой. Если люди до этого не дотумкают, то человечество погибнет. Оружие становится все более массовым. Ядерные бомбы пекутся как блины. Если войны не прекратятся, то рано или поздно это неизбежно приведет к тому, что жизнь, во всяком случае разумная, на этой планете будет уничтожена. Третьего не дано. Перебрасываться бомбами без особого вреда для планеты, как раньше люди столетиями крошили друг друга саблями и копьями, – нельзя.
– Слушайте, так надо всем об этом рассказать! – Лука был взволнован. – Это же очень простая мысль! Если все-все это поймут, то…
– Ты прав. Но остается проблема тех людей, которые делают на войне деньги. Им-то, похоже, наплевать на будущее планеты.
Мы проехали еще, молча глядя на дорогу. Наконец я спросил:
– А зачем нам суды, чиновники, правительство, президент, не говоря уж о бесчисленных ведомствах и присутствиях. То есть все то, что называется государством. Зачем нам государство, а?
– Вы хотите, чтобы я попробовал ответить? Или вы знаете и хотите меня проверить?
– Ну, – я покачал головой, – у меня есть кое-какие соображения, но я не могу с уверенностью сказать.
Лука попросил меня подождать и стал думать, глядя на дорогу. А потом сказал:
– Если исходить из того, что вы только что говорили, то опять получается, что людям легко запудрить мозги, а кому-то это выгодно – чтобы были разные государства.
– Нет, – встрял я. – Ты сразу перескакиваешь на другой вопрос – почему разные государства, а не одно на всех. А первоначально вопрос – почему вообще существует государство как явление, вне зависимости от того, одно оно или их много.
– А, понял, в чем моя ошибка!
Кстати, что мне показалось очень важно в характере Луки – это абсолютное отсутствие страха ошибиться или сказать глупость. Когда он ошибался и говорил не то, он не замыкался в себе, как поступают очень многие, – мол, ну и продолжайте без меня, раз уж я такой дурак! – а наоборот, у него только становилось больше задора, как у рыбака, у которого сорвалась рыба с крючка. С такой жаждой вопросов в конце концов он рисковал или имел шанс, кому как больше нравится, добраться до самых главных для себя вопросов. До таких, которые делают судьбу человека, а не просто его жизнь.
– Тогда смотрите, – Луку уже несло дальше, – одни люди хитростью добиваются, чтобы люди им подчинялись. Им это выгодно, и поэтому они стараются сохранить этот порядок – не на оружии, а чтобы все было так вот, естественным путем, чтобы у людей даже не возникало вопросов, почему это он не может, например, жить без паспорта. Я уверен – спроси любого, на тебя посмотрят как на идиота и скажут: «Потому что буква „у“».
– С одной стороны, ты прав. Но почему тогда люди позволяют сбить себя в такой механизм? Видишь ли, был такой француз, которого звали Гоббс, так вот он считал, что естественное состояние общества без государства – это война всех против каждого. То есть в отсутствие государства кто-то начнет отбирать у другого вещи, убивать, насиловать и так далее. А потом придет другой сильный, отберет все у этого. А потом придет слабый и исподтишка зарежет этого сильного. Ну, как-то так. И вот чтобы остановить этот хаос, люди, общество соглашаются передать часть своей свободы государству – механизму, который присваивает себе монополию на убийство. В известном смысле это уже ограничение свободы, ведь абсолютная свобода – это свобода делать вообще все, что мне угодно, и если при этом я не могу убить, кого мне угодно, то это уже не свобода. Отныне государство строго карает всякого, кто убьет другого, но само при этом может убивать легально, от имени общества. Ну и масса других ограничений, цель которых – безопасность людей и их имущества.
– Но подождите, – прервал меня Лука. – Никакого ограничения свободы тут нет. Хочешь убить – убей, хочешь грабить – грабь. Только за это тебя посадят или убьют. То есть устанавливается цена поступка просто. А так – делай что хочешь.
– Ты молодец, копнул глубже, чем я. Но я сейчас о другом говорю. В государстве ты уже не можешь жить без паспорта, ты должен платить налоги, подчиняться милиции – ведь государство учреждается именно ради этого. И общество соглашается с этим, хоть это ограничение свободы. А без государства люди превратились бы в стаю волков.
– Ну конечно, – протянул Лука. – Наверное, вы правы.
– Это не я, это Гоббс.
– Ну, Гоббс. Но все равно мне кажется, что в этом есть что-то неправильное. То есть нужно признать, что это так, но вместе с тем сказать, что это ужасно и что так не может продолжаться вечно. Ведь когда-нибудь люди дойдут до того, что убивать нельзя не потому, что посадят, а просто потому, что нельзя. Или, скажем, те же правила дорожного движения. Их нельзя нарушать не потому, что гаишник поймает, а потому, что они разумны и зачем их тогда нарушать.
– Ну, насчет того, что правила разумны, это, увы, далеко не всегда так.
– Так, значит, надо изменить правила! Сделать их разумными, всем с ними согласиться…
– Знаешь, – сказал я, медленно выдыхая, – есть такая поговорка: «Твои бы слова да Богу в уши». Вот это как раз тот случай. Я думаю, что если когда-нибудь то, о чем ты говоришь, и будет возможно, то это будет, наверное, не раньше чем в четвертом тысячелетии. А до того времени… даже не знаю, что смогут сделать люди, чтобы изменить правила. Просто не знаю.
– Нет, – рассмеялся Лука, – про ваши слова я не скажу «Богу в уши». Я надеюсь, что это раньше случится. Не может быть так, чтоб люди долго оставались неразумными.
– Хорошо, – кивнул я. – Давай тогда о другом поговорим. Скажи, нужен ли обязательно человеку начальник?
– Начальник? Сложно сказать. Ну вот смотрите. Есть, например, большое предприятие. Завод, скажем. Или конструкторское бюро. Если не будет человека, который сам конкретно никакой работы выполнять не будет, а будет просто координировать работу всех остальных – говорить, когда кому чего делать и так далее, то работы никакой не получится, правильно?
– Конечно.
– Значит, обязательно должен быть человек, который не будет у станка стоять, а будет только общую картину себе представлять и в соответствии с ней организовывать работу каждого. В этом смысле начальник, конечно, нужен обязательно и всегда. Но у нас же по-другому получается. У нас получается, что начальник – это тот, кто заставляет работать. И наказывает, если ты плохо работаешь. Идем дальше. Понятно же, что такой человек нужен только в том случае, если люди не хотят работать или плохо работают. Например, строят египтяне пирамиду. Нагнали рабов. Понятно, что никто из рабов не горит особым рвением к работе, дай им волю – они все разбегутся. В такой ситуации без начальника с кнутом не обойтись.
– Да, – подтвердил я, – у нас до сих пор многое делается именно так, как в Древнем Египте.
– Правильно. Но почему так? Потому, что люди не горят желанием работать. Им не нравится работа, они воспринимают ее как тяжкий груз. Но ведь зачастую так и есть! У нас ведь действительно очень много бессмысленных и ненужных дел. Скажем, про ту же милицию мы уже выяснили. Ведь все взаимосвязано! Одни люди из-за того, что не думают хорошенько, нарушают закон, а другие люди вынуждены заниматься противной работой – их ловить, а третьи вынуждены подгонять вторых. Это все замкнутый круг! И все из-за того, что люди в массе своей никак не вырастут.
– Значит, когда вырастут, начальники им больше не нужны будут?
– Точно!
– Знаешь, а ведь ты, сам того не зная, высказываешь передовые бизнес-идеи!
– Как это?
– А вот я тебе сейчас скажу. Знаешь, какой сейчас очень модный и прогрессивный способ организации компаний на Западе? Тот, кто организует фирму, собирает сотрудников. Но они не ходят на работу, у них нет никакого расписания и так далее. Просто люди знают, что вот к такому-то сроку нужно что-то сделать. А дальше уже его личное дело. Можешь полдня валяться на диване, а потом три часа работать, но зато на износ. Можешь две недели ничего не делать, а зато потом две недели работать, не вставая. Можешь работать по ночам, если тебе так удобнее. Или на пляже. А главное – что нет никого, кто стоял бы над тобой с палкой. Ну и не тратятся деньги на огромный офис, люди работают дома.
– И что, работает?
– Еще как! По статистике, эти фирмы намного эффективнее обычных, где люди приходят в офис строго к десяти и полдня сидят в Интернете. Ну, конечно, это касается только фирм, которые производят интеллектуальный продукт. Завод так не устроишь.
