В сознании древних мысль о грехе чаще всего сливалась с нарушением установленных правил. Для Амоса же грех есть зло, внесенное в отношения между Богом и человеком.
Не просто «совесть», не просто «гуманность» необходимы человеку, но живое познание Бога, слышание Его слова. И в то же время принятие небесного Слова невозможно без исполнения заповедей.
«Дома из тесаных камней вы построили,
но жить в них не будете!
Виноградники прекрасные развели,
но вина от них пить не будете,
Ибо знаю Я, каково множество
преступлений ваших
и как тяжки грехи ваши». (Ам 5:11)
Амос предвидел, что Израиль будет изгнан со своей земли, которой он оказался недостоин.
Вряд ли он мог знать подробности событий, происходивших далеко на севере, на берегах Тигра. Тем более восхищает его историческое пророчество. Военный мятеж привел на престол Ассирии Тиглатпаласара III (745—727 гг. до Р.Х.). Его руками была создана невиданная доселе военная машина, подчиненная строгой дисциплине и содержавшаяся на средства государства.
Такая армия была практически непобедимой, и после почти столетнего перерыва началась новая серия походов. Тиглатпаласар в это время ввел еще одно новшество: он понял, что прежняя политика взимания дани приносит мало пользы, и предпринял уже настоящую оккупацию завоеванных земель, уводя из них местных жителей и поселяя там чужеземцев. Такой перетасовкой населения царь хотел исключить возможность возникновения национальных очагов сопротивления. Оторванные от родины люди быстро ассимилировались и превращались просто в «подданных царя».
Недалек был день, когда такая участь должна была обрушиться на Израиль.
Откровение любви Божией. Пророк Осия Самария, ок. 750—740 гг. до Р.Х.В своих пророчествах Амос был не одинок: в Эфраиме появился проповедник, говоривший о близкой гибели Израиля. То был Осия, младший современник Амоса. Вероятно, он жил в Сама–рии и проповедовал в одном из ее святилищ; есть основания полагать, что он был священником. Религиозное состояние народа и богослужебная практика были ему хорошо известны. Но из того, что Осия говорит о пророках и священниках, можно заключить, что он принадлежал к тем людям, которые осознали духовный кризис Израиля и не желали мириться с застоем и вырождением веры.
Осия смотрел на Синай как на верный ориентир в религиозной жизни народа. Он проверял Моисеевыми заповедями события своего времени и должен был прийти к таким же печальным выводам, что и Амос. Однако Осия не стал лишь предсказателем мрачного конца, не был он похож и на надменного мудреца, который, подобно Гераклиту, бесстрастно судит о людских безумствах с высоты своего превосходства.
Осия временами готов кричать от терзающей его скорби; он охвачен горем, возмущением, страстной тоской по гармонии и миру.
Какие–то не совсем ясные для нас события в жизни Осии подготовили его душу к восприятию новых глубин богопознания.
Что же произошло с Осией? Он рассказывает о своей жизни довольно сбивчиво: в одном месте говорит, что женился на «блуднице», в другом — о своей любви к неверной женщине. Вряд ли перед нами аллегория. По–видимому, и «блудница», и «неверная жена» Осии — одно и то же реальное лицо.
Для Сократа неудачный брак едва ли мог быть трагедией; и дело здесь не столько в личном характере философа, сколько в том, что грек, как правило, не ждал от женщины духовной близости и понимания.
Между тем в Израиле женщины не были безмолвными рабынями. Жены некоторых пророков разделяли со своими мужьями их служение. Поэтому нет ничего странного в том, что Осия искал в своей жене сочувствия и духовной близости. Но вместо этого он нашел легкомыслие, равнодушие и грубость. Кажется, что на какое–то время между мужем и женой произошел полный разрыв. Согласно обычаю, Осия мог обратиться к суду, строго каравшему неверных жен, но любовь не позволила ему сделать это; напротив, она в конце концов взяла верх над горечью измены, и Осия вернул жену в дом. Светлый эпилог Книги пророка Осии говорит о том, что сильное и чистое чувство победило после всех испытаний.
Нравственные страдания, через которые прошел Осия, стали тем опытом для души, в результате которого раскрылся пророческий дар.
Для Осии религия — не столько долг или обязанность, сколько прежде всего любовь к Богу. У него, первого в Священном Писании, брак, любовь мужа и жены становятся символом союза Бога с человеком. В браке есть и долг, и обязанности, но сущность его — в таинственном единении двух существ. Такова и вера. В ее основе лежат не требования, а любовь: доверие, привязанность, неразрывные узы. Здесь Осия предвосхитил уже апостола Павла и Иоанна Богослова.
Трагедия Израиля — в его измене любви Божией.
Но не только прямое отпадение в язычество составляет в глазах Осии измену народу Божия. Он видит ее в искажении самого почитания Ягве. В этом он целиком единодушен с Амосом, проповедником религии Духа.
«Сделали себе литых кумиров, — иронически говорит пророк, — из своего серебра, по своим понятиям, изделие художника. Говорят им: приносите жертву! Человек, целуй тельцов!» (Ос 13:2).
Возмездие готовится руками самих грешников, которые, «посеяв ветер, пожнут бурю» (Ос 8:7). Еще яснее, чем у Амоса, у Осии выражена мысль о том, что в самом отступничестве от Бога уже заложена кара. Не Бог–мститель явится с бичом для воздаяния, а сам грех обрушит его на преступника. Бог лишь создал такое положение вещей в мире, при котором наказание за грех неотвратимо.
Но в тот самый момент, когда приговор кажется уже готов, среди упреков, сетований и зловещих предсказаний неожиданно звучит голос Божий. И это уже не голос непреклонного Судии, а слова, исполненные бесконечной жалости и сострадания.
«Как предам Я тебя, Эфраим?
Отрекусь ли от тебя, Израиль?..
Повернулось во Мне сердце Мое,
Разгорелась во Мне жалость Моя».
(Ос 11:8)
Пророку, любовь которого преодолела все муки измены, явилась неугасимая любовь Божия. Он — возлюбленный. Он — всепрощающий:
«Он уязвил — и Он же исцелит,
Он ранил — Он же и перевяжет раны».
(Ос 6:1)
Отвергнутый и преданный людьми. Бог страдает. Вот непостижимая тайна, открывшаяся пророку Осии. Это страдание — боль неразделенной любви, оно свидетельствует о сокровенных узах, связующих творение и Творца.
Мы нужны Ему! Не чудо ли? В силах ли мы понять эту мысль?
«Божество не страдает, страдание есть признак несовершенства», — говорят в смущении философы. Нет, отвечает им пророк, есть Божественное страдание. Бог страждет из–за нашего несовершенства.
Перед лицом страстей Господних преображается человек. Уже не черви мы, попираемые ногами, не забытый островок мира, а дети Божий, которых Неизреченный держит на руках, которых ОН с болью проводит через испытания, чтобы обратить к раскаянию. Такими увидел людей Осия. Если Амос бросает грешников в бездну ужаса, то Осия возносит кающихся к вратам Неба.
«Я — Бог, а не человек!» — говорит Ягве (Ос 1:9). Это звучит, как удар грома. Но при этом Непостижимый и Вечный, Он полон какой–то глубочайшей живой человечности. Он есть Правда, и поэтому — Судия, но Он же сострадает грешникам. Он же останавливает стрелы гнева; Его любовь сильнее закона воздаяния.
Пророк не только ясновидец любви, но и провозвестник свободы, которая раскрывается в том, что Всемогущий ждет обращения людей Своих.
В эпоху греческой тирании, основания Рима и ассирийских нашествий, в отблеске кровавого заката Израиля Осия, последний пророк Север–я ного царства, говорит о Боге, который есть Любовь и ждет от человека ответной любви. И когда Сын Человеческий войдет под кровы отверженных, презираемых и грешных, он напомнит законникам, кичившимся своим благочестием, эти великие слова Осии: «Милосердия хочу Я, а не жертвы…» (Ос 6:6; ср. Мф 9:13; 12:7).
Исайя и «бедняки Господни». Иерусалим, 742—735 гг. до Р.Х.Столб дыма над Храмом, зубчатые стены, опоясывающие крепость на холме; крутые выжженные солнцем склоны; волнистая цепь гор замыкает долину. Таким был Иерусалим за восемь веков до Рождества Христова. К тому времени он пережил долгую историю, а впереди его ожидала удивительная судьба. Здесь пересекутся пути многих народов и культур; в течение трех тысячелетий его будут оспаривать друг у друга люди трех материков; к его святыням станут приходить исповедующие три мировые религии.
Город Давида и Христа, город Обетования и Евангелия, Иерусалим от самых своих истоков связан со Священной историей.
