Каковы бы ни были наши мотивы, буддийские методы воспитывают смелость, радость, энергичность и все полезные виды любви, вызывая безостановочное проявление в уме всевозможного богатства. В первую очередь дарит нам свободу углубляющееся понимание всеобщей изменчивости и постижение того, что нет никакого вечного, осязаемого «я» – ни в теле, ни в мыслях, ни в чувствах. К этому добавляется наблюдение о сходстве устремлений существ: каждый пытается ощущать что-то хорошее и избегать всего плохого, удерживать приятное и приспосабливаться к трудному. Очевидно также, что существ бессчетное множество, а мы всего-навсего в одном экземпляре, – при обнаружении этого само собой выясняется, что лучше думать о других. Так мы постепенно выходим из-под власти личностного и начинаем чувствовать себя гораздо менее уязвимыми – мы перестаем быть мишенью для происходящего. Когда все, с чем мы сталкиваемся, уже не в силах нас поколебать – состояние, которое буддисты называют Освобождением, достигнуто. Освобождение указывает на то, что удалена почва для возникновения мешающих чувств.
Второй и окончательный шаг – Просветление, полное раскрытие ума, которое означает расслабленное, но совершенно осознанное пребывание в «здесь и сейчас». Это самовозникающее и свободное от усилий состояние наступает после Освобождения вместе с растворением всех ограниченных концепций и понятий. Когда теряет силу мышление «или-или» и возникает пространство для широкого «и то и другое», пробуждаются новые способности, присущие уму. Многие знают вкус Просветления по таким исполненным счастья мимолетным мгновениям жизни, когда вдруг ощущается причастность ко всему, а окружающее пространство из расстояния между нами превращается во вместилище, которое, будучи проводником, все в себя включает и всему придает смысл. Просветление делает момент восприятия в тысячу раз яснее и увлекательнее всего, что мы только можем себе представить или что мы уже пережили, и вдохновение и блаженство больше не прекращаются.
...
Просветление делает момент восприятия в тысячу раз яснее и увлекательнее всего, что мы только можем себе представить или что мы уже пережили, и вдохновение и блаженство больше не прекращаются.
Наконец, есть и такие люди, которые полагают, что буддизм – это религия. Однако существенное отличие буддизма от религиозных воззрений прослеживается уже в самом значении латинского слова «религия»: «re» переводится «снова», а «ligare» – «соединять». Религии, пришедшие с Ближнего Востока и вот уже тысячу лет господствующие на Западе, пытаются заново обрести нечто совершенное. В буддизме же нет необходимости с чем-то «воссоединяться», потому что нет никакого рая, из которого мы когда-то выпали. Ум находится в состоянии запутанности с безначальных времен, а в момент Просветления тот, кто переживает различные впечатления, просто-напросто узнает свою вневременную природу. И разве можно в принципе доверять чему-то «восстановленному»? Ведь то обстоятельство, что это состояние когда-то было утрачено, а потом вновь обретено, должно указывать, с одной стороны, на его изначальное несовершенство, а с другой – на возможность в очередной раз его потерять.
Если называть буддизм религией, следует провести различие между двумя видами религиозных убеждений. Первый – это вмешивающиеся во все сферы человеческой жизни религии веры: иудаизм, христианство и особенно ислам. Их эгоистичные боги обнаруживают в своем характере «слишком человеческие» черты. Противоположность этим системам являют свободные от догмы религии опыта – Адвайта-веданта в индуизме, а также даосизм и буддизм – ориентированные на раскрытие качеств человека. Эти два подхода принципиально различаются как своими методами, так и целями.
Все религии веры, преобладающие в нынешнем мире, возникли на небольшой ближневосточной территории – их политическим центром выступает современный Иерусалим. Каждая из этих религий восходит к Ветхому Завету, который окончательно сформировался около 2500 лет назад. Общественная жизнь Ближнего Востока была окрашена тогда (и остается такой сейчас) постоянной борьбой за выживание. Этим объясняется приверженность религий веры мужским моделям поведения, стремление привлекать на свою сторону, чтобы оказаться сильнее, а также тенденция строить все на основе определенных богом законов. Только в таких условиях и могла утвердиться идея творящей, судящей и карающей внешней силы, чья истина должна отличаться от человеческой. Поскольку природа этой истины такова, что ее нельзя ни проверить, ни пережить на опыте или достичь, – в нее требуется верить. Задача паствы в данном случае – выполнять пожелания высшей силы или ее представителей, для чего в ход идут догмы и обращение других в свою веру, запреты и заповеди, а также не имеющая ничего общего с действительностью концепция о том, что один путь истинен и хорош для всех, тогда как другие – неистинны и вредны.
Религии опыта Дальнего Востока возникли примерно в то же время, что и ближневосточные религии веры, но вопрос выживания в Северной Индии и Китае не стоял настолько остро. Хотя сложившиеся здесь весьма развитые общества не являлись такими миролюбивыми, как многим хотелось бы думать, это были культуры, определенно отличавшиеся изобилием. В них царила духовная свобода и существовало множество философских систем. В такой ситуации религии приобретали совершенно иную направленность. Целью становился ум, развитие человека. Именно по этой причине здесь меньше внешних предписаний, заставляющих всех идти в одном направлении. Вместо засилья неопровержимых догм в разных обстоятельствах для разных людей в этих системах могут признаваться полезными разные истины.
Например, Будда предостерегал учеников от слепой веры в его слова и хотел, чтобы они задавали вопросы и на личном опыте проверяли поучения и таким образом находили подтверждение сказанному. Он всем желал и желает Просветления, к которому большинству из нас полезнее идти ступенчатым путем, пока не будет создана непоколебимая основа выносливости, сочувствия, радости и сознательности. С появлением такого фундамента многое начинает происходить все быстрее и как бы само собой, потому что счастье внутренне присуще каждому, будучи не чем иным, как нашим собственным умом. На пути к этому состоянию Будда неизменно доверял самостоятельности и сообразительности людей. Он просто ставил перед учениками освобождающее зеркало своего Учения, снова и снова показывая им, что скрыто в них самих. Потенциал Просветления, заложенный в каждом человеке, он называл природой Будды. Это доверие, которое является важной характеристикой пути и цели, и составляет основополагающее отличие буддизма от всех других религий.
...
Будда неизменно доверял самостоятельности и сообразительности людей. Он просто ставил перед учениками освобождающее зеркало своего Учения, снова и снова показывая им, что скрыто в них самих.
Будда держался в стороне от того, что сегодня называется эзотерикой. Хотя попытка защитить человеческую теплоту 60-х и пронести ее через последующие «хромированные» десятилетия очень трогательна, все же основанного на одних чувствах отношения к миру недостаточно. Нужно ясно знать что есть что. А если разрозненные фрагменты духовного знания из различных источников перемешивать и затем без подтверждения личным многолетним опытом пытаться продать их в новой упаковке в качестве вневременных истин, то это только запутывает. Подобным истинам наверняка можно доверять еще меньше, чем древним учениям религий веры с их многовековой практикой.
Чему же вневременному учит Будда? Он объясняет, что лежащая в основе всего истина (чтобы быть истинной) должна всегда и везде быть одной и той же и что ее невозможно создать, развить или испортить – иначе она не была бы абсолютной. По своей сути неотделимая от пространства, она пронизывает все, что есть и чего нет, и, если создать необходимые условия, можно ее познать. А тот факт, что до Просветления эту истину мы не воспринимаем или воспринимаем лишь частично, объясняется ключевым изъяном непросветленного ума – его неспособностью узнавать себя. Нетренированный ум подобен глазу: он все воспринимает, но не может видеть сам себя. Все поучения Будды направлены на ум и на путь к его полному постижению.
...
Все поучения Будды направлены на ум и на путь к его полному постижению.
Если мы решим отыскать то вневременное и неразрушимое, что смотрит в данный момент через наши глаза, осознает и воспринимает вещи, то мы не найдем ничего материального. Поэтому Будда описывал природу ума словом «пустой». «Пустой от чего-то» – это выражение использовалось в те времена, чтобы показать, что исследуемое осознавание не имеет никаких определенных качеств. Будда при этом не описывает «ничто», черную дыру, но просто указывает на то, что ум (воспринимающий) не имеет объема, длины, ширины или веса – всего того, что превращало бы его во «что-то». Математик, пожалуй, назвал бы ум нейтральным элементом восприятия, физик – вездесущей возможностью, ремесленник – не-вещью, а любовник или воин, которые считают мир продолжением своих органов чувств, сказали бы, что ум открыт как пространство. Все это означает, что, хотя тело смертно, а мысли приходят и уходят, воспринимающий не рождался, не был собран из чего-то или сотворен. Поэтому он остается вне смерти, распада или исчезновения. Ум подобен пространству: это вневременное вместилище, которое позволяет всему возникать, все охватывая и соединяя. Следовательно, не существует ничего внешнего, во что нужно было бы верить, и это значительно облегчает доступ к Учению многим людям: высказывания Будды – просто вспомогательные средства, позволяющие лучше узнавать себя и необратимо становиться более невозмутимым, радостным и полным любви.
