То есть, покрой грехи мои пред судом правды Божией, дополни, от заслуг Твоих, чего недостанет в казни, мной претерпенной: да буду и в Царствии Твоем не отринут от лица Твоего так же, как теперь удостоен приблизиться к Тебе крестом моим! Таковы смирение, преданность и упование кающегося разбойника!
Хочешь ли убо, грешник, и ты улучить благую часть его? Улучи же прежде его чувства. Не ограничивайся слабым признанием, что ты грешник: кто из грешников не имеет его? Но покажи, что ты чувствуешь всю мерзость грехов твоих. Чем показать? Во-первых, тем, чтобы навсегда бросить грех; а во-вторых, благодушным терпением тех бедствий, кои, как тень за телом, всегда следуют за грехом. Подвергло ли тебя правосудие человеческое заслуженному наказанию? — Неси его без ропота, говоря, подобно разбойнику: "по делом наю восприемлева". Произошел ли от греховной жизни твоей сам собою вред и зло, например, болезнь, лишение имущества, бесчестие? — Терпи благодушно, говоря: по делом наю воспримлева. Истинно кающийся, почувствовав мерзость греха, не только не старается избегать наказания за него, а ищет, и нередко просит его, как милости; не находя у других, сам изобретает для себя наказание. Когда и ты поставишь себя в такое расположение духа, то отверзай уста с верою и говори: "помяни мя Господи, егда приидеши во Царствии" Твоем! Глас твой услышится, и ты не будешь забыт Владыкою рая.
Кто может достойно произносить слова разбойника?
Тот, кто, подобно сему разбойнику, не только сам чувствует отвращение от греха, перестает грешить; но и старается привести к покаянию подобных себе грешников, особенно тех, с коими участвовал в беззакониях. Это — святая обязанность кающегося грешника: он должен употребить все, чтобы не самому только возвратиться на путь правый, но и возвратить на него тех, кои совращены им с него его страстями. Как трогательно исполняет сию-обязанность кающийся на кресте разбойник в отношении к распятому собрату своему! Может быть, не он соблазнял его на грех, а сам был соблазнен им: но поелику злодеяния были общие, то он хочет разделить с ним и свое покаяние. Ни ли ты боишися Бога? — говорит он, услышав хулу его на Иисуса; "мы убо по делом наю восприемлева: Сей же ни единого зла сотвори". Не много слов, но какого самоотвержения стоило произнести их тому, кто сам раздираем был муками от креста? Посему-то кающийся разбойник не оканчивает даже своей проповеди собрату своему, а, прервав ее, слабеющими устами обращается к Спасителю с молитвой: "помяни мя Господи, егда приидеши во Царствии" Твоем! — желая уже не словами одними, а и примером своим досказать бедному собрату, что и ему надобно сделать.
Итак, кающийся грешник, если хочешь усвоить себе сию молитву, то не останавливайся на своем обращении. Ты грешил не один, и каяться должен не один. Не скрывай убо обращения своего, как делают некоторые, пред другами и клевретами твоего беззакония: все видели, что ты грешник, пусть все увидят, что ты грешник кающийся. Как бы кто из прежних клевретов твоих, подобно распятому клеврету кающегося разбойника, безумно ни издевался над делом спасения, ты не должен сим огорчаться, а делать свое дело. Советуй, проси, умоляй, заклинай, но старайся возвратить на путь правый соучастников твоих! Ибо таким только образом ты будешь подобен благоразумному разбойнику и можешь непостыдно говорить с ним ко Спасителю твоему: "помяни мя Господи, егда приидеши во Царствии" Твоем!
Вообще, братие мои, не должно думать, что когда мы произнесем несколько слов со вздохом — Давидовых ли, мытаря ли, разбойника ли кающегося, то уже имеем право на помилование и можем продолжать грешить безпечно, по-прежнему. Нет, это было бы заблуждение самое грубое. В таком случае сии же самые слова послужат нам в осуждение. "Ты знал и ведал, — скажут нам некогда, — как должно каяться; ибо твои же уста произносили слова покаяния Давидова, или разбойника на кресте. Зачем же, употребляя их слова, не подражал их действиям? Для чего принимал их образ и не стяжал их духа и сердца?
Итак, умоляя вместе с разбойником Господа, чтобы Он воспомянул нас "во Царствии" Своем, позаботимся о том, чтобы было что воспомянуть о нас Господу, дабы нам, и воспомянутым, не сделалось хуже от самого воспоминания о нас, то есть от наших неправд и нашего нераскаяния во грехе. Аминь.
Слово в пяток недели 4-й Великого поста
"Помяни мя, Господи, егда приидеши во Царствии Твоем!"
(Лк. 23; 42)
Нет, братие мои, ни одного самого сильного и действительного врачевства, которое от злоупотребления не могло бы обратиться во вред. Даже чем сильнее и лучше лекарство, тем бывает вреднее, когда употребляют его не как должно. Трогательный пример разбойника, покаявшегося на кресте, и за свое покаяние удостоившегося слышать из уст Самого Спасителя: "днесь со Мною будеши в раи"! — есть одно из действительнейших врачевств духовных для кающихся грешников, к поддержанию в них надежды на милость Божию, к ограждению их от уныния и отчаяния. Но и сие врачевство, вместо пользы, иногда ожесточает болезнь душевную и обращается в пагубу: когда, по надежде на пример покаявшегося и спасшегося на кресте разбойника, отлагают свое покаяние до последних минут жизни. Известно, как судят в таком случае: "Разбойник, — говорят, — за несколько минут до смерти успел принести покаяние и войти в рай; тем паче нам, кои не разбойники, возможно будет раскаяться во грехах перед самой смертью, и удостоиться, подобно ему, помилования". Против сего ложного умствования можно бы сказать многое, а паче всего то, что со смертью и адом, как заметил еще древний святой мудрец, нет договора и условий, что они не дадут нам пред кончиною нашей, может быть, и нескольких минут на покаяние: ибо многие, как показывает опыт, умирают внезапно; но мы, оставив все прочее, хотим теперь показать наипаче то, что самый пример разбойника нисколько не может служить поводом к отлаганию нашего покаяния до смерти, и что те ошибаются самым жестоким образом, кои думают видеть в сем разбойнике образец покаяния самого удобного и легкого. Да дарует Господь, чтобы слово наше о сем послужило кому-либо на пользу и воздвигло от ложной надежды хотя единого из грешников.
Итак, возлюбленный собрат, ты ищешь для себя покаяния легкого, хочешь для сего всю жизнь отдать греху и страстям, в надежде последними минутами купить, так сказать, за безценок рай Божий. Ищи же примера для сего покаяния, где угодно, только не в лице разбойника на кресте. — Как? Легкое покаяние, когда руки и ноги прободены гвоздями? Легкое покаяние, когда в списке самых варварских мучений нет большего, как быть распяту? Легкое покаяние, когда от мук крестных сам великий Подвигоположник вопиет: "Боже мой, Боже мой, вскую Мя еси оставил"! (Мф. 27; 46). Поставь себя на месте истаивающего в муках разбойника, почувствуй, если можешь, то, что он, распятый, терпит и чувствует; — и тогда воображай, если угодно, что его покаяние легко и удобно.
"Но все же, — подумает кто-либо, — рай стоил разбойнику только нескольких часов мучения и нескольких слов". И что же бы, скажи, можно было сделать ему теперь более в его положении? Если бы он сошел со креста, тогда мы вправе были бы требовать от него дальнейших плодов покаяния, новых различных подвигов добродетели; и он, без сомнения, удивил бы нас чистотой своей жизни и самоотвержением; но теперь остаются у него свободны одни мысли и уста; и смотри, как он употребляет их! Правда, что из его уст исходит только несколько слов, но прислушайтесь к сим словам: в них вся полнота веры, любви и надежды, все, что можно требовать при смерти не только от грешника, но и от самого праведника. Чего стоило одно то, чтобы назвать в эту минуту Господом и Владыкою рая Того, Кто висел на Кресте?
Если бы разбойник видел Иисуса, вызывающим Лазаря из гроба, то нетрудно было бы воскликнуть подобно Фоме: Господь мой и Бог мой! (Ин. 20; 28). Если бы он зрел Его на Фаворе во славе, между Моисеем и Илиею, то легко было бы с Петром сказать: "добро… зде быти"! (Мф. 17; 4). "Ты еси Христос, Сын Бога Живаго"! (Мф. 16; 16). Если бы он слышал, по крайней мере, Его беседующим во храме, то на благодать, льющуюся из уст Его, может быть, невольно бы отвечал: "Господи, к кому идем; глаголы живота вечнаго имаши" (Ин. 6; 68). Теперь же, что пред очами разбойника? Един Крест Иисусов и Его муки! Что слышит он? Отовсюду хулу и насмешки над Страждущим. Обетованный Мессия отличается от него только одним венцом терновым!.. И в сем-то Отверженном, по-видимому, не только людьми, но и Самим Богом, человек, разбойник узнает Искупителя всех человеков, Сына Божия!.. Какой веры требовалось, что-, бы не ослепнуть среди всеобщей тьмы, не увлечься бурным потоком общего мнения, вознестись над всеми соблазнами? Но разбойник возносится!.. Иисус и на Кресте для него то же, как если бы он видел Его на престоле славы. Подлинно, если о сотнике Капернаумском сказано, что веры, его подобной, не было в целом Израиле; то о разбойнике в настоящую минуту должно сказать, что его веры нельзя было обрести тогда в целом мире.
