Глава 5
9. Некоторые думают, что о вере потому нельзя сказать: «Что имеешь, чего бы не получил?», — что она остается способностью той самой природы, которая прежде была дарована здоровой и совершенной, хотя ныне испорчена (В письме Илария, н. 4, вверху, кол. 955–956). Но данное место нельзя понимать в том смысле, в каком они хотят, если мы размыслим о том, почему апостол это сказал. Ибо он стремился, чтобы никто не хвалился человеком. Ведь среди коринфских христиан возникли разногласия, так что один говорил «Я — Павлов; другой же, я — Аполлосов; третий, я — Кифин». И поэтому ему пришлось сказать: «Немудрое мира избрал Бог, чтобы посрамить мудрых; и немощное мира избрал Бог, чтобы посрамить сильное; и незнатное мира и уничиженное и ничего не значащее избрал Бог, чтобы упразднить значащее, — для того, чтобы никакая плоть не хвалилась перед Богом». Здесь апостол достаточно ясно выступает против человеческой гордости, а именно, чтобы никто не хвалился человеком, а тем самым и самим собой. Наконец, он говорит: «Чтобы никакая плоть не хвалилась перед Богом», — и дабы показать, чем человек должен хвалиться, тут же добавляет: «От Него и вы во Христе Иисусе, Который сделался для нас премудростью от Бога, праведностью, и освящением, и искуплением: чтобы, как написано, хвалящийся хвалился Господом» (1 Кор. 1, 12, 27–31). Отсюда он переходит к сказанному далее: «Вы еще плотские. Ибо если между вами споры и раздоры, то не плотские ли вы? И не по человеческому ли поступаете? Ибо когда один говорит: я Павлов, а другой: я Аполлосов, то не плотские ли вы? Кто Павел? Кто Аполлос? Они только служители, через которых вы уверовали, и притом насколько каждому дал Бог. Я насадил, Аполлос поливал, но возрастил Бог; посему и насаждающий и поливающий есть ничто, но все Бог возращающий». Видите ли вы, что апостол ни о чем другом не заботится, кроме как о том, чтобы человек был уничижен, и один только Бог возвышен? Ведь для насаждаемых и орошаемых даже насаждающий и орошающий, по его словам, не значат ничего, но лишь Бог, Который взращивает. Да и то, что тот насаждал, а этот орошал, он приписывает не им самим, а Богу, говоря: «Насколько каждому дал Бог. Я насадил, Аполлос поливал». Отсюда, имея то же устремление, апостол пришел к тому, что произнес: «Итак, никто не хвались человеком» (Там же, 3, 2–7, 21). Ибо он сказал уже: «Чтобы, как написано, хвалящийся хвалился Господом». После этого и некоторых других мест, с ним связанных, это же устремление апостола приводит его к словам: «Это, братья, приложил я к себе и Аполлосу ради вас, чтобы вы научились от нас не мудрствовать сверх того, что написано, и не превозносились один перед другим. Ибо кто отличает тебя? Что имеешь, чего бы не получил? Если же получил, что хвалишься, как будто не получил?» (Там же, 4, 6, 7).
10. Толковать эти наиочевиднейшие слова апостола против человеческой гордости, что никто не должен хвалиться человеком, но только Господом, подозревая, будто апостол имеет в виду природные дары Божии — саму ли целостную и совершенную природу, каковая была при первом его сотворении дарована человеку, или какие-то остатки природы испорченной, — это я почитаю крайне абсурдным. Ибо неужели теми дарами, кои являются общими для людей, одни люди отличаются от других? Сказал же он здесь прежде: «Ибо кто отличает тебя?», — а затем добавил: «Что имеешь, чего бы не получил?». Человек, превозносящийся над другим, мог бы сказать: меня отличает вера моя, праведность моя или еще что другое. Опережая подобные мысли, благой учитель говорит: «Что имеешь, чего бы не получил?». От кого ты имеешь это? Разве не от Того, Кто отличил тебя от другого, не даровав ему того, что даровал тебе? «Если же получил, что хвалишься, как будто не получил?». Неужели, спрашиваю я, хочет он чего-нибудь другого, кроме как того, чтобы всякий хвалящийся хвалился Господом? Ничто так не противоположно этому смыслу, как то, чтобы каждый так хвалился своими заслугами, словно он сам их для себя соделал, а не благодать Божия, — но та благодать, которая отличает добрых от злых, а не та, которая обща для добрых и злых. Итак, существует благодать, приданная природе, согласно коей мы являемся разумными животными и отличаемся от скотов; и есть также приданная природе благодать, коей среди самих людей красивые отличаются от безобразных, а талантливые от тупоумных, и все другое, к этому относящееся. Но тот, кого обличал апостол, не над скотом превозносился, не над другим человеком в каких-либо природных дарах, каковые могут быть и у худших. Но превозносящийся приписывал себе, а не Богу, нечто такое, что относилось к благой жизни. За то и заслужил услышать от апостола: «Ибо кто отличает тебя? Что имеешь, чего бы не получил?» Природе принадлежит способность иметь веру, но разве принадлежит ей само обладание этой верой? «Ибо не у всех вера» (2 Фес. 3, 2), хотя возможность иметь веру принадлежит всем. Апостол же не говорит: «Что ты можешь иметь, чего бы не получил, чтобы ты смог это иметь?», — но говорит: «Что имеешь, чего бы не получил?» Посему то, что человек может иметь веру, как может иметь и любовь, принадлежит его природе; иметь же веру, как и иметь любовь, принадлежит благодати верных. Итак, та природа, среди даров которой нам была дана возможность иметь веру, не отличает одного человека от другого; сама же вера отличает верного от неверного. И поэтому сказано: «Ибо кто отличает тебя? Что имеешь, чего бы не получил?». А всякий дерзнувший сказать, будто имеет от себя самого веру, потому что не получил ее, открыто противоречит этой очевидной истине: не потому, что верить или не верить не принадлежит свободной воле человека, но потому, что в избранных воля уготовляется Господом (Прит. 8, по Септ.). Поэтому также к самой вере, которая принадлежит воле, относится сказанное: «Ибо кто отличает тебя? Что имеешь, чего бы не получил?»
11. «Многие слышат слово истины: но одни веруют, а другие противоречат: Следовательно, эти хотят веровать, а те — нет». Кто не знает об этом? Кто отрицает это? Но поскольку у одних приготовляется воля от Господа, а у других нет, следует, конечно, различать, что происходит от Его милосердия, а что от суда. «Чего искал Израиль, — говорит апостол, — того не достиг; избранные же получили, а прочие ожесточились, как написано: Бог дал им дух усыпления, глаза, которыми не видят, и уши, которыми не слышат, даже до сего дня. И Давид говорит: да будет трапеза их сетью, тенетами и петлею в возмездие им; да помрачатся глаза их, чтобы не видеть, и хребет их да будет согбен навсегда». Вот милосердие и суд: милосердие для избранных, которые получили праведность Божию; суд же для остальных, которые были ослеплены. И, однако, и эти уверовали, поскольку хотели; и те не уверовали, ибо не желали. Итак, милосердие и суд вершатся в самой человеческой воле. Избрание же имеется в виду то, которое принадлежит благодати, а не то, конечно, которое от заслуг. Ибо выше апостол сказал: «Так и в нынешнее время, по избранию благодати, сохранился остаток. Но если по благодати, то не по делам; иначе благодать уже не благодать» (Рим. 11, 5-10). Итак, даром получили избранные то, что получили: не предшествовало у них ничего такого, что они дали бы прежде, и им бы воздалось: за ничто спас Он их. Остальным же, ослепленным, сие было сотворено в возмездие, о чем там тоже было сказано. «Все пути Господни милость и истина» (Пс. 24, 10); «Неисследимы» же «пути Его» (Рим. 11, 33). Итак, неисследимы и милосердие, по которому Он даром избавляет, и истина, по которой праведно судит.
12. Но, может быть, мне скажут: апостол различает дела и веру, благодать же называет происходящей не от дел; но не говорит, что она не происходит от веры. И это верно. Но Иисус также саму веру зовет делом Божиим и повелевает нам ее созидать. Ибо иудеи сказали Ему: «Что нам делать, чтобы творить дела Божии? Иисус сказал им в ответ: вот дело Божие, чтобы вы веровали в Того, Кого Он послал» (Ин. 6, 28, 29). Итак, апостол различает веру и дела подобно тому, как в двух царствах Иудейских Иуда отличается от Израиля, хотя и сам является Израилем. И оправдывается человек от веры, а не от дел (Гал. 2, 16) потому, что она дается первой, а уже исходя из нее даруется все остальное — то, что в собственном смысле зовется делами, коими человек живет праведно. Ибо сам апостол говорит: «Благодатью вы спасены через веру, и сие не от вас, но Божий дар», — то есть и то, что я сказал «через веру», не от вас, но и сама вера тоже есть Дар Божий. «Не от дел, говорит, — чтобы никто не хвалился» (Еф. 2, 8, 9). Ведь обычно говорят, что потому, дескать, он заслужил уверовать, что был благим мужем и прежде, нежели уверовал. Так можно сказать о Корнилии, чьи милостыни были приняты и молитвы услышаны прежде, чем он уверовал во Христа (Деян. 10, 4). И, однако, он не давал милостыню и не молился совсем без какой-либо веры. Ибо как бы он призывал Того, в Кого не уверовал (Рим. 10, 14)? Но если бы мог без веры Христовой спастись, то не был бы для его созидания послан строитель апостол Петр; хотя верно и то, что «Если Господь не созиждет дома, напрасно трудятся строящие его» (Пс. 26, 1). А нам говорят: вера от нас, остальное же от Господа, относящееся к делам праведности. Словно вера, говорю я, не относится к созиданию; словно фундамент не относится к строению! А если она все-таки относится, и притом наипервейшим и наибольшим образом, то напрасно трудится, проповедуя, созидающий веру, если Господь по милости не созиждет ее изнутри. Итак, все благое, что Корнилий сделал и прежде, чем уверовал во Христа, и когда уверовал, и после уверования, — все это он должен отдать Богу, чтобы никто не хвалился.
