Он тут же сменил тему разговора. Наконец мистер Травилла вытащил свои часы.
— Я вижу, что занятия уже должны были закончиться, — сказал он. — Можно ли мне видеть мою маленькую подругу? Я принес ей подарочек и хотел бы сам преподнести его.
Во время их разговора мистер Динсмор немного оживился и повеселел, но при этом вопросе выражение по лица сразу изменилось, оно стало холодным и жестоким, когда он ответил:
— Благодарю тебя, Травилла, но, пожалуйста, я бы предпочитал, ничего не давать ей сейчас. Я вынужден признаться, что Элси в последнее время стала очень упрямой и непослушной и просто не заслуживает никакого внимания.
Мистер Травилла был поражен.
— Возможно ли это? — воскликнул он. — У меня было такое высокое мнение о безупречности Элси, что я бы ни за что не поверил, услышав это от кого-либо другого, а не от ее отца!
— Я бы тоже, — ответил мистер Динсмор, опустив голову на руку и тяжело вздохнув. — Но, к сожалению, это так. И как ты видишь, у меня есть причина для депрессии, в которой ты меня застал. Травилла, я люблю этого ребенка, как никогда не любил ни одно земное существо, кроме ее матери, и меня убивает ее поведение за последние пять недель. Это больше, чем я могу перенести в своем теперешнем состоянии. Я думал, что она безумно любит меня, но оказывается, я ошибался, потому что послушание является лучшим доказательством любви, а она восстала против моих требований.
На секунду он замолчал, взволнованный нахлынувшими чувствами, и затем продолжал:
— Я вынужден был прогнать ее, но, увы! Я только лишь убедился, что не могу вырвать ее из моего сердца и нуждаюсь в ней каждое мгновение.
Мистер Травилла выглядел очень озабоченным.
— Мне очень жаль, конечно, слышать такие вести о моем маленьком друге, но в ее любви к тебе я не могу
сомневаться, и будем надеяться, что она скоро опять будет сама собой.
— Спасибо, Травилла, я всегда нахожу в тебе сочувствие в любых переживаниях, — ответил мистер Динсмор, стараясь говорить весело. — Но давай оставим этот неприятный разговор и поговорим о чем-нибудь другом.
Через несколько минут мистер Травилла поднялся, чтобы уйти, отклонив настойчивые приглашения мистера Динсмора остаться на обед. Он пообещал вскоре заехать опять и побыть дня два. Его доброе сердце было расстроено тем, что опять возникло недопонимание между его маленькой подружкой, как он называл Элси, и ее отцом. Домой он ехал молча, размышляя над услышанным, и твердо решил, что обязательно должен приехать, и может быть, ему как-то удастся стать посредником в примирении между ними.
Прошло несколько дней. Элси шла по коридору, и так как был теплый весенний день, то все окна и двери были открыты. Проходя мимо гостиной, она на секунду остановилась и заглянула туда. Отец ее сидел возле окна и читал, и глаза ее невольно застыли на его лице. Он был все еще бледным после болезни, и выражение его лица было озабоченным и безрадостным.
Ох! Какая щемящая тоска нахлынула на маленькую девочку при виде этого! Ей так хотелось подойти к нему и сказать, что она очень сожалеет о прошлом, и отныне она будет делать абсолютно все, о чем он попросит. Слезы брызнули из ее глаз, и она торопливо ушла. Она направилась в сад, но в дверях столкнулась с тетей Аделаидой.
— Что случилось, Элси? — спросила она, кладя руку на плечо Элси, стараясь удержать ее.
— Ох, тетя Аделаида, папа выглядит таким больным и печальным, — всхлипнула девочка.
— И неудивительно, — жестко ответила тетя. — Одной тебя с твоим упрямством и настойчивостью достаточно, чтобы сделать его печальным и больным. Ты только себя должна благодарить за это, потому что только это и является причиной его состояния.
Она повернулась и пошла своей дорогой, а бедная Элси в отчаянии ломая руки, стремительно пошла по дорожке к своей любимой беседке.
Глаза ее застилали слезы, и она не видела, что там сидел мистер Травилла. Увидев его совсем близко, она повернулась и хотела убежать, но он поймал ее за платье и осторожно приблизил к себе. Нежным, ласковым голосом он проговорил:
— Не убегай от меня, моя бедненькая маленькая подружка, расскажи мне, что тебя так расстроило? Кто знает, может быть, я и смогу тебе как-то помочь?
Элси скорбно покачала головой, но позволила ему посадить себя на колени и обнять.
— Мой бедный ребенок! Моя бедненькая, маленькая девочка! — приговаривал он, вытирая ее слезы и целуя почти так же, как это делал отец в те счастливые месяцы.
Это еще больше напомнило ей о нем и о его потерянной любви, и она заплакала еще горче.
— Бедный ребенок! — опять повторил мистер Травилла.— Неужели я ничем не смогу тебе помочь? Ты не расскажешь мне о своем горе?
— Ох, мистер Травилла! — всхлипнула она, — папа очень недоволен мной, и он выглядит таким печальным и больным, мое сердце просто разрывается.
— А чем же он недоволен, моя дорогая? Если ты сделала что-то неправильно и сожалеешь о своем поступке, я уверен, что ты только должна признать это и попросить прощения, тогда все станет на свои места, — ласково посоветовал он. Прижав ее головку к своей груди, он убрал назад кудряшки с ее пылающего заплаканною личика.
Элси ничего не ответила, и он продолжал:
— Когда мы поступаем неправильно, моя милая малышка, — мы все ошибаемся иногда, — то гораздо благороднее признать свою ошибку и попросить прощения, чем стараться скрыть свой проступок. И ты знаешь, дорогая моя, маленькая Элси, — добавил он серьезно и печально, — что Библия велит, чтобы дети были послушны своим родителям.
— Да, мистер Травилла, — ответила она, я знаю, что Библия говорит: «Скрывающий свои преступления не будет иметь успеха» (Пр. 28:13), и я знаю, что она повелевает мне слушаться своего папу. Я стараюсь слушаться папу во всем, что правильно, но иногда он требует, чтобы я не слушалась Бога, а вы знаете, что Библия говорит: «Должно повиноваться больше Богу, нежели человекам» (Деян. 5:29).
— Я боюсь, моя дорогая, — осторожно возразил мистер Травилла, — что, возможно, ты еще слишком мала, чтобы определять для себя, что правильно, а что нет. Ты должна помнить, что ты всего-навсего еще маленькая девочка и твой отец гораздо старше и мудрее тебя. Поэтому я думаю, что будет гораздо безопаснее предоставить ему решать эти вопросы. Кроме того, если он даже и требует от тебя чего-либо подобного, то вся ответственность за непослушание, если таковое и есть, ложится на него, и тогда не ты, а он понесет за это ответственность.
— Ох, нет, мистер Травилла! — живо ответила девочка,— Библия меня учит не так, потому что она говорит: «Итак каждый из нас за себя даст отчет Богу» (Рим. 14:12), а в другом месте сказано: «Душа согрешившая, она умрет» (Иез. 18:20). Поэтому я знаю, что я, а не папа или кто-либо другой должен будет отвечать за все мои грехи.
— Я вижу, что я никогда не смогу спорить с тобой о Писании, — заметил он немного смущенно, — потому что ты знаешь его гораздо лучше, чем я. Но мне так хочется, чтобы твой отец и ты снова стали друзьями. Я не могу видеть вас обоих такими несчастными. У тебя хороший отец, Элси, которым ты можешь гордиться, ведь другого такого благородного, уважаемого человека невозможно сыскать, и я уверен, что он не потребует
от тебя ничего нехорошего. Есть ли у тебя какие-либо причины, почему ты не хочешь рассказать мне, что случилось?
— Он попросил меня в воскресенье почитать ему книгу, которая подходит для чтения только в будние дни, потому что в ней ничего нет о Боге или о том, как стать лучше, ... а я не смогла этого сделать. А теперь он требует, чтобы я сказала, что сожалею о том, что не послушалась его, и чтобы пообещала всегда делать так, как он просит,— со слезами ответила Элси. — Ох, мистер Травилла, я не могу этого сделать! Я не могу сказать ни того, что сожалею о том, что послушалась Бога, ни того, что я буду непослушна Ему в будущем, если папа этого захочет.
— Элси, но если это и был грех, то, конечно же, совсем маленький. Я не думаю, что Бог будет очень сердит на тебя за такую малость, — серьезно сказал он.
