Ср. аналогичную картину в «Истории», § 41.
ФАНЕТ, ЭРОТ И ДЕМИУРГ
18. a) Procl. in Tim. 33 с (И 85, 23 D.) (Фанет, или Эрот, «гбезглазый»)
Стало быть, он не нуждается ни в глазах для зрения, ни в ушах для слышания. И он имеет это безглазие по образу умопостигаемого бога, которому уподобляется. Ведь об этом безглазом Эроте говорит Орфей:
Быстрой любовью слепой чрез мысли он управляет.
Таким образом, Все, очевидно, связано Эротом с предшествующим ему, он созерцает красоту, существующую в этом предшествующем, через свою собственную красоту, а эту последнюю — не путем дробимых чувственных восприятий.
b) Procl. in Alcib. 103 а (p. 376, 10 Cous.)
Мне кажется, и Платон, найдя, что у Орфея один и тот же бог называется и Эротом и Великим демоном, воспел и сам такой гимн Эроту. Ведь богослов, говоря об умопостигаемом уме, называет его «нежным Эротом» и «безрассудным Метисом» [Советом] и затем говорит:
Демон Великий, всегда по следам гоняясь за ними…
c) Procl. in Tim. 39е (III 101, 9D.) (Отличие Фанета как умопостигаемого от Демиурга как умозрительного)
Поэтому и Орфей назвал этого бога Фанетом, как выявляющего умопостигаемые единичности, и придал ему звериные
формы, так как в нем проявилась первичная причина умопостигаемых живых существ, и придал ему многовидные идеи (ideas), как первично содержащему умопостигаемые идеи, и величал его cleida пооу [«ключом ума»]. Он сказал, что это — «ключ ума», потому что он определяет всю умопостигаемую сущность и содержит умозрительную жизнь. Следовательно, через этого столь великого бога Демиург связан во всем, будучи и сам умом, как мы сказали выше, но умом умозрительным, являющимся преимущественно основанием ума. Поэтому и говорится, что живое–в–себе существо видит. Ведь зрение свойственно умозрительным богам, тогда как умопостигаемый ум богослов назвал безглазым. Он говорит об этом уме: «Быстрой… управляет» [§ 18 а], т. е. ему свойственно и умопостигаемое действие. Демиург, будучи умом, не принадлежит к тому, что [только еще] участвует [в уме], — чтобы быть Демиургом Всего и чтобы иметь возможность взирать на живое–в–себе существо. Не будучи предметом участия, он является умозрительным умом по существу и соединяется с умопостигаемым при помощи простого мышления, а через разнообразное мышление он стремится к порождению вторичного. Это его мышление данное рассуждение именует видением, как происходящее через простое мышление и эмани–рующее к возникновению демиургических дел. И Платон сказал, что он [Демиург] взирает на живое–в–себе существо, а Орфей говорит, что он нападает и поглощает, впрочем — по указанию Ночи, потому что ею, которая одновременно умопостигаема и умозрительна, связывается умозрительный ум с умопостигаемым.
19. а) Стихи, составленные на основании последующих сообщений Прокла и Дамаския (Фанет = Метис = Πротогон и его отношение к демиургии)
…Чтимого бога (daimona);
Славный Совет, богов носящий семя, Фанетом
Первородным прозвали блаженные боги Олимпа.
b) Procl. in Tim. 31 (I 451, 6 D.)
Стало быть, постоянно демиургическая причина уподобляется первообразной и эманирует во множество из умопостигаемого единства. Так и в другом. А что живое–в–себе существо довольствуется единственностью (monoteti) [еще до всякой эманации], это выясняется через орфическое богословие, потому что при помощи Яйца бог, очевидно, зачинает живое существо от самого себя. Однако [Орфей] называет его так:
…Чтимого бога;
Славный Совет, богов носящий семя…
с) Procl. in Crat. 391 d, e (p. 32, 29 Pasqu.)
Поэтому и всякое таинство восходит до этого чина, действуя теургически, поскольку и Орфей говорит, что этот чин был первым назван по имени другими богами. Ибо происходящий от него свет показал его познаваемым и именуемым для умозрительного. Он говорит так: «Славный… Олимпа» [§ 19 а]. Но у богов понятие, именование и мышление составляют одно; и оба они существуют у богов вследствие соучастия в свете, который испускает для всех величайший Фанет.
d) Ibid., p. 33, 20
Итак, существуют некоторые постоянные имена у богов, которыми младшие зовут старших, как говорит о Фанете Орфей.
e) Damasc. Ill (I 286, 15 Rue.) («Первородный» бог)
Если же упоминаемый у Орфея «первородный» бог, носящий семя всех богов, выскочил и возник из Яйца, то какой смысл называть сущее Яйцом, а возникшего из сущего воспевать как первородного бога? Какой имеет смысл предполагать двоякими сущности, а равно и жизни (а если не так, то [двоякими] умы и души), одни — как не являющиеся предметом участия [со стороны инобытия], другие же — [Яйцо]—как являющиеся таковыми, в противоположность же этому все единичности (henadas) [богов в семени Фанета = Метисе — только] в качестве предмета участия, в то время как им особенно подобало бы быть лишенными участия [со стороны всего иного].
f) Procl. in Tim. 29 a, b (I 336, 15 D.) (Разные способы понимания взаимоотношения Фанета и Демиурга)
Он же [Метис — Совет] совместно именуется Дионисом, Фа–нетом и Эрикепаем. Стало быть, все начала взаимно наделяют друг друга и находятся во взаимообщении, так что говорящий, что Демиург в самом себе заключает первообраз, говорит относительно правильно, подобно тому как построяет божественный Ямвлих и тот, кто называет первообраз Демиургом (а это делает славный Амелий). Ямвлих видел в первообразе предшествующее демиургическое свойство, потому что здесь — первичный Зевс, и потому он делал Фанета демиургом. А Амелий видел в Демиурге первообраз, потому что в нем поглощен Метис–Совет. Поэтому он привел к тождеству демиургическую и первообразную причины.
20. a) Damasc. 133 (II 12, 9 Rue.) (Фанет — умопостигаемый первообраз)
Следовательно, первообраз является умопостигаемым, и первичное соразмерно с мышлением. Поэтому он и есть вид (eidos), и он самый прекрасный из мыслимого не потому, что первичен, но потому, что особенно ясен и ярко сияет и выявляет Фанета:
Был отражением он бессмертного тела Фанета, — как говорит Орфей.
Ср. то же у Негш. in Phaedr. 247 с (р. 148, 25 Couvr.) в § 9 е.
b) Procl. Plat Theol. Ill 21 (p. 161, 46)
Ибо это яснее всего из умопостигаемого — умопостигаемый ум и блистающий умопостигаемый свет, который своим появлением изумляет умозрительных богов и заставляет их удивляться отцу [Эфиру], как утверждает Орфей.
c) Damasc. 113 (I 291, 18 Rue.) (Фанет и созерцание)
Ведь богослов эллинов Орфей впервые представил Фанета созерцаемым богами, в особенности умозрительными, к числу коих принадлежит и Демиург. И боги, сообщавшие нам эти многоценные изречения, передали нам, что первичные триады есть эти умопостигаемые, относительно которых они извещают, что умозрительные боги знают сверхмирную бездну как мыслящую[71].
d) Procl. in Tim. 39 b (III 82, 31 D.)
Стало быть, мы будем смотреть на Солнце двояко — и как на одну из семи [планет], и как на Вождя Всего [уни–верса], т. е. и как на мирового, и как на сверхмирного, соответственно с чем и божественный свет в качестве блага освещает ту истину, которая приводит к обожествлению умопостигаемые и умозрительные структуры, подобно тому как Фанет у Орфея испускает умопостигаемый свет, наполняющий мышлением умозрительных богов, подобно тому как Зевс возжигает умозрительный и демиургический свет на всех сверхмирных [богов].
Ср. Procl. in Tim. 30 с, d (I 428, 9D.)
ФАНЕТ И НОЧb
e) Herm. in Phaedr. 247 с (p. 148, 25 Couvr.) (Исключительная доступность Фанета Ночи, — только Ночи доступен Фанет во всей своей глубине)
И прежде всего освещается божественным светом Фанета Небо. Ведь он [Орфей] говорит, что Ночь пребывает в единении с ним [Фанетом]:
Первородного лик никто не видел очами,
Кроме одной только Ночи священной. Все же другие
Изумились, в Эфире нежданный свет усмотревши.
Был отражением он бессмертного тела Фанета.
21. a) Damasc. 189 (II 65, 14) (Фанет оформляет надмир–ную бездну)
Эту беспредельность боги, как известно, прозвали надмир–ной бездной: «Надмирную отческую бездну познайте, размыслив…» [Kroll. De or. Chald. 18]. И еще — эллинский богослов, утверждающий, что Фанет изливает невыразимый дождь с своего крайнего верха.
b) Procl. in Tim. 31 a (I 450, 22 D.) (Лишение ночной Бездны ее невинности)
Фанет и эманирует как один, и воспевается сразу как женщина и как мужчина. Он изводит Ночи и находится среди них как отец:
У своей дщери родной он цвет невинности отнял.
c) Damasc. 244 (II 115, 24 Rue.)
В самом деле, против четвертого [положения] легко возразить, потому что после умопостигаемого и лишенного различий единения должно было проявиться некое определенное различение эманирующего, вводимое числом, и после этого должна была появиться [уже такая] непрерывность определяемого, которая, не уничтожая эманации (на том [только] основании, что она есть единение), однако бы, делала непрерывным и приводила различенное во взаимную связь, чтобы и в различении оно явилось как–то объединенным. И это — мужеский пол, поскольку оно пребывает в различении. А перед тем оно — женский, будучи женским не этого [чувственного] мужеского, но — умопостигаемого мужа и отца:
