Ознакомительная версия.
М.Г. Может быть, самое трагичное, когда молодой человек не просто «становится профессией», выбранной им самим, а профессией, выбранной для него родителями.
О.В. Да, это еще хуже. Бывает так, что родители не смогли реализовать свои детские или юношеские мечты, поэтому они пытаются перенести их на своего ребенка. А у него нет ни желания, ни стремления быть тем, что ему навязывают.
Например, ситуация с Виктором, сыном нашего алтарника, о котором мы говорили. Дар художника и скульптора, который есть у него, нужно развивать. Если сейчас ему прививать мысли, что он должен поступить на экономический или юридический факультет, которые сейчас считают самыми престижными, то это будет большой ошибкой. Хотя ему могут внушать:
– Ты будешь мало зарабатывать, кто такие художники? — бродяги в обществе…
А для него — это любимое занятие.
В крестьянских семьях в Латвии дети раньше очень органично переходили из одного возраста в другой. Все потому, что были неразрушенные семьи. Дом не разделялся. Семью старались сохранить. И родители были для детей авторитетом в хорошем смысле. Мальчик, например, с детства трудится вместе с отцом. Отец выполняет все работы по хозяйству, обучая при этом сына. Он видит жизнь отца, оценивает ее. Такое общение дает ему покой, уверенность. Подросток впитывает все профессиональные навыки, впитывает жизнь, органично живет в семье. Это очень хороший вариант жизни, он и сейчас еще встречается, но таких семей, к сожалению, мало.
Конечно, такая жизнь воспитывает в ребенке правильное понимание очень непростых вещей. Он познает тайну жизни: важно не кем он будет, а каким. Важно, как мы исполняем служение — ведь можно «провалить» любую профессию. В этом мире один профессор, другой — полицейский, третий — монах, священник, и т. д. Некоторые склонны принижать труд земледельца, рабочего, а старец Силуан Афонский говорил, что плохих послушаний в этом мире нет, есть плохие исполнители.
И.Г. Увы, эпоха крестьянского труда, с ее естественной связью с миром природы, как основы воспитания детей, уже в прошлом. Сейчас серьезные церковные деятели говорят, что православие стало в России городской религией, а не сельской. Как же помочь подросткам, живущим в городе, сохранить веру и пройти трудный подростковый период?
О.В. Да, в городах ребенок часто не представляет себе работу своих родителей, в лучшем случае он знает только названия их профессий. У него нет возможности видеть, как трудится папа, потому что один из них идет в школу, другой — на работу. Так что сейчас школа жизни иная. Идет узкая специализация, которая разобщает всех.
Сегодня из жизни ушло то, что присутствовало в прежние времена. Это не значит, что в городских семьях члены семьи имели одну и ту же профессию, но все равно, жизнь и быт устраивались так, что сохранялась возможность быть вместе.
На катехизации мы говорим о братотворении, а в семье надо заботиться о творении семьи. Сейчас нужно, несмотря на все препятствия, стремиться быть вместе как можно чаще. Мы уже говорили в начале беседы об общей молитве, о совместной трапезе, — пусть это будет не обед, а хотя бы чаепитие. Если этого нет, все рассыпается, остается только общественная столовая…
Люди уходят друг от друга. Дети уходят от родителей, родители — от детей. Раз ушли, значит, Встречи нет. Семья — это когда мы вместе, а не на расстоянии.
Например, бывает, что сын пишет докторскую диссертацию, а в это время в соседней комнате больная мать, а он сидит озабоченный только своей работой, потому что на сердце сухо. Были великие таланты, которые блистали своей виртуозностью, но отличались жестокостью, мстительностью, конфликтностью, эгоизмом, т. е. они не были вполне людьми. Это — трагедия их жизни. В глазах же вечности душа дороже.
И.Г. Неполные семьи — это очень больная проблема. Количество разводов в мире растет с невероятной скоростью. Например, в США около 60% семей — неполные. В России этот процесс тоже идет очень быстро.
Часто в семье — только мать, отца нет, он как–то ушел с горизонта жизни ребенка. Мать приводит ребенка в церковь, старается, чтобы он жил церковной жизнью. Но ребенок лишен мужского воспитания. Например, девочка растет и не видит дома отца. Она не знает, как вообще разговаривать с мужчиной. Или создается романтический образ мужчины, или возникает страх перед ним. Для мальчиков это еще труднее. Часто случается, что мать, живя в страхе за будущее своего ребенка, проявляет гиперопеку, чего дети вынести не могут. Нередко, как реакция на такую гиперопеку, происходит настоящий бунт — отторжение всей педагогики матери, а вместе с ней — веры, которой мать живет.
Как быть с такими детьми, как их церковно воспитывать?
О.В. Эта травма может остаться в человеке надолго. Думаю, что проблема окончательно может решиться только тогда, когда сам человек войдет в зрелый возраст, когда ему откроется, что есть любовь Божия. Я знаю пример с одной старушкой, сиротой с детства, которая уязвлялась, что она была обделена родительской любовью. Она получила восполнение только тогда, когда Господь посетил ее и открыл Себя. Но эта духовная зрелость наступила по ее горячей молитве много позже.
Для человека потеря отца или матери может быть неисцелима в природном мире, например, если они умерли. Но у нас есть Отец, Который всех нас роднит и делает нас братьями и сестрами. Такое общение выше общения по крови, и Церковь эту тайну общения знает.
А в детстве человек, оставшийся без отца или матери, может исцеляться в духовной семье, если в ней существует истинное духовное общение. Нужна такая семья, где ребенок мог бы увидеть в женщине, не матери по крови — мать, а в мужчине, который не отец по крови — своего отца.
Если имеются условия, чтобы ребенок мог войти в такую духовную среду, духовную семью, то тайна общения ему откроется. Будет восполнение пустоты, и он получит радость в этом общении.
Господь показывает относительность родства по крови. Часто можно слышать, что «эта девушка мне духовно ближе, чем моя родная сестра, которая от меня отдаляется».
Ребенка травмирует не только то, что нет у него отца или матери, но и то, что у него нет брата или сестры. В Церкви он может их найти.
М.Г. Батюшка, мы сейчас говорим о семьях, неполных физически. А что делать в духовно неполной семье: если один из родителей верующий, а второй — резко против веры?
О.В. Не нужно разрушать авторитет отца или матери, если от них исходит отрицание Бога. Надо мудро искать путь, как вывести такого взрослого человека из тупика, в котором он находится.
Думаю, здесь необходима совместная молитва, допустим, матери и ребенка о неверующем отце. Какой будет плод этой молитвы — предсказать трудно, но, во всяком случае, имеет смысл так делать. Такая молитва лишает семью ОТ безнадежности. Мы молимся, и это уже рождает надежду, что все может измениться к лучшему. Можно ограничиться критикой, раздражением, но это будет разрушительно. Созидать отношения с человеком, который еще находится не вместе с тобой, можно только таким вот образом — молиться о нем, поручив его Богу.
И.Г. Сейчас в Церкви появилось такое интересное явление, как семейное движение. Христианские, церковные, благополучные семьи встречаются в течение года с другими семьями, отправляются вместе в паломничества, летом живут в лагерях. Дети остаются в своих семьях, но и общаются с детьми других семей.
Некоторые христиане, включенные в той или иной степени в общины, не понимают, для чего нужно такое семейное движение — это альтернатива общинам или какое–то к ним дополнение? Не берет ли семейное движение на себя такое функции христианских общин?
О.В. Я думаю, для детей более органично, когда встречаются семьи. А в общинах не всегда семья собирается вместе — часто члены семьи включаются в разные общины, и это разделяет их. Возникает какая–то параллельность. А здесь — совместная жизнь, все учатся друг у друга. Даже если ребенок маленький, нельзя думать, что он ничего не может дать. Дети из разных семей имеют разный опыт. Один — так научен, другой — иначе. В общении они могут почерпнуть очень много — не из книг, а из жизни. Общение может подвигнуть их к вниманию к тому, что раньше уходило из поля зрения. Кто–то очень любит читать книги, а кто–то не имеет к этому навыка. Поэтому начитанный ребенок может заинтересовать, зажечь того, кто не книгочей.
Поэтому в таком общении рождается более полная жизнь, люди шлифуются друг о друга. Жизнь с детьми целительна и для взрослых, с их комплексами и стрессами. Семейный лагерь — это период жизни, который может исцелить и обогатить. Я думаю, что такое общение очень органично.
Это еще и выход для тех семей, в которых один ребенок. Чтобы он не был замкнут на себе, не рос эгоистом. Он обретает в такой общине и братьев, и сестер, причем разных возрастов, характеров, разного опыта жизни. Это учит их общаться друг с другом. Бывает, что дети не находят общий язык с малышами. Для них малыш это что–то, не стоящее внимания. А тут приходится относиться к нему на равных. Увидеть его как человека, с которым можно общаться.
Ознакомительная версия.
