Коллектив авторов - Призови имя мое

Ознакомительная версия.

Вообще же это теплица духовная, в которую верующий, прочитывая указания о явлениях духовной жизни, входит сознанием и сердцем и, подлежа там ощутительным влияниям возбужденных созерцаний, чувствует, что он витает в сии минуты в иной некоей атмосфере, светоносной и живоносной. Это отрадные моменты, – и в продолжение их-то обычно зарождаются и зреют разные отпрыски на древе духовной жизни. И потому нет ничего дивного, что испытавший это, как только улучает свободную минуту, спешит к опытным описаниям духовной жизни, как любящий прибыль спешит к местам, прибыль обещающим, и любящий удовольствия – к местам утех. Он часто при этом желает подышать оживляющим и ободряющим воздухом духовным. И, однако же, это не есть праздное любопытство. Нет, это есть дело существенной необходимости для преуспеяния и благосостояния нашего духа.

Вот почему между истинными христианами всегда была и есть потребность иметь под руками святоотеческие писания о духовной жизни. Но сколько похвально чувство такой потребности, столько же обязательно удовлетворение ее от лица тех, которые имеют долг к тому и силы на то. Она и была всегда удовлетворяема как изданиями сих писаний в полном их составе, например: святых Макария, Исаака и Ефрема Сирина, Лествичника и других многих, так не менее того и сборниками из них. К числу таких сборников принадлежит и известное всем Добротолюбие, как наилучшее из них.

Последуя призыву преосвященного Феофана, мы и вступаем в страну духовной жизни, описанию которой посвящены страницы книг, оставленных нам св. отцами и подвижниками Православной Церкви.

Благословлю Господа на всякое время, выну хвала Его во устех моих (Пс. 33, 2), – невозможно то, что говорит пророк, ибо как может хвала Божия всегда быть во устах человека? Когда человек ведет свои обычные человеческие разговоры, в его устах нет хвалы Богу; когда спит, молчит, конечно; когда ест и пьет, могут ли его уста произносить хвалу? Отвечаем на это – есть духовные уста внутреннейшего человека, которыми он воспринимает животворное слово Божие, как хлеб, сшедый с небеси. Об этих устах говорит пророк: уста моя отверзох и привлекох Дух; эти уста и Господь призывает нас иметь открытыми к приятию истинной пищи: «расшири, – говорит, – уста твоя, и исполню я». Ибо может однажды возникшая и напечатленная в разуме души мысль о Боге именоваться хвалой, всегда от Бога бываемой в душе; может, и по апостолу, заботливый все творить во славу Божию. Так как всякое дело, и всякое слово, и всякое движение умное имеет силу хвалы. И потому, ест ли праведник, или пьет, или что-нибудь другое делает, все это он делает во славу Божию: у него и во сне сердце бдит.

Как достигнуть нерассеянности в молитве? Несомненно убедившись, что Бог пред очами… молящийся с таким убеждением будет иметь ум, не уклоняющийся от Испытующего сердца и утробы, исполняя написанное: воздеюще преподобныя руки без гнева и размышления (1 Тим. 2, 8).

Можно ли достигнуть нерассеянности во всем и во всякое время, – и как сего достигнуть? Что сие возможно, показал тот, кто сказал: очи мои выну (всегда) ко Господу (Пс. 24, 15), и: предзрех Господа предо мною выну, яко одесную мене есть, да не подвижуся (Пс. 15, 8). А как сие возможно о том сказано выше, а именно: для сего не должно давать душе времени быть праздной от помышления о Боге и о Божиих делах и дарах, также от исповедания и благодарения за все.

Молитву должно всему предпочитать. Марфа принимает (заботится угостить) Господа, а при ногах Его сидит Мария. В обеих сестрах видно прекрасное усердие; но ты различай дело. Господь одобрил усердие обеих женщин, но Марию предпочел Марфе. Марфа – образ деятельного служения другим; Мария – образ созерцательного предстояния Богу в молитве. Подражай чему хочешь: тем и другим приобретешь плод спасения; впрочем, последнее выше первого. Мария благую часть избра (Лк. 10, 42). Если и ты хочешь быть таинником Христовым, – сядь при ногах Его и пребывай в молитвенном созерцании Его.

Если будешь осуждаем совестью своей, как презритель заповедей Божиих, и если будешь стоять на молитве рассеянно, когда бы мог стоять и нерассеянно, то не дерзай стоять пред Богом, чтобы молитва твоя не обратилась в грех. Если же ты стараешься, но не успеваешь молиться без развлечения, то принуждай себя, сколько станет сил, и продолжай стоять пред Богом, к Нему обращая ум и собирая его в себя самого, и Бог простит тебе: потому что не из пренебрежения, но по немощи не имел ты сил стоять пред Богом, как должно.

Надобно всяким хранением блюсти свое сердце (Притч. 4, 23), чтобы никак не терять мысли о Боге и памятования о чудесах Его не осквернять представлениями суетного, но святую мысль о Боге, постоянным и чистым памятованием напечатленную в душах наших, всюду носить с собою, как неизгладимую печать. Ибо таким образом приобретается нами любовь к Богу, которая и возбуждает к исполнению заповедей Господних, и вместе опять сама ими соблюдается, делаясь непрерывной и непоколебимой.

Откуда рассеянность и помыслы? И как их приводить в порядок? Рассеянность происходит от праздности ума, не занимающегося необходимым. А ум остается в праздности и беспечности от неверия в присутствие Бога, испытующего сердца и утробы. Ибо если кто поверит сему, то, без сомнения, сделает сказанное: Предзрех Господа предо мною выну, яко одесную мене есть, да не подвижуся (Пс. 15, 8). А кто достиг сего и подобного сему, тот никогда не осмелится и не будет иметь досуга помыслить что-либо, не клонящееся к созиданию веры, хотя бы и казалось это хорошим, а не только что-нибудь запрещенное и неугодное Богу.

От Василия Великого переходим к преподобному Макарию Великому[21].

Нет иной такой близости и взаимности, какая есть у души с Богом и у Бога с душою. Бог сотворил разные твари; сотворил небо и землю, солнце, луну, воды, древа плодоносные, всякие роды животных. Но ни в одной из сих тварей не почивает Господь. Всякая тварь во власти Его; однако же не утвердил Он в них престола, не установил с ними общения; благоволил же о едином человеке, с ним вступив в общение. Видишь ли в этом сродство Бога с человеком и человека с Богом?

Душа смысленная и благоразумная, обошедши все создания, нигде не находит себе упокоения, как только в Едином Господе. И Господь ни к кому не благоволит, как только к единому человеку.

Удобоизменяема человеческая природа, наклонна то к худому, то, наоборот, к прекрасному, и вследствие того и другого имеет способность соизволять, на какие захочет дела. Поэтому природа наша удобоприемлема и для добра, и для зла; и для Божией благодати, и для сопротивной силы. Но она не может быть приневоливаема.

Вошедший в душу человека грех овладел пажитями души до глубочайших ее тайников, обратился в привычку и предубеждение, с младенчества в каждом возрастает, воспитывается и учит его худому.

Видимый мир, от царей и до нищих, весь в смятении, в нестроении, в борьбе, и никто из них не знает тому причины… Прившедший грех, как разумная некая сила и сущность сатаны, посеял всякое зло: он тайно действует на внутреннего человека и на ум и борется с ним помыслами; люди же не знают, что делают сие побуждаемые чуждой некоей силой; напротив того, думают, что это естественно и что делают сие по собственному своему рассуждению. Но в самом уме имеющие мир Христов и озарение Христово знают, откуда воздвигается все это.

Осталась в человеке свобода, которую Бог дал ему вначале. Как совершенный не привязан к добру какой-либо необходимостью, так не привязан и ко злу погрязший в грехе и делающий себя сосудом диавола.

Ты свободен; и если хочешь погибнуть, то природа твоя удобоизменяема. Кто хочет, тот и покорствует Богу, и идет путем правды, и владеет пожеланиями, потому что ум сей есть противоборник и твердым помыслом может препобедить порочные стремления и гнусные пожелания.

Но те, которые, надмеваясь, думают собственной своей свободой устранить от себя поводы ко греху употребляют напрасные усилия. Свобода, возможная для человека, простирается на то, чтобы противиться диаволу, а не на то, чтобы при сей возможности непременно иметь и власть над страстями.

Ознакомительная версия.