Пророки совершают уникальную религиозную революцию, безжалостно низвергая привычных языческих кумиров. Они никогда не делают культа из «отечественной старины» как таковой. Упорному тяготению израильтян к язычеству они противопоставляют веру в Единого, магическому пониманию богослужения — религию духа, национальной узости — универсализм.
Пророки объявили себя продолжателями религиозного учения Моисея, которое все же оказалось не в силах победить грубый натурализм и крестьянские суеверия израильтян. Для того чтобы проповедь Моисея была услышана и принята во всей Палестине, необходимо было новое духовное возрождение народа. Начало этому процессу было положено деятельностью пророка Амоса.
Пастух Амос. Северное Израильское царство, 760–755 гг. до Р.Х.
Израильский пророк Амос, первый из пророков в истории Ветхого Завета, пишет на пергаменте книгу, в которой излагает свои знаменательные видения и вещие предсказания.
По отдельным дошедшим до нас сведениям попытаемся представить себе жизнь Амоса до его призвания. Он был родом из Текои, небольшого городка в Иудее, находившегося в нескольких километрах от Вифлеема. Городок этот располагался на самом востоке населенной части страны. «Далее, — говорил блаженный Иероним, живший в тех местах, — нет ни одного селения… На этой сухой песчаной земле совсем не родится никаких плодов. Поэтому вся она наполнена пастухами, так что бесплодие земли вознаграждается обилием скота».
Но если Амос и был в полном смысле слова человеком из народа, бедным пастухом, то мы ошиблись бы, предположив, что он был невежествен. Напротив, этот простолюдин обладал широким кругозором, был довольно грамотен, тщательно изучал Писание и хорошо знал жизнь окружавших его людей.
Однажды, около 760 г. до Р.Х., с ним произошло нечто, что вынудило его внезапно оставить тихую жизнь в горах и появиться в шумных городах Эфраима. Амос ушел из иудейской земли на север.
Сам Амос говорит о потрясшем его душевном перевороте как о главном событии своей жизни. В одно мгновение, словно вспышки молнии, озарил его необычайно яркий свет: как буря, как гудящее пламя пожара пришло к нему слово Господне.
«Я не пророк и не Сын Пророческий», — говорил Амос. Он не учился у прорицателей, не принимал посвящения от людей.
Пророком его сделал только Бог. В этом проявилась одна из существенных черт библейского Откровения, которая становится особенно ясной при сравнении с другими религиями.
Когда человек задумывался о непонятных ему явлениях природы или искал помощи в своих земных делах, он издавна обращал свои взоры к Божеству. Посещение оракулов и аскетические подвиги, философские искания и совершение ритуальных церемоний — все это в первую очередь говорило о заботах людей, их трудностях, недоумениях и устремлениях. Считалось, что благосклонность богов покупается жертвами, и это было, в сущности, единственное, что могло привлечь их внимание к людям.
Совершенно иной религиозный мир раскрывается в Библии.
Ягве — незримый и созидающий миры, ни на мгновение не остается равнодушным к Своему творению, особенно же к человеку, в котором запечатлен Его образ. Начало диалога с человеком всегда принадлежит Богу.
Божественное Откровение звучит как голос Личности, Которая может вступать в контакт с человеком, но тем не менее бесконечно превосходит всё человеческое.
«Он есть Тот, Кто создал Орион и Плеяды,
Кто превращает тьму в утро
и день — в непроглядную ночь…
Строит Он в небесах чертоги Свои,
и своды Свои утверждает на земле;
Созывает воды морские
и разливает их по лицу земли.
Ягве — имя Ему!»
(Ам 5:8; 9:6)
Амос даже избегает называть Сущего Богом Израилевым. Это имя ограничивало бы Его рамками национальной веры. Амос предпочитает именовать Его Саваофом, Богом Воинств, что означало «Властитель звездных миров», «Господь Вселенной».
То, что Бог «возвещает человеку Свои замыслы», означало вовлечение людей в процесс всемирного созидания. Ягве властвует над миром и открывает людям Свою волю через пророков. Амос утверждает, что Он «не делает ничего, не открыв Своей тайны служителям Своим, пророкам» (Ам 3:7). Через пророков Творец освобождает мир от слепоты и открывает людям возможность участвовать в исполнении Божественных планов.
В Бетеле Амос собирает толпы слушателей, вызывает панику среди духовенства, приводит в смятение весь город.
Что же могло вызвать резкое противодействие властителей проповеди Амоса? Угрозы против царского дома? Несомненно. Но этого мало. Такие угрозы вообще нередко произносились пророками. Самое большое негодование, видимо, вызвало пророчество о гибели Израиля.
Обращения Амоса к народам полны горечи и гнева. В чем же Господь обвиняет через него язычников? Отнюдь не в том, что они исповедуют ложные религии. Их грех заключается прежде всего в попрании человечности. Пусть они заблуждаются относительно Бога, но они должны различать добро и зло. Это то, что апостол Павел назовет законом совести у язычников.
Пророк напоминает о резне, учиненной в захваченных городах, о жестоком обращении с пленными, об издевательствах над беззащитными женщинами и детьми. Все это не останется без возмездия: Бог — Судия мира, и все люди ответственны перед Ним.
Ответственность означала высокое достоинство и причастность к замыслам и делам Творца. Преступления народов есть не просто нарушение земного порядка, но прежде всего противление воле Божией относительно мира и человека.
ЛЮДИ РАВНЫ ПЕРЕД ЛИЦОМ БОЖИИМ — вот благовестие иудейского пастуха Амоса. Чтобы осознать всю новизну и смелость его проповеди, стоит вспомнить, что в те времена египтяне и индийцы называли иноплеменников «сынами дьявола», а греки считали варваров «прирожденными рабами». Но что говорить о древности, когда и сейчас, через двадцать восемь веков после Амоса, ненависть, презрение и отчужденность продолжают порой разделять народы.
У Амоса мы не находим еще проповеди мировой религии, но его универсализм явился важным шагом в направлении к ней. Он считал, что Израиль не потому стал народом Божиим, что он лучше других, но потому, что ему было предназначено принять Откровение, быть его сосудом и носителем.
Это не имеет ничего общего с вульгарным национальным мессианизмом, ибо по своей физической природе израильтяне ничем не отличались от эфиопов и филистимлян. Горькое разочарование ждет тех, кто говорит: «мы лучше других», «мы особые». Правда Божия нелицеприятна.
Самого Амоса новое видение мира потрясло до глубины души. Быть может, и сам он когда–то не был свободен от общепринятых иллюзий. И с тем большей силой стал он теперь проповедовать о неизбежности Суда Господня. Вавилонские поэты прославляли богатырей, египетские — богов, фараонов и женщин, Гомер воспевал доблесть своих героев и их оружие; Амоса же — великого поэта Востока — вдохновляет мысль о Божественной справедливости. Правда — его единственная царчца и героиня.
«В это скверное время, — говорит Амос, — благоразумные помалкивают». Он прекрасно сознавал, какую ненависть возбуждают его речи, но молчать не мог даже перед лицом обвинений и угроз.
Внешняя набожность ни на йоту не оправдывала израильтян в глазах пророка. Религия, в которой подразумеваются сделки людей с божествами и вымогательства, есть оскорбление Неба. Люди должны навсегда расстаться с надеждой, будто от Бога можно откупиться.
«Ненавижу Я, презираю праздники ваши,
не приемлю каждений на торжествах ваших!
Если принесете Мне всесожжения и дары ваши,
Я отвергну их и не взгляну на жертвенных тельцов.
Удали от Меня шум песен твоих, звукам арфы твоей Я не стану внимать;
Но пусть, как вода, потечет правосудие
и справедливость, как могучий поток».
(Ам 5:21–24)
Некоторые исследователи пытались толковать служение Амоса как создание своего, рода «этической религии» и видели в нем лишь социального реформатора, боровшегося с угнетателями с помощью религиозной фразеологии. Но такие попытки лишены всякого основания.
Амос — боговидец, для которого служение правде есть прежде всего исполнение Божьих велений. Он знает надмирный сверхчеловеческий источник добра, и для него Бог и правда едины. В проповеди Амоса социальный протест есть не основное, а вторичное, производное от веры.
В сознании древних мысль о грехе чаще всего сливалась с нарушением установленных правил. Для Амоса же грех есть зло, внесенное в отношения между Богом и человеком.
Не просто «совесть», не просто «гуманность» необходимы человеку, но живое познание Бога, слышание Его слова. И в то же время принятие небесного Слова невозможно без исполнения заповедей.
