Под кражей (κλοπή, furtum) в этом правиле нужно подразумевать тайное присвоение себе собственности другого лица. Если присвояется предмет, составляющий церковную собственность, то такая кража относится к другому роду преступлений и иначе наказывается (Ап. 72; Двукр. 10; Григория Нис. 6, 8) [176].
Повелеваем, да из вступивших в клир безбрачными, желающие вступают в брак одни токмо чтецы и певцы.
(Ап. 5, 51; IV Всел. 14; Трул. 3, 6, 13, 30; Анк. 10; Неокес. 1; Карф. 16; Василия Вел. 69).
Это правило находится в тесной связи с подобным же предписанием в Апостольских постановлениях (VI, 17). Оно различает священников женатых от неженатых и относительно последних предписывает, что таковые не должны жениться, если вступили в клир неженатыми, а допускает только право свободно жениться чтецам и певцам, если пожелают. Это Ап. правило было затем буквально повторено на Трулльском Соборе (6 пр.), причем было установлено, что, кроме чтецов и певцов, ни один иподиакон, диакон или пресвитер не смеет после своего рукоположения вступать в брачную связь; сделавший же это должен быть извержен из священного сана. Желающий вступить в клир и иметь супругу, должен жениться еще прежде своего поставления в иподиаконы. А почему правило это, как и многие другие, воспрещает духовным лицам на высших иерархических ступенях жениться после рукоположения, на это архимандрит Иоанн в толковании данного правила замечает, что женитьба духовного лица после рукоположения показывала бы, что оно не понимает всей высоты телесного воздержания, приличествующей его сану и, служа соблазном народу, она низводила бы его до некоторой степени с высоты его сана в ряды обычных мирян. Хотя женитьба не есть что-либо нечистое, оскорбляющее духовный сан (Ап. прав. 5 и 51), однако, кто до женитьбы, в девстве, соединился со Христом и Его церковью в таинстве священства, для того было бы странно и совсем непристойно после этого связывать себя опять тесными узами с миром. Совсем иное дело женитьба до рукоположения, когда еще нет таинственной связи, связующей духовное лицо с алтарем посредством Божественной благодати; совсем иное представляет также и женитьба церковнослужителей, не принявших таинства священства, вследствие чего и женитьба их менее противоречит сущности и значению их служения в церкви [177].
Этим Апостольским правилом и упомянутым Трулльским ясно доказывается, что по каноническим предписаниям православной церкви мирской священник (так как о монахах во время издания этого правила и других Ап. правил не могло быть и речи) может быть и неженатый, т. е. мирским священником может стать и тот, который никогда не был женат. Это имело для церкви значение строгого закона в продолжение целых четырнадцати веков, и никому не приходило на ум предполагать, что каждый мирской священник должен быть обязательно женатым. В то время, вследствие исторических причин, стало распространяться это последнее мнение и путем предания дошло и до нас в виде положительного закона. Мнение это ложно и совсем произвольно, вследствие чего мы и написали специальное историко-каноническое исследование по данному вопросу, в свое время напечатанное [178], где доказываем, нам думается, всесторонне, что мирским священником, без необходимости принимать монашество, может быть и никогда не бывший женатым, если только он представит церкви достаточное ручательство в том, что будет следовать существующим церковным предписаниям, и что в своей жизни будет вести себя, как подобает служителю Божественного алтаря.
Повелеваем епископа, или пресвитера, или диакона, биющаго верных согрешающих, или неверных обидевших, и чрез сие устрашати хотящаго, извергати от священного чина. Ибо Господь отнюдь нас сему не учил: напротив того, сам быв ударяем, не наносил ударов, укоряем, не укорял взаимно, страдая, не угрожал (1 Петр. 2:23).
(Двукр. 9).
Это правило содержит в форме закона предписание Св. Писания Нового Завета относительно того, что духовное лицо не смеет никого бить (Мф. 5:39; 1 Тим. 3:3; Тит. 1:7), и учинивший это должен быть извержен из священного сана. Это правило было повторено Константинопольским Собором, в храме св. Апостолов, в 861 г., и в толковании 9 правила этого Собора будет сказано, сколько следует, об этом пороке, в который может впасть духовное лицо.
Аще кто, епископ, или пресвитер, или диакон, праведно за явные вины изверженный, дерзнет коснутися служения, некогда ему порученного: таковый совсем да отсечется от церкви.
(I Всел. 5; II Всел. 6; IV Всел. 29; Сердик. 14; Антиох. 4, 12, 15; Карф. 29, 65; Василия Вел. 88).
Правило это налагает наивысшее церковное наказание на такого священнослужителя, который, совершив какое-либо преступление, доказанное судом, и будучи за то законно извержен из священного сана, вновь осмелится совершать ту священную службу, которая ему была прежде вверена; такового правило предписывает совершенно исключить из общения с церковью. Правило это предполагает правильный судебный процесс в отношении духовного лица, совершившего какое-либо преступление, а именно: для епископов — перед судом собора (Ап. прав. 74 и 75), для пресвитера и диакона — перед судом епископским (Ап. прав. 12, 13 и 31), и, следовательно, предполагает, что известные преступления были на суде доказаны, и что судебный приговор вынесен был по справедливости (δικαίως). Апеллировать на суд высшей инстанции против судебного приговора низшей (первой) инстанции имел право каждый, считающий, что он имеет на то основание, ради чего, между прочим, было постановлено 37-м Ап. правилом (как и правилами последующего времени) созывать ежегодно в каждой области епископские соборы для решения на них спорных вопросов, и для постановления в судебных процессах окончательных приговоров. Такие решения бывали неизменны и каждый должен был безусловно подчиниться им и признать их. Если какое-либо осужденное духовное лицо не пожелало бы после решения первого законного суда апеллировать в высший суд в течение законом определенного времени, то решение первого суда становилось для него неизменным. В данном случае это правило говорит об извержении, к которому приговорено судом какое-либо духовное лицо; и если таковое не пожелает покориться этому приговору и не пожелает просить о расследовании его вины пред высшим судом, продолжая самовольно, несмотря на решение суда, и дальше занимать службу, исполняемую им до этого решения, то таковое лицо, как говорит Зонара, совсем справедливо исключается из церкви за свое ослепление, да к тому же иначе оно уже и не может быть наказано по правилам [179]. Об этом мы говорим еще в толковании 4-го правила Антиохийского Собора.
Аще кто, епископ, или пресвитер, или диакон, деньгами сие достоинство получит: да будет извержен и он, и поставивший, и от общения совсем да отсечется, яко Симон волхв мною Петром [180] .
(IV Всел. 2; Трул. 22, 23; VΙΙ Всел. 4, 5, 15, 19; Сердик. 2; Василия Вел. 90; Геннадия посл.; Тарасия посл.).
Как чистый дар Своей благости Бог даровал людям через Иисуса Христа св. Евангелие и ту благодать, которая из него исходит. Через тот же дар Христос призвал Апостолов на их высокое достоинство — служение евангелию, снабдив их высшими дарами духа и силы, долженствующими служить им для того, чтобы все уверовали в божественность их посланничества. Отсюда уже само по себе ясно было, что Апостолы не могли благодатный дар Божий сделать предметом торговли, но, как сами принявшие его даром, также даром должны были и раздавать его (Мф. 10:8). Когда впоследствии некий Симон хотел купить за деньги чудотворную силу Святого Духа, которой обладали Апостолы, Петр ответил ему: «Серебро твое с тобою да будет в погибель, потомучто ты помыслил дар Божий сребром стяжати» (Деян. 8:18-24). Оттого стало называться по имени этого Симона «симонией» всякое действие и желание, напоминающее указанное покушение Симона. Осуждение ап. Петром этого покушения стало для первых христиан страшным примером, и не только какая-либо продажа или покупка святыни, но даже и самое желание этого считалось самым гнусным делом и величайшим злодеянием. Этот взгляд церкви на симонию становился тем резче, чем более замечалось с течением времени бессовестных людей, впадающих в это злое и мерзкое дело. Св. отцы и учители церкви не находят в своих творениях достаточно слов, чтобы заклеймить наибольшим позором симонию и симонитов. Также относились к этому и соборы всех веков, как мы это видим в приведенных выше параллельных правилах. Феодорит называет симонию χριστεμπορεία (impia ex Christo nundinatio) [181]. Исидор Пелусиот называет симонита Καϊάφας Χρίστοκτόνος [182]. В сингелии, выдаваемой митрополитам и архиепископам при посвящении, вменяется им в особенную обязанность блюсти свою душу от τής Σιμωνικής κακίας (а Simoniaco vitio) [183].
