Ознакомительная версия.
Это действие взаимно. Язык не только моделирует развивающееся сознание, но и структурирует мир вокруг субъекта. Пространственные наречия и прилагательные устанавливают связь различных мест с местонахождением говорящего. Времена глаголов связывают временные моменты с его настоящим. Наклонения соответствуют его намерению выразить желание, побуждение, приказ или декларацию. Залоги придают глаголам активность или пассивность и одновременно превращают подлежащие в дополнения, а дополнения – в подлежащие. Грамматика уже дает нам аристотелевские категории субстанции, количества, качества, отношения, действия, претерпевания, места, времени, положения и обладания, тогда как аристотелевская логика и эпистемология глубоко укоренены в грамматической функции предикации[47].
По мере развития языка проступает различие между обыденным, техническим и литературным языками. Обыденный язык служит средством, благодаря которому в человеческом сообществе осуществляется повседневное сотрудничество в достижении человеческого блага. Это язык дома и школы, индустрии и торговли, удовольствия и бедствия, средств массовой информации и непринужденной беседы. Этот язык преходящ: он выражает мысль, порожденную моментом, существующую в данный момент и для данного момента. Он эллиптичен. Он знает, что подмигивание так же выразительно, как кивок, что полное предложение избыточно и только вызывает раздражение. Его основой служит здравый смысл, причем под здравым смыслом понимается ядро привычных инсайтов, так что добавление одного или двух новых инсайтов порождает в человеке понимание любой из целого ряда конкретных ситуаций. Через такое понимание человек улавливает, как ему себя вести, то есть как ему высказываться, что и как делать в непрерывно возникающих новых ситуациях. Это ядро инсайтов сосредоточено в субъекте: он рассматривает свой мир как связанный с собой, как поле своего поведения, влияния, воздействия, как окрашенный своими желаниями, надеждами, опасениями, радостями и печалями. Когда такое ядро инсайтов разделяется группой, оно образует здравый смысл группы; когда оно сугубо личностно, то считается чудачеством; когда же оно образует здравый смысл другой группы, то воспринимается как чужое[48].
Развитие человеческого ума на основе здравого смысла приносит не только универсальные, но и дополнительные плоды. Первобытные собиратели разделяются на земледельцев, охотников и рыболовов. Новые группы, новые цели, задачи и орудия стимулируют возникновение новых слов. Разделение труда углубляется, а вместе с ним растет и специализация языка. Постепенно возникает различие между, с одной стороны, обиходными словами, которые обозначают общеизвестные моменты конкретных задач, и, с другой стороны, техническими словами, которые употребляются ремесленниками, знатоками, специалистами, когда они разговаривают между собой. Этот процесс заходит гораздо дальше, когда человеческий интеллект обращается от мира повседневного здравого смысла к теоретическому развитию, когда исследование ведется ради него самого, когда формулируются его логика и методы, когда устанавливается образовательная традиция, дифференцируются ветви знания, нарастает специализация.
Третий род языка составляет литературный язык. Если обыденный язык преходящ, то язык литературный постоянен: он служит носителем результата труда, πоίημа, который подлежит заучиванию наизусть или записыванию. Если обыденный язык эллиптичен и довольствуется тем, что лишь восполняет общее понимание и общее чувствование, уже и так направляющие общую жизнь, то литературный язык не только ориентируется на более полные формулировки, но и пытается компенсировать нехватку взаимного присутствия. Он притязает на то, чтобы заставить слушателя или читателя не только понимать, но и чувствовать. Поэтому если технический трактат стремится соответствовать законам логики и предписаниям метода, литературный язык склонен к своего рода колебанию между логикой и символом. Когда логический ум принимается его анализировать, он обнаруживает в нем множество так называемых фигур речи. Но привкус искусственности придает фигурам речи не что иное, как привнесение нелитературных критериев в изучение литературы. Ибо выражение чувств символично, и если слова отдают должное логике, то символы следуют законам образности и аффективности. Таким образом, мы вслед за Джамбаттиста Вико утверждаем первенство поэзии. Литературное выражение буквального смысла – позднейший идеал, достижимый лишь ценой огромного усилия, как о том свидетельствует неустанный труд аналитиков языка.
Cor ad cor loquitur [сердце к сердцу говорит]. Воплощенный смысл передает все или, по меньшей мере, многие виды смыслов. Он может быть одновременно интерсубъективным, художественным, символическим, языковым. Это смысл личности, ее образа жизни, ее слов, ее поступков. Такой смысл может существовать лишь для двух человек, а может – для малой группы либо для всей национальной, социальной, культурной или религиозной традиции.
Воплощенный смысл может связываться с групповым достижением: с Фермопилами или Марафоном, с христианскими мучениками, с религиозной революцией. Он может придаваться персонажу или персонажам в повествовании или драме: Гамлету, Тартюфу или дону Жуану. Он может эманировать из всецелой личности и всей манеры держаться, свойственной оратору или демагогу.
Наконец, воплощаться может как смысл, так и бессмыслица: бессодержательное, пустое, пресное, безвкусное, блеклое.
Различаются (1) источники, (2) акты и (3) термины смысла.
Источниками смысла служат все сознательные действия и все интендированные содержания, идет ли речь о состоянии сна или об одном из четырех уровней бодрствующего сознания. Главное членение источников смысла – членение на источники трансцендентальные и категориальные. Трансцендентален сам динамизм интенционального сознания: способность сознательно и неустанно обретать и усваивать новые данные, новую интеллигибельность, истину, реальность и ценность. Категориальны определения, достигнутые благодаря переживанию, пониманию, суждению, решению. Трансцендентальные идеи лежат в основе вопрошания. В ответах вырабатываются категориальные определения.
Акты смысла бывают (1) потенциальными, (2) формальными, (3) полными, (4) конститутивными или производящими, и (5) инструментальными. В потенциальном акте присутствует элементарный смысл. В нем еще нет различения между смыслом и осмысляемым. Таковы смысл улыбки, который действует просто как межсубъективная детерминанта; смысл произведения искусства до того, как он будет интерпретирован критиком; смысл символа, выполняющий работу внутренней коммуникации без помощи со стороны психотерапевта. Акты самоощущения и самопонимания тоже имеют чисто потенциальный смысл. Как полагает Аристотель, чувственное в акте и чувство в акте суть одно и то же. Так, звучание и слышание образуют тождество: без органа слуха могут существовать продольные волны в атмосфере, но не может быть звука. Сходным образом данные сознания лишь потенциально умопостигаемы, но их актуальная умопостигаемость совпадает с умопостижением в акте.
Формальный акт смысла – это акт конципирования, мышления, рассмотрения, определения, предположения, формулирования. В нем уже проступает различие между смыслом и осмысляемым, ибо осмысляемое и есть то, что конципируется, мыслится, рассматривается, определяется, предполагается и формулируется. Однако точная природа этого различения пока еще неясна. Человек осмысляет именно то, о чем думает, но ему еще предстоит определить, является ли объект его мысли просто объектом мысли или чем-то бо́льшим.
Полный акт смысла есть акт суждения. Человек устанавливает статус объекта мышления: идет ли речь просто о мысленном объекте, о математической сущности, о реальной вещи, пребывающей в мире человеческого опыта, или о трансцендентной реальности по ту сторону этого мира.
Действенные смыслы доставляются ценностными суждениями, решениями, действиями. Мы вернемся к этой теме, когда будем рассматривать в следующем разделе производящие и конститутивные функции смысла применительно к индивиду и к сообществу.
Инструментальные акты смысла – это выражения. Они овнешняют и выставляют для интерпретации со стороны других людей потенциальный, формальный, полный, конститутивный или производящий смысловые акты субъекта[49]. Так как выражение и интерпретация могут быть адекватными или ложными, инструментальные акты смысла послужат материалом для особой главы, посвященной герменевтике.
Термином смысла является осмысляемое. В потенциальных смысловых актах смысл и осмысляемое еще не отделены друг от друга. В формальных актах различение проступает, но точный статус термина остается неопределенным. В полных актах совершается вероятное или достоверное определение статуса термина: мы решаем, существует ли А и есть ли оно В. В конститутивных или производящих актах смысла мы определяем свое отношение к А, свои желания относительно В, свои стремления относительно С.
Ознакомительная версия.
