20
Отца Сергия Мечева.
Николай Александрович Бердяев (6.3.1874 — 24.3.1948) — известный русский философ. О его принадлежности к Маросейской общине писали в «Очерках по истории русской церковной смуты» (М. 1996. С.303) А. Э. Левитин и В. М. Шавров: : О. Алексий ввел у себя строго уставную службу и сплотил вокруг своего храма общину из горящих духом людей, объединенных глубокой религиозностью и евхаристическим общением (частое причащение было нормой религиозной жизни в общине о. Мечева). «Мечевец» — это было в то время синонимом строго православного человека. К общине о. Мечева принадлежало много интеллигентных людей. «Мечевцем» был, между прочим, знаменитый Н. Бердяев. Весьма характерно, что в своей итоговой автобиографической воинствующе–не — (чтобы не сказать анти-) — церковной книге Бердяев пишет о том категорическом неприятии старца Алексия Зосимовского, которое вызвало общение с ним. Неприемлемыми оказались для него произведения святителяФеофана Затворника. Не нашли отклика в его душе ни прп. Серафим Саровский, ни прп. Амвросий Оптинский. Добрые слова нашлись у него лишь о старце Германе Зосимовском. Но ни одного худого слова, ни тени, ни малейшего намека на неприятие не вызвал у него лишь о. Алексий Мечев. Такова была сила любви Батюшки! «Более сильное и значительное впечатление на меня впоследствии произвел о. Алексей Мечев» (Бердяев Н. А. Самопознание. [Опыт философской автобиографии]. М. 1991. С.188). И далее: : У меня было одно светлое впечатление о Православной Церкви перед самой моей высылкой из советской России (в 1922 г. — С. Ф.). Это моя встреча с о. Алексеем Мечевым. Он был из белого духовенства, но почитался старцем. У меня всегда оставалась антиклерикальная закваска, и мой антиклерикализм питался впечатлениями от людей Церкви. Самое сильное и самое отрадное впечатление от всех встреч с духовными лицами у меня оставалось от о. Алексея Мечева. От него исходила необыкновенная благостность. Я в нем не заметил никаких отрицательных бытовых черт духовного сословия. Вспоминаю с самым теплым чувством о беседе с ним перед самым моим отъездом за границу. Он очень благословлял этот отъезд и говорил, что у меня есть положительная миссия в Западной Европе. Мы беседовали в его маленькой комнатке около церкви, был яркий солнечный день, и о. Алексей был в белом. Он во всяком случае был представителем белого, а не черного Православия. Он, между прочим, говорил, что не следует рассчитывать ни на какие интервенции и военные насилия для свержения большевизма, а исключительно на духовный переворот внутри русского народа. Рассказывал о красноармейцах, которые приходили по ночам к нему каяться. Все это соответствовало моим собственным настроениям. Через о. Алексея я чувствовал связь с Православною Церковью, которая у меня никогда не порывалась вполне, несмотря на мою острую критику и мое ожидание совершенно новой эпохи в христианстве. Там же. С.204. В примечании к этому месту воспоминаний свояченица философа Е. Ю. Рапп (1875—1960) пишет: «Н [иколай] А [лександрович] говорил мне, какое сильное впечатление при первой же встрече произвел на него о. Алексей Мечев. Часто Н. А. приобщался и исповедовался в его церкви, и всегда его поражала огромная толпа народа, которая стекалась к нему, ища утешения и помощи. Бывали солдаты красной армии и коммунисты. Среди толпы о. Мечев узнавал и звал к себе того, кто в данный момент особенно нуждался в его помощи. О. Мечев обладал даром прозрения. Его считали святым. За несколько дней до изгнания Н. А. пошел проститься с о. Алексеем. Н. А. было очень тяжело покидать свою родину. Несколько раз ему предлагали бежать за границу, но он отказывался, говоря, что должен разделить судьбу своего народа. После последнего свидания с о. Мечевым Н. А. вернулся потрясенный. «Когда я вошел в комнату о. Алексея, — сказал он, — о. Мечев встал мне навстречу, весь в белом, и мне показалось, что все его существо пронизано лучами света. Я сказал ему, как мучительна для меня разлука с родиной. «Вы должны ехать, — ответил мне о. Алексей, — ваше слово должен услышать Запад» (Там же. С.374—375). Ср. прим. Будучи в эмиграции, Бердяевы не раз вспоминали об о. Алексии. Супруга философа заносит в дневник под 10 февраля 1935 г. (Воскресение): «Вечером М [ария] А [лександровна] Каллаш (1886—1954), журналистка рассказывает о своем духовнике в Москве — покойном О. Алексее Мечеве, о его прозорливости. Ни [Н. А. Бердяев] знал его, был перед изгнанием, и он благословил его образком, кот [орый] Нивсегда хранит» (Дневники Л. Ю. Бердяевой // Звезда. 1995. № 11. С.141).
Храм Спаса Преображения в Спасской слободе — документально известен с 1642 г. При нем были приделы Свт. Николая и Тихвинской иконы Божией Матери. В 1922 г. церковь захватили обновленцы. В 1936 г. сюда перенес свою резиденцию обновленческий лжемитрополит А. И. Введенский. Закрыта в 1938 г. и вскоре разрушена. На ее месте построили школу.
Преподобного отца нашего Иоанна, игумена Синайской горы, Лествица, в русском переводе. 7–е издание Козельской Введенской Оптиной пустыни. Сергиев Посад. 1908.
Алфавит духовный святителя Димитрия Ростовского в русском переводе епископа Иустина. М. «Паломник». 1995.
Псалтирь, или богомысленные размышления, извлеченные из творений святого отца нашего Ефрема Сирианина и расположенные по порядку псалмов Давидовых. М. Международный издательский центр православной литературы. 1994.
Сергей Алексеевич Мечев был посвящен во диакона 30.3.1919, а вечером того же дня уже участвовал в служении праздничной всенощной Недели Ваий.
Рукоположение о. Сергия во иереи состоялось в Великий Четверток 4.4.1919 в Даниловском монастыре. Рукополагал его епископ Феодор (Поздеевский, 21.3.1876 — 23.10.1937), Волоколамский, которого весьма чтил о. Алексий Мечев. Он завещал именно ему совершить по нем отпевание, но немного опасался слишком сильного аскетического влияния Владыки на своего сына.
См. комментарий к воспоминаниям «Во граде, яко в пустыне живый…»
Священник Петр Сергеевич Петриков (1903 — 27.9.1937) — уроженец Можайска; служил в храме свт. Николая в Подкопаевском переулке; уже после смерти о. Алексия Мечева приходил служить на Маросейку. Духовный сын прп. Нектария Оптинского; участвовал в его отпевании. Сохранилась фотография о. Петра в епитрахили старца Нектария (Даниловский благовестник. М. 1992. № 2. Ч. I. С.93). В 1931 г. арестовывался. Приговор (три года концлагеря) был пересмотрен: три года ссылки «минус 6». В 1932 г. его встретили в Муроме (куда были сосланы дивеевские сестры) прихожане с Маросейки супруги К. К. и Е. В. Апушкины. Арестован Муромским отделом ОГПУ (1932); отпущен в связи с отсутствием данных для обвинения. Проживал в Можайске. Вновь арестован (4.4.1937). Содержался в Бутырской тюрьме. В предъявленном обвинении виновным себя не признал. Расстрелян в Бутове под Москвой.
Диакон Владимир Сысоев — духовный сын о. Алексия Мечева, автор публикуемых в наст. изд. воспоминаний Дух Маросейки.
Нилова Столобенская пустынь в Осташковском уезде Тверской губернии основана в середине XVI в. вскоре после смерти прп. Нила Столобенского (†7.12.1555), 27 лет совершавшего подвиги на этом месте. Монастырь недавно возвращен Русской Православной Церкви.
О. Лазарь Судаков жил и скончался на квартире Анны Степановны, которой о. Алексий Мечев позже благословил читать псалтирь по живым и мертвым.
Преподобный Иоанн Лествичник (ок.525 — ок.563) — прозванный по названию написанного им руководства к монашеской жизни «Лествица Райская». Около сорока лет отшельничал у подошвы горы Синай. На время оставил уединение, когда был избран настоятелем Синайского монастыря, чтобы вскоре вновь уйти в уединение. Кроме «Лествицы», автор еще одного сочинения — «К пастырю». Память 30 марта.
См. прим.
Последнее церковное торжество в Кремле — интронизация Всероссийского Патриарха Тихона — состоялась в Успенском Соборе (Доме Пресвятой Богородицы) 21.11.1917. На следующий день архиепископ Новогородский Арсений (Стадницкий) сказал: : Не забудем мы этого момента, тех часов, когда утру глубоку подходили мы к священному Кремлю — сердцу России. Не сразу пропустили даже нас — священнослужителей — для участия в этом святом торжестве. Под разными предлогами чинили нам всякого рода препятствия. Церковные ведомости. 1918. № 6. С.343. В 1917 г. возникло Православное братство ревнителей святынь Московского Кремля, которое совместно с братствами отдельных московских соборов предпринимало безуспешные попытки охранять народные святыни. Невозможность для верующих в течение почти что пяти месяцев помолиться в чтимых храмах вызвала заявление Собора и представителей православных приходов в совнарком: Это народное чувство, несомненно, примет еще более определенное и, может быть, даже резкое выражение, если в дни Страстной и Пасхальной недель, когда обычно Кремлевские храмы бывают переполнены народом, доступ в них будет стеснен. Церковные ведомости. 1918. № 19—20. С.621—622. Вечером 27.4.1918 помнаркома имуществ республики Е. В. Орановский сообщил Ленину: : Кремль многие считали ограбленным, церкви — оскверненными. Допустить народ в пасхальную ночь — лучший способ доказать, что на религиозные чувства мы не посягаем, а главное, мы настолько сильны, что не боимся на целую ночь сделать Кремль доступным для всех граждан. Наука и религия. 1976. № 4. С.5. Пасхальное богослужение состоялось. Момент окончания этой службы лег в основу замысла картины П. Д. Корина «Реквием, или Уходящая Русь». Интересно, что портреты к этой, так и не завершенной, картине появились благодаря помощи художнику митрополита, а тогда викария Московской епархии епископа Трифона (в миру князя Б. А. Туркестанова или Туркишвили), ведшего ту последнюю службу. Есть сведения, что 16.8.1922 по специальному разрешению властей в Успенском Соборе состоялся молебен живоцерковников. Уже в первые годы правления новой власти богатейшая ризница Успенского Собора была разграблена. Часть национальных и духовных ценностей была использована для выплат по заключенному 3.3.1918 Брестскому миру с Германией (буквально на вес!). После длительного перерыва первый праздничный молебен в честь 400–летия установления Патриаршества на Руси и панихиду по блаженно–почившим российским патриархам в Успенском Соборе совершил в присутствии «Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Пимена митрополит Крутицкий и Коломенский Ювеналий 13.10.1989. Первую Божественную литургию совершил в Соборе Святейший Патриарх Московский и всея Руси Алексий II 23.9.1990» (Расстрелянные святыни. Москва. 27 октября — 3 ноября 1917 г. Собрал С. В. Фомин // Град–Китеж. 1992. № 4. С.10—11). События 1918 г., разыгравшиеся в Чудовом монастыре, описаны в неопубликованной пока что рукописи «Жизнь архиепископа Серафима (Звездинского)»: : 4 июля солдаты стреляли в кресты Чудова монастыря. […] Наступило 13 июля. Собравшиеся богомольцы Чудовой обители были огорчены и опечалены горькою вестью. Владыка Арсений (Жадановский) выехал из обители, встревоженный давлением на нее. Рака святителя Алексия закрылась надолго […] Прежде чем закрыть обитель, враг захотел внутренне ее уничтожить. Воспользовавшись отсутствием начальства, предложено было недовольным братиям и изменившим послушникам создать свое управление обителью. Но ненадолго враг возвысил недовольных. 4 августа всей братии было предложено оставить стены обители, выехать в Новоспасский монастырь. Чудов кончился, Кремль закрылся для богомольцев до неведомого Божия приговора. Архив Е. В. Апушкиной. Что касается владыки Арсения (Жадановского), то он вместе с о. Серафимом (Звездинским), недолго побыв в Зосимовой пустыни, удалился в Серафимо–Знаменский скит.
