Неправедные цари и чиновники в будущем рождении также обретут неблагую форму существования среди голодных духов. Именно в этой сфере буддийского космоса рождаются те, кто в прошлой жизни преуспел в мздоимстве и лихоимстве. Вид этих голодных духов своеобразен. Они украшены золотом, серебром, драгоценными камнями, их сопровождают десять тысяч женщин. Но тем не менее они тяжко страдают, так как не могут добыть никакой пищи и острыми ногтями терзают свое тело, стремясь отодрать хоть кусочек, чтобы съесть. Помимо взяточничества, в прошлой жизни они лгали, сознательно нарушая законы, — правых называли виноватыми, а преступников обеляли. Именно поэтому в новом рождении их жизнь сопряжена одновременно и с обилием бесполезных им теперь драгоценностей, и с жесточайшим голодом.
Неправедные наместники государя, нарушавшие закон и развалившие управление и хозяйственную жизнь во вверенной им провинции, рождаются претами, имеющими огромные, как гора, тела, волосы их спутаны, ногти на руках и ногах остры, как мечи. Когда части их тел соприкасаются, раздается удар грома, и пламя начинает пожирать этих несчастных.
Прегрешения против сангхи также имеют кармическим следствием рождение среди претов. Голодными духами становятся те, кто под видом подаяния подносил монахам испорченную пищу или подсовывал запрещенные ее виды (мясо слонов и других животных), лгал наставникам, оскорблял монахов и праведных мирян. Отсутствие сострадания к бедным, алчность к чужой собственности также приводят к этой несчастной форме рождения.
Животные — последняя из трех неблагих форм существования сознания. По способу рождения животные, населяющие буддийский космос, делятся на возникших из яйца (птицы, змеи, черепахи), из материнской матки (слоны, лошади, коровы, буйволы, ослы, кабаны и прочие) и из «выпотевания великих элементов» (земли, воды, огня и ветра). К последним относятся пчелы, комары и прочие. Есть и саморождающиеся животные — это мифические наги, гаруды — прославленные персонажи канонических повествований. Они не причислялись к неблагой форме существования.
Продолжительность жизни животных бывает различной, но максимальная — одна кальпа.
Что же обусловливает рождение среди животных, т. е. в неблагой форме существования? Только те, кто «утвердились в ложном», обретают эту форму нового рождения. Кто такие «утвердившиеся в ложном», можно понять через определение истинности. Полное устранение алчности, вражды, невежества и сопутствующих им остальных аффектов есть «утверждение в истине». Следовательно, «утвердившиеся в ложном» — это те, кто усугубляет корни неблагого, упражняясь в греховных действиях. Именно ложное и приводит к рождению среди неблагих типов живых существ, и в частности среди животных.
В течение кальпы разрушения, когда происходит рассеяние живых существ, а затем и уничтожение их вместилищ, первыми исчезают животные, обитающие в Великом океане, а домашние — в одно время с людьми.
Убийство диких и домашних животных — будь то охота или забой ради пропитания — рассматривалось буддистами как греховное действие именно потому, что оно препятствует полному исчерпанию кармического следствия от рожденных в этой форме существования. Кроме того, олени, бараны, тигры и даже вши и тараканы, возможно, были в прошлой своей жизни человеческими, родственниками тех, кто убивает их сегодня, а в новом рождении все они снова окажутся членами одной семьи.
Исходя из таких представлений, буддисты древности и раннего средневековья считали убийство животных, включая насекомых, проявлением религиозного невежества, несовместимого с путем Дхармы. И наоборот: поднесение дара рожденному в этой неблагой форме, спасение его от кастрации, смерти и стихийных бедствий почиталось как «достойное действие», приносящее стократный или даже тысячекратный благой кармический плод.
Знакомство с буддийской картиной мира и типологией благих и неблагих рождений подводит нас к мысли, что в классическом буддизме человек рассматривался как единственный тип живых существ, способный сознательно управлять своей кармой. Согласно Слову Будды, в человеческой природе присутствуют две противостоящие друг другу тенденции. Это открытость человеческого сознания притоку аффектов, обусловленная тремя корнями неблагого — алчностью, враждой и невежеством, и одновременно предрасположенность к таким состояниям сознания, как не-алчность, не-вражда, не-невежество, именуемым тремя корнями благого. Обе эти тенденции и мотивируют отношение человека к миру и другим живым существам. Однако сознательное стремление победить страдание, следуя учению Шакьямуни, требует от человека отказа от безнравственной деятельности, обусловленной аффектами. Только религиозная дисциплина, как утверждает каноническая традиция, может служить заслоном перед безнравственностью, помогая искоренить алчность, вражду и невежество.
В настоящей главе мы рассмотрим Пратимокшу — буддийское учение о преодолении безнравственности, являющееся основным рычагом сознательного управления кармой.
В разделе, посвященном буддийской канонической литературе, уже говорилось, что Пратимокша составляет смысловой центр Виная-питаки, будучи сводом правил, определивших поведение членов сангхи. Сущность буддийской дисциплины состояла не в предписании определенных образцов поведения, а в идее сознательного самоограничения, воздержания. В самом общем виде эта идея может быть представлена как пять направлений самоограничения — воздержание от греха отнятия чужой жизни; от присвоения того, что не было дано добровольно; от сексуальных прегрешений; отказ от лжи, включая ложь умолчания; отказ от употребления опьяняющих субстанций (алкогольных напитков, наркотиков и т. п.).
Буддийская религиозная доктрина включала в себя, наряду с Пратимокшей, и предписания, касавшиеся йогической практики, поэтому Пратимокша определялась специфическим понятием — «дисциплина чувственного мира». Она включала в себя четыре аспекта — добродетель, праведный образ жизни, деятельность, соответствующую Дхарме, и самоконтроль.
Принятие обетов Пратимокши, соответствующих пяти направлениям воздержания, служило источником добродетели (шила). Буддийская добродетель предполагала непрерывную практику благих состояний сознания, сопровождающуюся «недеянием» — осознанным отказом от совершения действий, мотивированных алчностью, враждой, невежеством. К области добродетели относится также практика йогического сосредоточения. Шила именуется в канонической литературе «украшением», «лестницей восхождения», «мостками, стоя на которых благородные смывают с себя грязь».
Пратимокша есть праведный образ жизни, поскольку все без исключения буддийские учителя и наставники, достигшие просветления, соблюдали обеты Пратимокши. Именно поэтому праведный образ жизни определяется в каноне устойчивым эпитетом «прославленный мудрыми».
Но почему самоограничения, предписываемые Пратимокшей, называются деятельностью, соответствующей Дхарме, — ведь воздержание, казалось бы, предполагает отсутствие действия? В трактатах постканонической Абхидхармы это разъясняется следующим образом. В момент принятия дисциплинарных обетов человек глубоко осознанно совершает словесное действие перед лицом сангхи. Тем самым закладывается так называемый благой «корневой путь деятельности», формирующий положительную карму благочестивого буддиста. Последователи школы Вайбхашики полагали, что в этот момент имеет место не только «проявленное» действие, доступное восприятию других людей, но и действие «непроявленное». Они считали, что в индивидуальный поток дхарм человека, приносящего обеты Пратимокши, незримо включается некая материальная дхарма, которая будет впредь воспроизводиться в каждый момент времени и служить препятствием к нарушению обетов. Если вера, энергия и прочие благие качества будут дополняться решимостью соблюдать принятые обеты, эта материальная дхарма сохранится в индивидуальном потоке, способствуя обретению благого нового рождения. Вайбхашики полагали, что такое непроявленное действие и есть обладание дхармами буддийской религиозной дисциплины, достигаемое благодаря обетам Пратимокши.
В школьной традиции саутрантиков существование материальной дхармы «непроявленное действие» отрицалось. Последователи этой школы считали, что благодаря словесному оглашению обетов, основанному на осознанной готовности и впредь действовать нравственно, формируется психическая предрасположенность к устранению аффектов. Она-то и служит заслоном перед безнравственностью. Таким образом, понятие «обладание дхармами дисциплины» саутрантики толковали только как определенную установку психики, характерную для последователя Дхармы. Однако они, подобно вайбхашикам, утверждали, что помимо словесного действия, совершаемого в акте принятия обетов Пратимокши, такая установка не может возникнуть.
