– больница душ, израненных обществом. (Жан Пети-Сенн)
– вежливый синоним суеверия. (Э. Ластбадер)
– врач разума. (Георгий Ковальчук)
– говорить "да", где принципиально возможно лишь "не знаю". (Александр Круглов)
– готовность действовать ради цели, удачное достижение которой не гарантировано. (Уильям Джеймс)
– духовное "Я" человека. (Илья Шевелёв)
– единственная сила, сокрушающая горы, побеждающая трудности, делая невозможное возможным. (Гудзон Тейлор)
– залог спокойствия и источник счастья. (Илья Шевелёв)
– исключительно вопрос вкуса. (Бернард Шоу)
– корень всех добрых деяний; корень, из которого никогда не произрастает ничего безжизненного. (Дэниэл Уилсон)
– крыло молитвы. (Иоанн Лествичник)
– мать терпения, подательница надежды, лестница к престолу любви. (Игнатий Брянчанинов)
– маятник надежд. (Геннадий Малкин)
– не начало, а конец всякой мудрости. (Иоганн Вольфганг Гёте)
– не столько знание истины, сколько преданность ей. (Иван Киреевский)
– некритическое восприятие истин. (Сергей Лазарев)
– необходимое условие всякой настоящей дружбы и любви. (Эрих Фромм)
– область между очевидным и сомнительным. Сомнительное в качестве несомненного. (Александр Круглов)
– оплот сильных и прибежище слабых. (Евгений Глушаков)
– оправдание других и самораспятие. (Олег Юлис)
– осознанная потребность поступков и помыслов. (Андрей Дмитриев)
– осуществление ожидаемого и уверенность в невидимом. (Апостол Павел)
– отрада обездоленных и бич счастливцев. (Люк Вовенарг)
– ощущение сопричастности к большему. (Геннадий Малкин)
– первое условие в жизни, посвященной служению. (Мэри Бетюн)
– полагание неизвестного или недоказанного действительным. (Александр Круглов)
– понимание смысла жизни и признание вытекающих из этого понимания обязанностей. (Лев Толстой)
– постоянство нрава. (Платон)
– предощущение смысла. (Александр Круглов)
– преступление перед лицом мысли. (Максим Горький)
– приятие общечеловеческих ценностей. (Илья Шевелёв)
– радужный мост между небом и землей. (Иоганн Вольфганг Гёте)
– разумное согласие души на нормальное пользование своей свободой. (Климент Александрийский)
– свет души. (Самюэль Пуфендорф)
– свидетельство духа о духе. (Георг Гегель)
– смирение разума. (Адриан Декурсель)
– согласие воли с совестью. (Лев Толстой)
– состояние внутреннего единства человека. (Гарник Кочарян)
– то, что способно пережить настроение. (Гилберт Честертон)
– уверенность в том, чего не понимаешь и что считаешь чудесным. ("Словопрение Пипина с Алкуином")
– узнавание охватываемого. (Карл Ясперс)
– шестое чувство, которое Творец дарует или в котором отказывает. (Ромен Роллан)
Вы спросите, что такое "Многотолковый словарь"? Отвечаю: с фрагментом его вы только что познакомились.
Внутренний мир и религиозный опыт
Вера таинственна не только потому, что выводит нас к Тайне. Называть её чувством можно лишь условно. Это состояние, развёрнутость души в некоторую важную для неё сторону. Это способность к восприятию некоторых почти неуловимых сигналов. Зрение на особый свет, который не может быть уловлен обычным взглядом. Резонанс с таинственными силовыми импульсами, пронизывающими мир. Как ни скажи об этом, исчерпывающей точности не добьёшься…
Пусть нас не смущает поэтому и выражение "чувство веры". Неточное, приблизительное, но тоже помогающее что-то уловить.
И всё-таки попробуем ещё раз представить себе, с чем мы имеем дело, когда говорим о вере. Или не говорим – просто ощущаем её.
Посмотрим на внутренний мир человека, как на две совмещённые реальности. Одну из них можно назвать психической реальностью, другую – духовной реальностью. Они взаимосвязаны, но качественно различны.
Психическая реальность у каждого своя. Она обладает великим множеством особенностей, благодаря которым индивидуальный внутренний мир совершенно неповторим. Психологи и социологи могут делать свои обобщения, но каждый человек неминуемо уникален, ощущает он это или нет.
Хорошо, если ты уникален в положительном смысле. Но каково быть неповторимо несчастным? Когда никто не может не только помочь тебе, но даже и понять тебя…
Если считать, что внутренний мир исчерпывается этой психической реальностью, то может показаться, что и весь внутренний опыт человека сугубо индивидуален. Отсюда легко прийти к выводу, что помощь во внутреннем ориентировании возможна только со стороны некоего мудреца (а по-современному – психотерапевта), который возьмёт на себя труд погрузиться именно в твой мир и дать именно тебе свои профессиональные советы, основанные на знакомстве с внутренними мирами многих других людей.
Однако есть ещё и духовная реальность. Сама по себе она не зависит от нашей индивидуальности, хотя проявляет себя прежде всего именно во внутреннем мире. Индивидуальны лишь наши возможности к её восприятию. В предельном случае, если мы вовсе не ощущаем самодостоверность духовного мира, то и не отличаем духовную реальность от психической.
Чувство веры даёт нам способность ощущать достоверность духовной реальности, её самостоятельное значение для человека.
Восприятие духовной реальности как независимого от нас явления соединяет её и с реальностью внешнего мира. Их взаимосвязь, наверное, столь же глубока, как и взаимосвязь духовной реальности с психической. Но мы воспринимаем и внешний и духовный мир через психическую реальность. Поэтому все факты нашего внешнего или духовного существования проходят через её цензуру.
Тем не менее, в нашей власти понять механизм этой цензуры и ослабить её.
Те факты духовной реальности, которые человек воспринимает как нечто объективное, не являющееся порождением его собственного воображения, и составляют его религиозный опыт.
Эти факты, в которые как бы входит и ощущение их самоценности, самодостоверности (что очень важно), служат внутренними ориентирами для чувства веры, его опорными свидетельствами. Но когда начинаешь их описывать, улетучивается главное их свойство: самодостоверность.
С этим связана проблемность передачи религиозного опыта. Если другой человек не имеет своих опорных свидетельств, близких по характеру к тем, которые я ему описываю, он затрудняется понять, о чём идёт речь. Если он настроен скептически, то склонен относить описанные мною факты религиозного опыта (восприятия духовной реальности) к сфере чисто душевного опыта, к моей субъективной психической реальности. Если настроен доверчиво, то поверит описанию фактов так же, как поверит и описанию фантазий.
Поэтому выход к собственному опыту важнее выбора между скептицизмом и доверчивостью.
Далеко не всегда те явления духовной реальности, с которыми мы встретились, достаточны для ориентирования по отношению к Высшему (то есть для религиозного ориентирования в узком смысле слова). Они даже не всегда достаточны для свидетельства о существовании Высшего. В духовной реальности есть не только верх, но и низ, и бесчисленные возможности блуждания в разные стороны. Поэтому нам важны и те факты, с которыми мы встретились сами, и многие другие виды религиозных ориентиров, важны и способы ориентирования, и помощь ориентаторов. Впрочем, совершенно то же относится и к ориентированию во внешнем мире.
Сказка про две сокровищницы
В давние времена в далёкой стране жили два брата-близнеца. Одного звали Джан, а другого – Ждан. Когда они подросли, подозвал их к себе отец и сказал:
– Наконец-то я могу передать вам одну важную тайну. На горе Джунгма, что видна на востоке, у самой вершины есть пещера с белым камнем у входа. В пещере той хранятся неслыханные сокровища. Вход в пещеру охраняет коричневый медведь. Никого он в пещеру не пропустит – только того, кто угостит его инжиром в шоколаде. Эх, когда я эту тайну узнал, годы мои уже не те были, чтобы на Джунгму с инжиром карабкаться. А вы молодые, вас двое, вам и идти.
Обрадовались Джан и Ждан такому приключению, запаслись инжиром в шоколаде – и в путь.
Долго ли, коротко ли, по звериными тропами, по каменным уступам – подобрались они наконец к самой вершине Джунгмы.
– Гляди-ка, белый камень! – крикнул Ждан Джану и подбежал к пещере.
Тут выскочил из зарослей коричневый медведь, бросился на Ждана, опрокинул его на землю, загрызать собрался.
Но Джан тут же подскочил к медведю с горстью инжира в шоколаде, под нос ему суёт. Обрадовался медведь. Ждана отпустил, за угощение принялся. Насладился от души, лапой махнул: идите, мол! – а сам в кусты спать завалился.
