Вот какое ожидание и какая вера в Спасителя есть свидетельство истинной непадательной праведности, открывающей человеку врата Царства Небесного. Ибо познавший нищету своего духа и силу спасающей любви Христовой уже во веки веков не отпадет от Него, не повторит там греха Адама. Что именно такое состояние души есть истинная праведность — важнейшая, если хотите, истина православного понимания духовной жизни. Здесь нет необходимости говорить о высоких ступенях святости — это отдельная и большая тема. Главное в том, что праведниками (и Ветхого, и Нового Завета) являются только те, которые приходили к такому осознанию, к такому чувству необходимости Бога-Спасителя, а не те, которые просто верили (или верят) в Его пришествие, как в какой-то исторический факт и ждут от Него благ земных и небесных (кстати, совсем не зная, что это такое). Казнившие Христа тоже верили в пришествие Мессии, но верили лишь как в некое земное событие, которое принесет им шалом, то есть все блага земли — этим они глубоко исказили образ Мессии, и самое существо своей религии. «И бесы веруют, и трепещут» (Иак. 2,19), но остаются бесами, и такое, как видим, может случиться и с человеком.
Отсюда становится понятным, почему праведниками в христианстве являются покаявшиеся разбойник, мытарь, блудница.
Поэтому не будем судить о вечной участи ни одного человека: православного, неправославного, нехристианина и т. д. — ибо не знаем ни его духовного состояния, ни всех объективных обстоятельств его жизни. Мы должны знать и судить об истинности или ложности, то есть спасительности или гибельности той или иной веры, предлагаемого ею пути нравственной и духовной жизни но ни об одном человеке (и народе) не можем и не имеем права сказать, что он погиб. Только Церковь может произнести такой суд. А для каждого христианина остается лишь одно — молиться за ближнего (Лк. 10; 29–37), живого или усопшего, независимо от его убеждений. Так, духовный собор Свято-Троицкой Сергиевой Лавры, высказывая свое осуждение католической экспансии на территории современной России, в то же время заявил: «Мы не можем брать на себя право судить, спасутся ли римо-католики или нет, или в какой мере действует благодать в Католической церкви. Такого рода суд и ведение принадлежат одному Богу»[111].
Христианская вера даёт возможность человеку уже здесь подготовиться к загробной жизни: своей борьбой с грехом, понуждением к исполнению заповедей Евангелия, покаянием освободить себе путь к Богу и избежать мытарств. Как писал авва Исаия Отшельник: «Какая же, думаешь, радость будет душе того, кто, начав работать Богу, успешно окончит это дело свое? При исходе его из мира сего, такое дело его сделает ему то, что с ним будут радоваться Ангелы, увидев, что он освободился от властей тьмы. Ибо когда изыдет душа из тела, ей сшествуют Ангелы; навстречу же ей выходят все силы тьмы, желая схватить ее, и изыскивая, нет ли в ней чего ихнего. Тогда не Ангелы борются с ними, а дела, содеянные душою, ограждают ее, как стеною, и охраняют ее от них, чтоб не касались ее. Когда дела ее одержат победу, тогда Ангелы (идя) впереди ее поют, пока не предстанет она Богу в радовании. В час тот забывает она о всяком деле мира сего и о сем труде своем»[112].
Дай Бог, чтобы каждый из нас удостоился такого радования!
На лекциях бывает много самых разнообразных вопросов. Некоторые из них, относящиеся к теме посмертной жизни, возможно, будут небезынтересны.
— Не получается ли, что когда, отпадая от Бога, человек помещается как бы во тьму — ему в таком пространстве хорошо, по-существу, бывает?
— Состояние человека отвергшего Бога, это состояние тирании страстей. А что такое страсти, мы все знаем. Каково, например, человеку, который находится в лютой злобе — хорошо ему? А как мучает зависть! Помните у Данте: «Так завистью кипела кровь моя, что если было хорошо другому, ты видел бы, как зеленею я»?[113] Такова «хорошесть» пребывания в страстях. При этом необходимо учесть, что там нет никакой возможности ни укротить их, ни удовлетворить. Так что ад — это, как и говорит Спаситель, есть действительно огнь неугасающий и червь неусыпающий. Но в то же время сама атмосфера ада — этого жилища демонов — как вполне соответствующая духовному состоянию человека, как естественная для него, является в этом смысле лучшей из возможных для него областей обитания.
— Вы упомянули, что тьма кромешная — это состояние вне Бога. У Георгия Флоровского я прочитал цитату кого-то из святых Отцов, где шла речь о том, что человеческая душа, так сказать, относительно бессмертна — поскольку эту жизнь даёт ей Бог. Если тьма кромешная — это состояние вне Бога, следовательно, там Бога нет, как же может существовать душа без Подателя жизни? Как это можно понять?
— Вы задали вопрос, на который едва ли можно дать простой ответ. Одна из причин этого состоит в том, что если бы даже, не дай Бог, я там побывал, всё равно ни на каком человеческом языке не смог бы передать той реальности. Причина этого — отсутствие понятий, с помощью которых это возможно было бы сделать. Здесь предел нашего рассудка. Ну, а порассуждать на эту тему, конечно, можно. Например, так.
Ясно, что никто и ничто не может существовать без Бога. И, следовательно, благодать Божия, поддерживающая существование всего сотворенного — ее можно назвать бытийной, в отличие от благодати обóжения — конечно же, присутствует и во тьме кромешной. Святой Исаак Сирин прямо утверждает, что неразумно думать, будто любовь Божия покидает грешника в аду, хотя там она и будет источником его мучений. Вот его слова: «Мучимые в геенне поражаются бичом [Божественной]любви! И как горько и жестоко это мучение любви! Ибо ощутившие, что погрешили они против любви, терпят мучение, вящее всякого приводящего в страх мучения; печаль, поражающая сердце за грех против любви, язвительнее всякого возможного наказания»[114]. Так что Господь всюду есть, но присутствует всюду по разному.
— Как я смогу наслаждаться в Царстве Божьем, зная, что мои близкие мучаются в аду?
Приходится много раз говорить о том, что судить о состояниях человека там, не зная ни будущего блаженства, ни, тем более, характера вечных мук, по меньшей мере трудно, а подчас и опасно. Не случайно преп. Каллист Катафигиот предупреждал, что «ум должен иметь меру познания, чтобы не погибнуть». Там всё не так. Лишь оказавшись в мире вечности, мы узнаем всё как есть, «лицем к лицу», а «Теперь мы видим как бы сквозь тусклое стекло, гадательно» (1 Кор. 13, 12). В качестве одного из таких гаданий выскажу такую мысль. Бесспорно, что только духовное единство является прочной основой единства личностей. Дух, а не кровь, соединяет или отчуждает людей. Посмотрите, как иногда родственники ненавидят друг друга! И, напротив, совершенно чужие по крови соединяются в любви, образуют семьи и становятся едиными. Дух и в вечной жизни одних соединит, а других разделит. И это разделение будет естественным, а не принудительным, потому оно не принесет страданий. Нужно просто и твердо поверить, что в Царстве Божьем страданий быть не может.
— Можно ли считать, что человек, умерший на Пасху, попадает в рай?
— Церковного ответа на этот вопрос нет. И хотя кто-то этот вопрос воспримет с улыбкой, но в народе действительно есть устойчивое убеждение, что кому Господь даёт умереть на Пасху, тот сподобится Царства Небесного. Может быть так и есть. Но произойдет это не потому, что он умер на Пасху, а потому на Пасху умер, что оказался достойным этого. Иногда говорят, вот неверующий, а умер на Пасху, неужели и он спасется? А что отвечает Евангелие? Первым в рай вошел разбойник, покаявшийся в последние минуты своей жизни. Поэтому не будем судить, да рядить о судьбе скончавшихся на Пасху, а лучше вздохнем о них от всей души: «Упокой, Господи…».
— Какова участь души солдата, который в момент смерти испытывал ненависть к врагу?
— Естественно, я не могу сказать об участи ни одного человека — об этом знает только Бог.
Но хочется напомнить, что мы часто слишком легко употребляем понятия «ненависть», «любовь» и другие, очень смутно представляя себе их смысл, ибо в каждом отдельном случае они могут иметь и разную силу, и разные направления. Есть разница между ненавистью к своему греху и ненавистью к своей соседке, которая, без сомнения, хуже всех на свете? И любовь также бесконечно различается: от самой преступной до самой возвышенной. Мы, духовно слепые, никогда не можем правильно судить о духовном и душевном состоянии другого человека.
