Мечты Барри всё-таки сбылись, когда он стал известным парикмахером звёзд шоу-бизнеса. Со временем сбылись и мои мечты.
* * *
Покинув в 1969 г. «Сумасшедших Шляпников», я присоединился к другой группе под названием «Медиум», в полной надежде на удачу, сопутствующую «Битлз». Мы работали в питейной «Змеиные Головы». Платили нам немного. Выступали мы в свободные от работы вечера. А ещё я мыл туалеты и менял подгузники хозяйскому ребёнку, между прочем, бесплатно. Случалось это довольно часто, потому что малыш, оставленный без присмотра, начинал плакать, в то время как мамаша пялилась на клиентов. Вот мне и приходилось глубоко вздыхать и делать это. Опыта в этом деле у меня было не занимать, так как я присматривал за моим маленьким братом Яном, который родился, когда мне было 14 лет.
Затронув семейную тему, продолжу, что происходили все эти события в тот же год, когда я женился на Шерил, невысокой красивой брюнетке с обворожительной улыбкой. Отец Шерил, Том Хифи, через-чур предусмотрительный ирландец, так и норовил что-нибудь сделать со мной своими могучими ручищами. Поначалу он мне тоже не очень нравился. Позже я узнал, что он работал в компании под названием «Отис», а Отис Реддинг был неизменно моим самым любимым певцом в то время, потому постепенно я начал его уважать и терпеть его нетерпимость ко мне. И всё-таки мы умудрялись ладить. Он, в свою очередь, продолжал надеяться, что я найду себе достойное занятие. А я продолжал надеяться, что он не выбьет мои мозги после очередной своей «сессии» со своими дружками из «Цветочного Горшка» на Тисдэйл Стрит.
«Цветочный Горшок» принадлежал, низкорослому, курносому, в прошлом, боксёру-олимпийцу, Гарри Пэришу. Он вечно сидел, вытянув ноги к воображаемому камину и, возможно, мечтал о минувших днях запёкшейся крови, пока жизнь в самом маленьком во всей Британии пабе текла незаметно своим чередом. Незаметно, но только до одного события. Из-за многочисленных спаррингов и боёв, обе руки Гарри из-за артрита не сгибались в локтях. Пэдди (так мы называл отца Шерил) рассказывал, что одним вечером, когда между ним, то есть Пэдди, и одним поляком началась драка прямо в пабе, Гарри чудесным образом подскочил со своего места и бросился на помощь. Как если бы это был 1920, он снова и снова наносил нескончаемые хуки[25] поляку то левой, то правой рукой. Пэдди сказал, что хуки — это единственное, что он мог ещё делать, так как его руки постоянно были согнуты в локтях на 90° (он же был пожилым человеком). Пэдди от души веселился, рассказывая мне о той драке, время от времени похлопывая меня по спине, видимо проверяя, нравится ли мне его рассказ.
Когда я рассказал Шерил о том, как он потчует меня очередной пинтой пива и похлопывает меня по спине каждый раз вспоминая Гарри, она ответила, что Пэдди очень любил её и не раз отваживал так называемых претендентов на её руку, и тогда я чувствовал себя счастливчиком. Верно и то, что я был не очень перспективным, но Энид, жене Пэдди, похоже я тоже понравился, и она частенько угощала меня восхитительными закусками и обедами. До сих пор я вспоминаю пудинги с маслом и рулеты с ревенем.
Мики Гоувер, басист «Медиума», очень интересовался спиритуализмом и всякими паранормальными явлениями, благодаря чему у нас быстро выявились общие музыкальные и оккультные интересы. Однажды нас посетила медиум. Она согласилась предсказать нам судьбу. Почему бы и нет, мы же «Медиум». Очень хорошо помню, как она сказала, что Алан Уильямс, наш ведущий вокалист, и я вскоре станем знаменитыми и будем путешествовать по всему миру. Тогда было довольно забавно слушать всё это. Но пророчество всё-таки сбылось...
У нас был немного психованный менеджер Терри, которого можно было сравнить с недошлифованным алмазом. Когда я присоединился к «Медиуму», они вместе с Си-Би-Эс записали пластинку «Краски радуги». Терри захотел выпустить её в самом наилучшем виде. Вот он и повёл нас на Темзу, посадив в выкрашенную в радужные цвета надувную лодку, которую мы нервно накачали на причале. Мы притворились, что готовимся к фото-сессии на берегу Темзы с фотографом, расположившемся в другой лодке. И вот я надеваю спасательный детский жилет под рубашку, так как не умею плавать. Нам нужно было как бы случайно упасть в реку, а Терри должен был спрыгнуть с Лондонского моста и спасти нас. В этом заключался наш «план».
Но мы недооценили силы течения. Мы отплыли, а наш голубчик Терри, к тому времени уже должен был с другой стороны плыть нам навстречу, 20 ярдов вперёд. Нам нужно было только прокричать: «Терри! Сюда!», но... мы уже были в 40 ярдах внизу по течению, и нас отнесло за мост.
Другой наш менеджер, Толстый Лэс, считавший себя природным трагиком, находился как раз на мосту. Тут Терри должен был совершить этот потрясающий спасительный прыжок. Толстый Лэс, как и предполагалось, должен был бежать к ближайшей телефонной будке с наигранными воплями: «Помогите! Спасите нашего дорогого Терри! О Боже, помоги!» Но он этого не сделал. Да, он пошёл к таксофону, но для того, чтобы послать нам на помощь катер начальника Лондонского порта. Слава Богу, тот прибыл очень быстро, и нас вовремя спасли и отправили в больницу. В то время Темза была очень загрязнённой. И когда весь медперсонал понял, что это вовсе не несчастный случай, а рекламный трюк, нам прописали полный курс лечения, явно превышающий необходимый минимум уколов в то самое место...
* * *
Спустя два года, наш 38-летний Терри непонятно по какой причине расстался со своей волоокой женой, продал свою питейную и открыл более прибыльное заведение на Тоттенхэме, которое назвал «Фокс». Я ушёл из «Медиума» в надежде отыскать свой вечно недосягаемый горшок с золотом — я готов был работать даже за зарплату! Надеясь, что удача всё же улыбнётся мне, я присоединился к группе «Паттерн» с солисткой Айшой, которая была замужем за Крисом Броугом, сыном Петера Броуга, известного чревовещателя Национального Радио. Крис был менеджером, и принадлежал к сливкам общества. Он получил хорошее образование, да и вообще родился в рубашке. К тому же он был довольно вежливым — редкое качество для менеджера. Вопреки моим надеждам на скорое финансовое продвижение, стало очевидным, что, его слова о деньгах — лишь фарс. Так же как и у нас, у него не было ни гроша в кармане. Не зная об этом, я пытался сблизиться с ним, надеясь хоть на какую-то финансовую поддержку. В Йоркшире нам предложили приличную работу. А потом от других членов группы я узнал, что им неплохо заплатили, и тогда я ещё раз напомнил Крису о своей доле. А он ответил:
«Послушай, дорогуша, как выяснилось недавно, эти деньги должны пойти на погашение расходов на авто страховку, чтобы ты и твоё семейство были в полном порядке».
Хоть я и снял в ответ свою «рабоче-крестьянскую» шляпу в почтении пред его «царственным» происхождением, тоненький голосок внутри меня жалобно взвыл: «Ах ты, безмозглый дурак! Мы же бедны как церковные крысы, а ты ведёшь себя как чёртов франт!» Мне нужно было иногда жаловаться, ведь тогда я уже был женат. Мы жили в захудалой квартирке, возле питейной, где я выступал с «Медиум». У нас уже была маленькая Пия, появившаяся на свет в 1970 г. Все мы жили в двух комнатах и маленькой кухне. Квартира не обогревалась, воды и газа было. Туалет был общим для всех жильцов. Но в сложившейся ситуации особенную доброту являла мама Шерил. Она жила в квартире напротив и готовила для нас чудесную еду, и благодаря осторожной экономии моей жены, у нас всегда было вдоволь поесть. Я всегда с нетерпением ждал обеда у тёщи, а в особенности её яблочного пирога и заварного крема.
* * *
Пия была очень развитым ребёнком. В 10 месяцев она уже свободно и довольно складно говорила, в 18 месяцев уже сидела за столом и могла пользоваться ножом и вилкой. А в два года управляла вилочным погрузчиком. Я вовсе не жалею, что немного возгордился положением отца. Довольно, чтобы сказать, какой замечательной она была. Если кто-нибудь захочет испытать глубокое чувство любви и ощущение полного блаженства, станьте родителем. Очень рекомендую. А немного позже я более подробно расскажу о Пие и её младшем брате Скотте.
За несколько лет до рождения Пии всё шло к тому, что я и Шерил не будем жить вместе. За два месяца до свадьбы мы поссорились. Тяжёлое время было и в моей жизни музыканта-полупрофесионала, когда тот отваживается на смелый шаг и хочет, чтобы все его мячи попадали точно в корзину настоящего профессионала. И я пошёл другим путём. Я надел строгий костюм, галстук и отправился искать работу.
В конце 1960-х был довольно большой выбор работы, не имеющей отношения к музыке, и я быстро оказался в числе трудяг, занятых бессмысленным делопроизводством в одной страховой компании. Мне удалось проработать там целых несколько месяцев. Пока менеджер уходил на обед и оставлял меня одного присматривать за магазином, я, тем временем, делал эту работу.
