Данный раздел послания находится в очевидном противоречии с нормами этого мира, где любой человек (или группа людей) заявляет о своих «правах» и понимает свободу как отсутствие ответственности. Апостол же говорит о такой свободе, которая покажется очень странной в наше время. Однако, как заявил Роберто Мангабейра Унгер, либеральный идеал уже отжил свой век[143]. Этот идеал находит свое завершение в представлении, что каждый волен делать все, что хочет. Если такая свобода и может быть сдержана какими–то принципами, они должны быть выше личностных интересов и человеческих эмоций. Но ратующий за свободу либерал не в состоянии утвердить такие независимые принципы на основании своих либеральных взглядов. Буква закона также не может считаться беспристрастной, поскольку, с точки зрения либерала, язык закона глубоко субъективен, и он будет иметь тот смысл, которым мы наделим его по своей прихоти. Если же и закон рассматривается как орудие социальной политики, то никакие независимые принципы невозможны. Александр Солженицын писал о том, что советский Уголовный кодекс 1926 года рассматривал любое действие, направленное на ослабление государственной власти, как контрреволюционное. По крайней мере, в Советском Союзе об этом говорили открыто. Если общественные ценности не основаны на том, что выходит за рамки общества, не может быть никакой истинной свободы в социальной политике.
Апостол Петр провозглашает свободу во Христе. Поскольку наша свобода зависит от Бога, мы можем говорить об объективных ценностях. При этом она зависит не от абстрактного и далекого от нас божества, а от живого и истинного Бога. Ни о какой свободе не было бы и речи, если бы Христос не освободил нас через Свою смерть, дабы мы провозглашали истинную свободу в «лето Господне благоприятное» (Лк. 4:18–21).
Если мы свободны, то не можем не быть в рабстве у Бога. Апостол Павел с радостью называл себя рабом Иисуса Христа (Рим. 1:1; Гал. 1:10; Флп. 1:1; Тит. 1:1). Мы также призваны служить своим братьям–христианам и другим людям. В этой части послания Петр говорит о нашей свободе в служении Богу, Церкви и миру[144].
1) Свобода в рабстве у Бога: «Бога бойтесь!»
Свобода служителей Божьих в этом мире — это свобода пришельцев и странников. Люди, которые принадлежат одному Богу и составляют Его народ, не могут быть привязаны ни к какому месту на земле. Как Авраам, они остаются странниками, хотя и живут в мире, который им предстоит наследовать (Быт. 23:4). Петр обращается к своим слушателям как к пришельцам в грешном мире, умоляя их удаляться от плотских похотей. Глагол «удаляться» прекрасно передает призвание странников — не быть привязанными к плотским наслаждениям. Тому, кто лишь временно находится в незнакомой стране, незачем усваивать ее обычаи. Его мироощущение и образ жизни — иные[145]. Петр призывает христиан помнить, что их отечество на небесах. Называя своих слушателей «пришельцами», или «путешественниками», Петр возвращается к определению, которое он дает вначале (1:1). Апостол объяснил, почему они должны считать себя путешественниками: они составляют народ Божий, род святой, и просто не имеют права приспосабливаться к порочному образу жизни людей, живущих рядом с ними. Они призваны совсем к другому — своими делами свидетельствовать о Царстве света.
Петр обращается: «Возлюбленные!», показывая тем самым, с какой нежностью он к ним относится, а также подчеркивая отношение Бога к ним. Они — «возлюбленные» (agapetoi) не только для Петра, но прежде всего для Господа, потому что принадлежат Ему. Они не от мира сего именно потому, что о них заботится Бог (Ин. 17:16; 1 Ин. 2:5–16). Самого Иисуса Бог–Отец называет Возлюбленным Сыном (Мк. 1:11; 9:7; 2Пет. 1:17; см.: Еф. 1:6; Быт. 22:2, LXX). (Впервые этот эпитет встречается в Библии, когда об Исааке говорится как о возлюбленном сыне Авраама, Быт. 22:2, LXX.) Возлюбленные, к которым обращается Петр, — это любимые дети Божьи, которых Он принял в Своем Сыне (Рим. 1:7; Еф. 5:1).
Поскольку христиане — это дети Божьи и пришельцы в мире, они также и воины, противостоящие нападкам плотских желаний и воюющие с душой. Петр проводит разграничение между похотями плоти и состоянием души. Это не означает, что душа по природе своей добра, а тело — это источник зла. Когда Петр перечисляет «человеческие похоти» язычников, он включает в них и не имеющий отношения к плоти грех «нелепого идолослужения» (4:2,3)[146]. Однако в нашем падшем мире (воплощением которого для Павла был Рим, а для нас — Нью–Йорк или Лондон) развращение во всем, что касается плотских желаний, будь то еда или половая жизнь, захлестывает нас потоком нечистот. Апостол призывает христиан «быть вне этого»: вне музыки, насильно манящей и разрушающей сознание своими ударами и сексуальным подтекстом, вне услужливо предоставляемых телевидением развлечений, вне садизма порнографических фильмов и книг. Через искушения плоти дьявол обещает полноценную жизнь, но на самом деле он идет против жизни, стремясь поглотить саму нашу душу (5:8). Джон Стотт высказывает прекрасную мысль, что достойным противоядием похотливым желаниям, на которые нападает апостол, служит благодарность за половую жизнь в счастливом браке[147]. Бог является Творцом нашего тела, и половая жизнь — Его дар, а не изобретение дьявола.
Христиане освобождены от власти греха не только для того, чтобы славить Бога, но и чтобы своей жизнью свидетельствовать о Нем миру. В этом заключено очевидное противоречие. Христиане должны быть не от этого мира, но при этом должны быть в нем. Петр предостерегает против велений плоти, но учит тому, как проводить «оставшееся во плоти время» (4:2). Большое место в центральной части послания занимает своеобразное этическое наставление, характерное для ранней Церкви. Похожие наставления, касающиеся отношений внутри семьи, находим мы и в посланиях Павла (Кол. 3:18–4:1; Еф. 5:21 — 6:9; 1 Тим. 2:8–15; 5:1,2; 6:1,2; Тит. 2:1—10; 3:1)[148]. Но у Петра они стоят в контексте рассуждений совсем иного рода. Он призывает христиан быть служителями Бога в мире, и потому идти на добровольное уничижение и даже страдание, дабы через это мог быть прославлен Господь.
Петр учит нас, как относиться к миру во время нашего странствования по нему. С одной стороны, мы все делаем перед Богом и для Бога. (Обратите внимание, как часто упоминает апостол Бога или Христа в оставшейся части этой главы.) С другой стороны, христиане живут перед лицом мира. Некоторые положения из христианского «домашнего кодекса» поддерживались греческими и римскими моралистами[149]. И апостолам это было известно. Язычники в определенной мере способны различать доброе и злое в человеческих взаимоотношениях, но практическое следование тому — дело другое! Именно образ жизни христиан должен вызывать похвалу и невольное уважение со стороны соседей. Когда Петр призывает слушателей вести добродетельную жизнь, он использует слово, которое также имеет значение «красивый» или «привлекательный». Высшая святость общения с Богом должна также выражаться и в образе жизни, привлекательном своей цельностью и постоянством. Эта тема сверкающей праведности проходит через все наставления Петра (1:14,15,22; 2:9–12,15,16,20; 3:1,10–17; 4:4,5,17; 5:5,6). Она отражает слова Христа: «Так да светит свет ваш пред людьми, чтобы они видели ваши добрые дела и прославляли Отца вашего Небесного» (Мф. 5:16).
Однако, учитывая враждебное отношение неверующих людей к Богу, даже добрые дела христиан будут оборачиваться злом против них самих. Это утверждение Петра в дальнейшем нашло свое подтверждение. Римский историк Тацит пишет о том, что христиане были «ненавидимы за их мерзости». Другой автор, Светоний, сообщает о гонении Нерона на христиан, «приверженцев нового и зловредного суеверия»[150].
Петр понимает, что враждебное отношение язычников не ограничится слухами и чудовищной клеветой. Христиане должны будут предстать перед судом, а ложные обвинения приведут их к тюрьме и смерти. Сам Петр избежал гнева Ирода, но его не минует ненависть Нерона.
Однако, несмотря на неправедный суд язычников, сила христианского свидетельства принесет свои плоды, в дни ли жизни Петра или в наше время. Окружающий мир увидит добрые дела христиан (2:12). Это неминуемо произойдет. Посмотрев на смирение народа Божьего, некоторые сделают первый шаг к вере. Неверующие мужья узрят праведную жизнь своих жен и обратятся через них (3:1,2). В день «посещения» Бога даже те, кто насмехался над христианскими добрыми делами и презирал их, прославит за них Господа.
Слово «посещение» чаще всего используется в Ветхом Завете в связи с приходом Бога и откровением Его гнева[151]. Однако оно может обозначать и приход Бога, когда Он являет Свою милость. Захария славит Господа после рождения сына Иоанна за то, что Он «посетил» и спас Свой народ. Иоанн стал провозвестником Мессии, в Котором «посетил нас Восток свыше» (Лк. 1:78). Если выражение «день посещения» имеет здесь конкретный смысл, то речь идет об осознании собственной греховности и обращении тех, кто стал свидетелем образа жизни христиан. Однако если учесть, какое большое значение придает Петр грядущему дню Суда Божьего, то представляется более вероятным, что Петр говорит о том дне, когда каждый язык исповедует Иисуса Христа Господом (Флп. 2:11). Тогда беспристрастный Суд Божий сделает очевидным для всех к вящей славе Господа праведность жизни Его истинных служителей[152].
