К типу подобных людей принадлежал почивший. Вместе с последним приветствием, какие вы[ска]жем благожелания отходящему? — Пожелаем, чтобы Господь поступил с ним так, как поступает Он вообще с людьми любящими. Господь грешнице, облившей ноги Его слезами, простил грехи многие за то, что она много возлюбила Его (Лк.7:38, 47) Да простит же Господь все грехи ради той любви к Богу и веры, которою была преисполнена душа его… Господа же возблагодарим за дарование нам такого человека (Прем. Сол.4:11) в много[…] жизни, который не только не изменился к худшему, а соделал много добрых дел.
Вторая речь[522]. Текст:
Зряще мя безгласна и бездыханна предлежаща, восплачите о мне, сродницы и знаемии (Церк. песнь)
При гробе, при виде смерти нельзя не скорбеть, нельзя не плакать. Со скорбию провожают в место последнего покоя прах даже человека старого, отжившего, друзья и сродники, его и их скорбь не сообщается ли и посторонним лицам, у которых невольно возникают вопросы: Что сие еже о нас бысть таинство?.. Кто не поскорбит о том, что тело человека обращается в безжизненный труп, в пепел? А наша собственная смерть? Тяжело зрелище каждой смерти, каждого гроба. «О, смерте, коль горька твоя есть память» (Сир.41:1). А тем более, как горек вид твой. (Изложение) . Но особенно горька смерть внезапная, похищение среди живых человека прекрасного во всех отношениях. (Характер его) .
Да, почивший своею внезапною смертию вещает нам то, что вещает от лица каждого почившего песнь церковная: вчерашний бо день беседовах с вами, и внезапу найде на мя страшный час смерти . Пришел внезапно час смертный, и — не стало дорогого человека. Тяжело, невероятно тяжело. Если бы мы не знали и не ведали, что судьбами нашими управляет Отец Любвеобильный, мы не могли бы находить себе утешение. Господь Бог все делает для блага нашего. Посему можем ли сомневаться в том, что действовал по закону любви — любви, конечно, прежде всего к почившему. Судьбы Божии непостижимы для нас, но они всегда благи. Не будем скорбеть при дорогом гробе, как неимущие упования (1 Сол.4:13), поищем себе утешение в горькой потере.
Мы веруем, что если Господь Иисус Христос воскрес, то и умерших во Христе Бог приведет с Ним (ст.14). Надежда всеобщего воскресения, свидания в вечности любящих друг с другом, — да будет первою утешительницею всех скорбящих о почившем. Почивший жертвовал своим здоровьем во благо ближних. Не жертва ли он во благо ближних и теперь! Не для назидания ли он восхищается от нас внезапно? Он, как христианин, вошел во врата вечности готовым, но смерть его есть урок для живущих без мысли о Боге и вечности, живущих во грехе. Для них страшна будет смерть. «Смерть грешников люта» (Пс.33:22).
Тяжело терять человека прекрасного. Но та истина, что потерянный нами навеки человек был прекрасным, — утешительная истина. Воспоминания о почившем тяжелы только тогда, когда их имя — не без пятна. Но воспоминания о прекрасных людях — сладостны. Память о почившем да будет утешением для всех, оплакивающих его.
Мужайся, супруга! Не скорби, как неимущая упования. Ту любовь, которою любила ты почившего, обрати на своих детей, соедини ее с тою любовью, которою ты уже и доселе любила их, замени им потерянного отца и здесь найдешь себе великое утешение. А наипаче молись Господу о помощи свыше при несении тобою креста. Молись. Бог не оставляет без помощи молящихся Ему.
Осиротевшие дети! Перенесите на свою мать и ту любовь, которою любили вы отца! Утешайте ее добрым поведением! Живите достойно имени, — прекрасного имени вашего почившего отца, умершего телесно, безсмертного по духу.
Все помолимся об усопшем.
Третья речь[523] Памяти раба Божия Иннокентия
Не на радость, не на радость собрал ты нас сюда, усопший о Господе собрат наш! Неожиданное тяжелое зрелище уготовал ты нам! Не такою беседою хотели бы все мы беседовать с тобою; но, поелику ты сам предначал ее, то мы не можем не продолжить. Как однако же не ново и странно являешься ты нам, мы будем беседовать с тобою по–прежнему: ибо здесь, пред лицем Господа жизни, нет мертвых, все живы!
Чем же продолжим последнюю беседу с тобой? Сожалением ли о том, что ты так неожиданно оставил нас навсегда, так невозвратно уклонился от всех забот и радостей земных? Но день разлуки твоей с нами есть день рождения твоего в жизнь новую, безконечную. Посему, со слезами на глазах, но приветствуем тебя с окончанием земного поприща, со вступлением туда, где нет не только наших скорбей, но и наших суетных радостей. Ты теперь уже не в изгнании, не в узах, а в отечестве, на свободе: видишь то, во что мы должны веровать; окружен тем, что мы должны ожидать.
О, какою малою и бренною показалась тебе, думаю, вся наша земля со всем величием ее, когда ты взглянул на нее в последний раз. Посему, когда мы в горести окружаем гроб твой, ты, может быть, скорбишь о нас, здесь остающихся; благодаришь Господа, что Он не продолжил твоего заключения в узах плоти и крови; тем паче благодаришь за те дни скорби, кои благость Его дала Тебе провести на одре болезненном для твоего очищения. Да! Очищения: ибо кто есть человек, иже поживет и не согрешит? Благо тому, кто не пребудет во грехе, кто слезами покаяния, растворенными верою в Крест Христов, омоет пятна совести. Что сия купель пакибытия не напрасно была открыта для тебя, свидетель — те слезы, с коими ты принимал Тело и Кровь Христову для напутствия в жизнь вечную.
Поелику ты искал оправдания не в делах и трудах своих, как они были ни много–и благообразны, а в едином смирении пред Богом, в твердой вере в крестную смерть и ходатайство за нас Сына Божия, то мы уверены, что небесное милосердие не мимоидет тебя, что сокрушенного и смиренного сердца твоего Господь не уничижит. Но сия же святая уверенность не позволяет нас распространиться на похвалу твою. Дерзну ли, по обычаю, поведать теперь о делах твоих, когда ты, стоя на Страшном Суде Божием, молишь, может быть, о том, чтобы самое главное и чистое, по мнению нашему, в жизни твоей было покрыто завесою милосердия! Об одном не могу промолчать, не могу потому, что сказанное может служить [более] в назидание другим, нежели в похвалу тебе: это усердие твое к храмам Божиим и верное исполнение уставов Св. Церкви. Не тебя ли нередко видели мы первого входящим и последнего исходящим из Дома Божия? А когда видели мы, то могли ли не зреть Господа храма?
Желаешь ли иметь за гробом некий знак христианской приязни и от нас? Доколе слабый язык мой будет изрекать страшное и достопоклоняемое имя Бога над всепримиряющею Жертвою Тела и Крови Сына Его, дотоле будет творима мною память и о упокоении твоей души. Если можешь сделать что–либо, по твоему благорасположению, и для нас, то, после незабвения нас пред Богом, просим тебя о едином: испроси у Господа осиротевшей супруге и чадам твоим духа терпения и мужества для перенесения разлуки с тобою, — да коснется сердец их то благодатное утешение Св. Духа, пред лицем Коего не постоит никакая скорбь.
Так, осиротевшее семейство (ибо надо было назвать тебя нынешним именем твоим), в настоящие минуты для тебя нет утешения на земле; и мы показали бы неведение сердца человеческого, если бы возомнили, что от наших слов могут закрываться и исцелевать раны сердца, подобные твоим. Но у Врача душ и сердец есть целебный бальзам от всего! Утешенные Им не только [не] скорбели о смерти, но и сами с радостию шли на смерть. Итак, первее и паче всего обращайтесь в скорби вашей к Господу. Как радовались пред Ним, так и сетуйте теперь пред Ним же. Вы старались быть верными Ему во дни вашего счастия: Он ли покажет Себя неверным вам во дни вашего несчастия? Нет, если Он попустил прийти на вас тяжелому искушению, то не оставит за сим искушением сотворить и утешения. Между тем, когда время утешит чувства сердца, смятенного теперь скорбию, и даст взорам ума свободу озреться вспять — на жизнь и деяния почившего в Бозе супруга и отца, то в самом воспоминании о нем откроется постоянный, обильный источник утешения…
Итак, вместо безотрадного сетования о мнимой недоконченности земнoro пути почившего о Господе, надобно благодарить милость Божию, что ему дано было пройти путь сей так, как он пройден. Сколько раз сия жизнь могла пресечься среди болезней! — но ангел смерти всегда щадил ее. Сколько раз и духовная жизнь могла подлежать смертной опасности среди всякого рода искушений и соблазнов, но благодать Божия отвращала и сию наиважнейшую опасность. Немало и других утешений, коль скоро, хотя сквозь слезы, осмотримся пристальнее вокруг самих себя. У матери взят супруг, но оставлены сын и дочь: две подпоры и две надежды, кои с каждым днем будут возрастать, укрепляться и веселить собою сердце матери. У детей не стало отца; но оставлена мать, которая с сердцем материнским всегда соединяла благоразумие и твердость отцовскую. И не тогда ли последовала разлука, когда по закону природы и общежития детям и без того скоро должно было оставить кров отеческий, удалиться от взора родительского? Плод семейного счастья уже вкушен и со стороны отца, насладившегося зрением юного возраста детей, и со стороны детей, видевших все знаки нежности и весь пример богобоязненности своих родителей.
