Вместе с этой первой жертвой он отрекся от своей воли. Он вручил себя руководству одного старого подвижника, чтобы научиться послушанию, и служил ему с величайшим усердием и смирением. Между тем старец, желая закалить его, налагал на него трудные испытания. Для начала он приказал ему поливать сухую и полусгнившую палку, пока она не пустит корней. Это испытание продолжалось год. Ни разу преп. Иоанн не нарушил приказания, хотя за водой должен был ходить за две версты.
Весть об этом подвиге послушания распространилась в соседнем монастыре, и некоторые братья приходили своими глазами удостовериться в этой изумительной покорности. Однажды в присутствии таких посетителей старец позвал Иоанна и велел ему выбросить в окно сосуд с маслом, составлявший их единственный запас. Преподобный беспрекословно исполнил это приказание, не рассуждая о том, что это масло им чрезвычайно нужно.
Еще как-то раз пришли монахи, желавшие полюбоваться Иоанновым послушанием. Старец позвал его и приказал бежать к одной указанной скале и прикатить ее к месту, где они находились. Это была громадная каменная масса, которую бы не могли сдвинуть несколько человек. И однако Иоанн, подбежав к ней, стал толкать ее то плечом, то животом и ногами, прилагая всевозможное усилие, пока все его платье и даже скала не были смочены его потом. Этим он доказал, что, когда настоятель приказывает ему что-нибудь, ему нечего смотреть, возможно ли, это или нет, а только слушать.
За такое исключительное смирение Господь даровал ему впоследствии дар пророчества. Одиннадцать, или двенадцать лет упражнялся он таким образом в отречении от собственной воли. После этого, так как его духовный отец умер, он провел около пяти лет в различных монастырях и наконец удалился в, пустыню, чтобы жить совершенно отшельником.
Место, выбранное им для уединения, была пустынная гора в округе города Ликополя. Он вырыл себе пещеру в скале, к которой был трудный доступ, и заткнул вход, чтобы его не отвлекали от погружения в духовно-созерцательную жизнь. В это время ему было от сорока до сорока двух лет. И он пробыл в этом затворе до девяноста лет, не отворив его ни разу никому, кроме только одного человека, который и сохранил нам повествование о его жизни.
Как ни желал он всей душой жить с одним лишь Богом, он не мог помешать, чтобы к нему не стекались со всех сторон, так что он принужден был разрешить выстроить неподалеку от своей кельи помещение, в котором бы посетители были защищены от непогоды и пользовались странноприимством, на котором так настаивает Евангелие. Но он говорил лишь по субботам и воскресениям через окно, которое служило ему для передачи ему пищи. И он не позволил ни одной женщине приблизиться к его келье.
Он вел в этом месте совершенно Небесную жизнь. Он находился в постоянной молитве и созерцании. Сердце его, отрешенное от земли и чуждое мирских забот, возносилось к Богу с полной свободой, и Бог, соединяясь все теснее с его душой, по мере того, как возрастала его отрешенность от мира, наполнял ее светом и обилием благодати.
Его воздержание было велико по обычаю тех счастливых времен. Он не вкушал ничего вареного, даже хлеба; но ел один раз в день к вечеру небольшое количество плодов. Он соблюдал эту строгость поста до конца своей жизни и так в это втянулся, что впоследствии, даже при желании, не мог бы изменить образа жизни: так он утончил свой желудок! Вероятно, по этой же причине его борода и волосы были чрезвычайно светлы, так как крайняя слабость, до которой он довел свое тело, уничтожила соки, поддерживающие краску волос.
Какими дарами ни наградил его Бог, Он не избавил его от искушения, которыми Он, как золото огнем, испытывает Своих величайших святых. Демоны часто пытались смущать его ночью, чтобы отвлечь его от молитвы и лишить его короткого покоя, а по утрам, прибавляя насмешки к причиненному злу, они являлись в видимых формах, как будто прося извинения за ночное беспокойство.
Этот лукавый дух, пользующийся малейшим случаем для соблазна служителей Божиих, в одной встрече имел удачу смутить святого. Духи внушили ему мысль усилить свой пост до двух дней сряду, чтобы ослабить его ум полным ослаблением тела, уже изнуренного старостью и необычными подвигами.
Преподобный, который из-за любви к подвигу подвергал себя всевозможным истязаниям, поддался искушению. Когда в конце второго дня он хотел сесть за трапезу, демон явился к нему под видом гнусного эфиопа и, бросившись перед ним на колени, сказал ему со злой усмешкой: «Ведь это я побудил тебя к этому долгому посту». При этом признании преподобный пришел в себя и понял, что он поддался вражескому внушению. Это побудило великого служителя Божия лишь к большей бдительности.
Тридцать лет жил он так в затворе, сражаясь с духами тьмы, в великих подвигах, предаваясь день и ночь молитве, живя, так сказать, в Небе высотой своего созерцания, как будто он уже не находился в этом мире. И после такой жизни Бог дал ему благодать пророчества, столь великую, что ничто не могло остаться не обнаруженным перед его взором, где бы скрыто оно ни было: в закоулках совести людской, или в отдаленных местах, или во тьме будущего.
Людям, приходившим к нему как из отдаленных стран, так и из близи, он, когда это было нужно, объявлял то, что они считали навсегда скрытым в глубине своей совести. И, если они совершили тайно какой-нибудь большой грех, он увещевал их наедине ревностно и кротко, чтобы вызвать в них раскаяние и исправление. Он также заранее объявлял, будет ли разлив Нила, от чего зависит хороший или дурной урожай, большой или средний, и предупреждал людей, когда им угрожал гнев Божий, объяснял людям, чем они вызвали этот гнев, и уговаривал грешников смягчить Бога покаянием и переменой жизни.
Все это относится к менее интересному его предсказанию. К тем, которые в свое время наделали много шуму, принадлежит его пророчество о поражении эфиопян, когда они сделали набег на владения империи со стороны Сиены, первого города, который находится в Верхней Фиваиде, идя из их страны. Они сумели разбить по частям противопоставленные им войска, нанесли большой урон и захватили большую добычу. Можно было бояться, чтобы они не продолжали далее своих завоеваний, так как числом они сильно превосходили римские войска. Генерал, начальствовавший над этими войсками, не нашел лучшей помощи, как обратиться к совету и молитвам отшельника Иоанна. Итак, он пришел посоветоваться с ним, что ему делать. И служитель Божий ему ответил, обозначив при этом точный день, в который сбудется его пророчество, что он может без боязни идти на неприятеля, что он одержит в этот день над ним полную победу, что он обогатится от него военной добычей и захватит обратно то, что неприятель у него отнял. Все так и случилось. И когда этот генерал по возвращении из похода пришел благодарить его, он еще предсказал ему, что он будет пользоваться особыми милостями императора. И это в действительности оправдалось. Пришел посетить его другой офицер. Жена его, которую он оставил беременной, родила, как потом оказалось, в тот самый день, как он был у подвижника, и находилась при смерти. Святой сказал ему: «Ты, конечно, воздал бы славу Создателю, если бы знал, что Господь даровал тебе сегодня сына. Мать его в опасности, но Бог ей поможет и ты найдешь ее выздоровевшей. Спеши поскорее домой. Ты придешь туда на седьмой день по рождении ребенка. Назови его Иоанном. Воспитывай его у себя до семилетнего возраста, не позволяй ему иметь какие бы то ни было отношения с язычниками. И затем поручи его воспитание каким-нибудь инокам, чтобы они вырастили его в преданности и верности Богу».
Одна благочестивая женщина по имени Пимения, жившая в Фиваиде, чрезвычайно желала видеть преподобного Иоанна. Так как он не принимал лиц ее пола, то и для нее не сделал исключения из правила и удовольствовался тем, что велел ей передать через других разные советы. Особенно наказывал он ей не ехать в Александрию. Она по небрежности или потому, что забыла совет святого, поплыла по Нилу к этому городу. По дороге она остановила свое судно у Ниссий; ее люди сошли на берег, завязались ссоры с местными жителями — и те одного из них убили, переранили других, бросили в реку третьих, ничего не зная о запрещении отшельника Иоанна. Наконец, погрузили и ее в воду и принудили ее саму удалиться, угрожая в противном случае поступить с ней еще хуже.
Самые же знаменитые его предсказания были те, которые он сделал императору Феодосию Великому. Он заранее в разное время предупредил его о вторжении варваров в провинцию, о восстании тиранов и средствах укротить их и еще о разных событиях его царствования. Особенно важны были для Феодосия те советы, которые он спросил у преп. Иоанна относительно двух своих самых опасных врагов. Один из них был тиран Максим, победитель двух императоров Грациана и Валентиниана, из которых он первого убил в 383, а другого изгнал из его владений в 387 году. Иоанн уверил его в победе и предсказал, что он одержит ее без большого кровопролития. Доверившись его слову, Феодосии пошел на врага, — хотя имел меньше, чем тот войска, — разбил Максима в двух битвах в Паннонии, беспрепятственно перешел Альпы, преследовал его и, наконец, нагнал в Аквилее, где солдаты Феодосия отрубили Максиму голову.
