Шантепи Сосей - Иллюстрированная история религий

При всем почете, какой выпадает в удел знахарям, им, однако, приходится считаться с современными веяниями, а подчас и отвечать перед начальством. Вот что поведал на этот счет один из известных знахарей, возле двора которого "подвод больше десятка каждый день стояло".

"Нашлись у меня завистники и донесли попу и уряднику, что я черной магией занимаюсь. Я ничего не знаю, сижу дома – глядь: ко мне в хату приходят поп с урядником, а избу понятые окружили. Наперво поп обратился ко мне:

– Ты, Михайло, сказывают, лечишь народ по книжкам от всяких болезней, так покажи нам свои книги?

А я ему наоборот говорю:

– Лечу, папаша; это правда. И разные у меня коренья и травы есть, и книга тоже есть: по ней я разбираю, каких кореньев от какой хвори дать, и с молитвою творю это. А вреда никакого я не делал людям.

Урядник как крикнет на меня:

– Ты не разговаривай с нами, а подавай твои книги и коренья, а мы их становому представим. Тебя за Сибирь загонит он за это леченье.

Я не испугался его. Открыл укладочку, где лежала книга моя и коренья, и говорю:

– Извольте брать к себе всю укладку: тут все леченье мое. Только прошу вас, не растеряйте листков из книги да корешков не трусите: дюжо трудно собирать их.

Урядник отвез укладочку мою к становому, а тот книгу и коренья к доктору отправил. А доктор посмотрел мою книгу и сказал:

– Это безвредная книга: травник называется. Так все и отдали мне назад".

О плотниках и печниках распространены в народе многочисленные рассказы, свидетельствующие о том, насколько мстительны и недоброжелательны эти люди в тех случаях, когда им не доплачивают условленной суммы хозяева и подрядчики. Особенно дурной славой пользуются те из плотников, которые известны своим искусством, вроде костромских галичан, знаменитых издревле владимирских "аргунов", вологодских, вохомских и т.д. Так как, по известному присловью, их "топор одевает, топор обувает, да он же и кормит", то мастерство свое они умели довести до замечательного искусства и даже до шаловливых фокусов, которыми успевают они "морочить глаза" темных суеверных людей. А если отводят глаза, да при этом еще застращивают и похваляются местью, то чем и объяснить все это, как не уверенностью их в помощи нечистой силы, с которою они, несомненно, знаются?

Про вохомских плотников (в Вологодской губернии Г рязовского уезда) известен такой рассказ. Однажды они не получили, сверх расчета, обычного угощения пивом и водкой, и, когда ушли, хозяин послал сына посмотреть новую избу. Вернулся тот перепуганным и рассказал отцу про такое диво, что тот сам пошел проверять и увидел то же самое. Только что вошел он, как выскочила маленькая мышь, за ней другая, побольше, и еще больше, а последние стали выбегать ростом в сытую кошку. "Запрягай, сынок, поскорее лошадь, поезжай за тем мастером, зови его на влазины, а в Петрецове захвати четверть водки!" Приняли плотника с хлебом-солью и низкими поклонами в новом доме. Выскочила маленькая мышь, а мастер только и сказал ей: "Скажи в стаде, чтобы сейчас убирались вон". Не успели они выпить по второй, как большие и маленькие мыши труском и вприскочку выбежали из избы мимо них в двери и в поле.

Около села Кубенского (в тридцати верстах от Вологды) по сей день стоит ветряная мельница, совершенно новая, но больше десяти лет не употреблявшаяся в дело. Тем же вохомским плотникам не доплатил мельник трех рублей, и с первого же дня помола всякий раз его отбрасывало от жерновов с такой силой, что он навзничь валился на пол. Приводил он на свою ветрянку и священника с молитвой, но это не помогло. Плотники советовали купить мельницу другому мужику и обещали ему, что она будет хорошо работать, но тот купить побоялся, а за ним и все прочие опасаются.

Плотники

В Орловской губернии (под самым городом) подслушали бабы, как владимирские плотники, достраивая хату, приговаривали: "Дому не стоянье, дому не житье, кто поживет, тот и помрет", и подсмотрели, что бревна тесали они не вдоль, а поперек, а потом напустили червей. Стали черви точить стены, и, едва успел хозяин помереть, как развалилась и хата его.

В Сарапульском уезде (Вятской губернии) построили плотники новый дом. Пришли они попрощаться, да и сказали хозяйке: "Ну, тетка, тебе не спасибо, вовек будешь помнить, как ты нас поила-кормила". И вот за то, что она докучала им попреками, укоряя, что много у ней выпили и еще того больше съели, – они посадили ей кикимору: никого не видно, а человеческий голос стонет. Как ни сядут за стол, сейчас же кто-то и скажет: "Убирайся-ка ты из-за стола-то!" А не послушают – начнет швырять с печи шубами или с полатей бросаться подушками. Так и выжила кикимора хозяев из дому. Сказывали знающие люди о причинах этого происшествия, но разное: одни говорили, что-либо на стоянке, либо под матицу плотники подложили свиной щетины, отчего и завелись в доме черти. Другие предполагали, что под домом зарыт был когда-то неотпетый покойник или удавленник, и что плотники знали про то и намеренно надвинули к тому месту первые венцы, когда ставили сруб.

Скоморохи. Картина русской жизни

Точно так же нельзя было жить в одной избе в Скопинском уезде Рязанской губернии по той причине, что, как только сядет семья за стол, так и летят чашки с печи и с полатей лапти, онучи и пр. И иконы поднимали – не помогло.

В Пошехонской деревне (Ярославской губернии) мышкинские плотники сделали так, что как придет вечер, так на повети и начнет плакаться жалобный голос: "Падаю, падаю – упаду’. Придут посмотреть – никого нет. Бились и мучились так до той поры, когда пришел в избу свой же пошехонский швец, ведомый знахарь. "Помоги!" – просят его хозяева. – "Ничего, – говорит, – не горюйте!" Вышел потом портной ночью, услышал слово "падаю", прошептал свое, какое знал, да и крикнул: "Коли хочешь валиться, то падай на хлеб!" – Вслед за тем что-то со страшным треском упало, а после этого в избе уже не "диковалось".

В Белозерском уезде (Новгородская губерния) в деревне Иглине, у крестьянина Андрея Богомола, плотники так наколдовали, что кто из его семьи ни войдет в новую избу, всякий в переднем углу видит покойника, а если войдут с кем-нибудь чужим – не видят. В первую же ночь сына Михаила сбросило с лавки на пол. Решили сломать избу эту и поставить новую. Стали ломать – и нашли в переднем углу, под лавкой, вбитым гвоздь от гроба.

Такая же недобрая слава установилась и за печниками и каменщиками. Последние в особенности прославились злыми штуками, и притом на всю св. Русь. Найдется ли на ее широком раздолье хотя один такой счастливый город, в котором не указали бы на заброшенный нежилой дом, покинутый и заколоченный наглухо? В таких запустелых домах поселяются черти и по ночам возятся на чердаках и швыряют чем попало и куда попало. В городе Сарапуле (Вятской губернии) в 1861 г. пишущему эти строки указывали на соборной площади подобный таинственный дом, а три года тому назад об этом же самом доме сообщали, что верх так и стоит необитаемым уже много лет. Рассказывали, что, как только кто-нибудь поселится в этом доме, в первую же ночь слышится голос: "А, окошки вставили! Двери сделали!" И поднимется вслед за тем шум, а наутро оказывается, что все стекла в окнах и дверях выбиты. Лет шесть тому назад этот дом так и стоял с разбитыми стеклами. Теперь окна заколочены досками.

В смысле чертовщины за обширную Белокаменную тоже никто не поручится, а в Петербурге на нашей памяти, на Фонтанке, близ Калинкина моста, существовал беспокойный дом с зелеными колоннами. Лет 10-15 тому назад на такой же дом на Литейной (или Моховой) указывали все газеты, и толпы любопытных собирались к нему в таком множестве, что вмешалась полиция.

– Один каменщик (пишет корреспондент из Сарапула) из крестьян села Мостового передавал следующее: "Когда трубу кладем, так артути в перушко гусиное линешь, плотный-то конец оставишь на волю, а другой замажешь. Как затопят после того печку – она и застонет, а хозяева боятся: "Смотри-ка, мол, каменщик какую штуку удрал". О такой же приблизительно штуке сообщает и орловский сотрудник: "Плотники просверлят дыру и вставят в нее бутылочное горлышко, – ветер дует в это незаметное для глаз отверстие, причем происходит завывание, а хозяин думает, что в его жилище поселили лешего".

Грязовецкие вологжане рассказывают о своих плотниках, что они кладут в один из срубов избы деревянную куклу для того, чтобы "наводило" временами на хозяина страх. А делают это так: по три зори подрядчик спрашивает рабочего, находящегося на срубе: "Что стукаешь?" -

Рабочий отвечает: "Лень на шабаш". – Подрядчик говорит: "Лешему строить шалаш".

Из Шуйского уезда (Владимирской губернии) пишут: сговорились плотники с печниками и вмазали в трубу две пустые незаткнутые бутылки по самые горлышки. Стали говорить хозяева: "Все бы хорошо, да кто-то свистит в трубе – страшно жить". Пригласили других печников. "Поправить, – говорят, – можно, только меньше десятки не возьмем". Взялись сделать, но вместо бутылок положили гусиных перьев, потому что не получили полного расчета. Свист прекратился, но кто-то стал охать да вздыхать. Опять обратился хозяин к плотникам, отдал уговорные деньги на руки вперед, и все успокоилось.