-- Не стоит извиняться. Зови меня как удобно тебе, от этого суть не изменится, -- на этот раз определился профессор, грустно почему-то, сам даже не понимая зачем, рассматривающий свои руки.
-- Удобнее, все-таки, по-старому, -- сказала Юсман. -- Можно?
-- Как знаешь, Виктория. Не стану возражать.
-- Хорошо. Так вот, ты, Василий Федорович, положительно счастливчик, иначе не подумаешь и не скажешь о тебе, -- сказала Юсман.
-- О чем это ты?
-- О том, что ты теперь присутствуешь здесь и разговариваешь со мной, а не где-то, неведомо где.
-- Не понимаю тебя.
-- Так-таки и не понимаешь? -- немного игриво поинтересовалась Юсман.
-- Не надо. В таком тоне..., я прошу... не надо.
-- Извини, Василий Федорович. Еще одна старая привычка наших отношений, -- печально согласилась Юсман. -- Иногда, сама того не замечаю, как перехожу на обычный уклад, забывая о своем сегодняшнем положении.
-- Ты права. Но что ты хотела сказать, Вик-тория, обо мне, как о счастливчике?
-- Если бы ты видел, как рвал и метал Ворбий, когда он узнал, что намеченное сорвалось! Я как раз находилась у него в кабинете, потому что должна была по плану отвечать за транспортировку ваших тел.
-- Наших тел? -- пугливо насторожился Василий Федорович.
-- Да, ваших, профессор, твоего и Юлиного.
-- Ничего не понимаю.
-- Сейчас поймешь. Что интересно, что я да-же не успела бы помешать этой затее, как продумал все, гад! Я узнала об этом буквально, когда вы уже находились с Юлей в клинике и ожидали появления Веры. Она как раз позвонила Вор-бию, чтобы сообщить об этом, о начале опера-ции, и тут же, после звонка своей жены, Ворбий изложил мне: для чего меня вызвал, мои обязанности и место в этом деле.
-- Ты меня пугаешь, Виктория. Что за срочная операция, дело о котором ты говоришь?
-- Хорошо, что ты не пошел вместе с Юлей на встречу с..., ну, сам понимаешь какую встречу. Ворбием было запланировано вас обоих тогда же ликвидировать, покончить разом со всеми троими: у тебя и Юли -- отобрать тела, а Мишу..., просто умертвить, и похоронили бы про-фессора тогда со всеми полагающимися почестями, а на похоронах бы присутствовала Юля, точнее, Вера в Юлином теле и Миша, точнее, Вор-бий в твоем теперешнем теле. Вот такая получается картина, Василий Федорович.
Честно говоря, я очень переживала и молила Бога, чтобы вы каким-то образом ускользнули. И вам удалось нарушить их план! Вы сделали это!..
Одну Юлю они не посмели бы тронуть, потому что ты бы оставался на свободе и тебе тогда нечего было бы терять. Они повременили, но кто знает, надолго ли?
Если они бы разделались с вами, то автоматически, тут же наступила бы и моя очередь, как свидетеля, так что и меня можно назвать через тебя, Василий Федорович, счастливчиком.
-- Спасибо за информацию, Виктория. Но, сама понимаешь, узнать, что ты остался жив уже зная об этом... Ты меня пригласила сегодня только для того, чтобы сообщить об этом?
-- Нет, Василий Федорович, наш разговор, можешь считать, только лишь начинается. Пора, профессор. Теперь уже, и в самом деле, пора -действовать!
-- Я тоже так думаю, но как? Что мы сможем предпринять?
-- И это говорит крепкий, -- Юсман, оценивающе окинула с ног до головы профессора восторженным взглядом, -- молодой человек, да еще с таким не ординарным, талантливым умом!
-- Ты права, это так, но что мне с ними -- подраться!? -- немного обиженно сказал профессор.
-- Зачем же так, Василий Федорович. Ин-формация -- это власть, в нашем случае, реальная возможность все сделать как нам это нужно.
-- Знать -- этого мало, Виктория. Необходимо применить знание. Но если ты будешь весь вечер говорить вокруг да около, то..., сама понимаешь.
-- Понимаю. Поэтому и говорю теперь по существу.
-- Да уж..., прошу тебя, Виктория.
-- Ты, профессор, и твоя дочь и Миша и Я: теоретически и практически -смертники.
-- Зачем ты говоришь такие гадости, Виктория?! -- возмутился профессор.
-- Разве я не права?
-- Ну..., наверно, права... Только не надо так -- в лоб.
-- Хорошо. Скажу иначе. Все мы люди об-реченные и у нас нет выбора другого, нежели защищаться самим, так?
-- Так, -- заметно нервничая, согласился профессор.
-- Я сказала, что наступила пора действо-вать, потому что теперь я имею полное основание на такое заявление. Я знаю все, во всяком случае, то, что необходимо нам для спасения, об Интегральной Фирме, ее возможностях и о ее руководителях.
Первое, что нам необходимо, это хотя бы на время, вывести из строя их главный генератор.
-- Что это такое? -- спросил профессор.
-- Не перебивай, Василий Федорович, долго объяснять. Будем делать дело, по ходу и необходимости поймете, а сейчас это не так важно. Так вот, вывести из строя Генератор -- это во-первых, тогда я получаю возможность беспрепятственно освободиться от капсулы смерти в моем теле, с технологией я уже знакома, а затем мы уничтожаем наши документы, хранящиеся в архиве фирмы, а с этими документами уничто-жатся и наши коды доступа к нам -- мы получаем свободу!
Конечно же, придется куда-нибудь бежать, поменять имена и фамилии, но это лучше, чем не жить, согласись, Василий Федорович.
-- Да, конечно, -- подтвердил свое одобрение профессор, внимательно слушающий Юсман. -- А что будет с... Мишей, -- исподволь поинтересовался он.
-- Его они, естественно, уберут. Не поможете же вы ему бежать, не освободите же вы его.
Честно говоря, пойми меня правильно, я не хочу тебя обидеть, Василий Федорович, но я на месте бы Миши, если бы вдруг смогла освободиться, то первым бы долгом -- придушила тебя.
-- Зачем же так гадко, -- брезгливо сказал профессор.
-- Правильно, Василий Федорович, поэтому я и не упомянула в моем плане Мишу. Его судьба уже, так или иначе, предрешена. Ни одной из сторон невыгодно его существование.
-- Хватит о нем, Виктория. Я принимаю ваш план. Мы сумеем справиться вдвоем?
-- Нет.
-- Но позволь! Никого другого для участия в этом деле мы пригласить не можем.
-- Но все-таки это понадобится сделать.
-- И кого же ты предлагаешь?
-- Не беспокойся, не Юлю, -- сказала Юсман и профессор насторожился еще пуще прежнего.
-- А кого же тогда? -- поинтересовался он.
-- Твоего друга, Василий Федорович, бывшего.
-- Ты хочешь ввести в курс дела совершенно постороннего человека? Ты с ума сошла, Виктория! Это исключено, -- резко не согласился про-фессор.
-- Не кричи, -- попросила Юсман и на неко-торое время прислушалась к вечерней тишине близлежащего пространства университетских аудиторий.
-- Извини, -- шепотом заговорил профессор. -- Но я не согласен на участие в нашем деле пос-торонних лиц.
-- Успокойся, Василий Федорович, этот человек, он даже не будет знать ничего. Его задача будет проста: побыть один вечер с Юлей.
-- Как это побыть?
-- Ты имеешь ввиду под каким предлогом? Это я уже продумала. Все нормально. Сейчас он придет, я буду говорить и ты услышишь. Он, че-ловек, по крайней мере в отношении тебя, как друга, порядочный, и ты это знаешь не хуже ме-ня. Лучшей кандидатуры у меня, извини, Василий Федорович, на сегодняшний день -- нет.
-- Короче, кто это? -- спросил профессор.
-- Порядков.
-- Порядков? -- переспросил профессор.
-- Именно он, Петр Алексеевич, профессор психологии, твой лучший товарищ, бывший. Да ты не переживай, Василий Федорович, я все об-ставлю в лучшем виде.
-- Он уже в курсе?
-- Еще нет, но сейчас он будет, -- Юсман взглянула на часы, -- еще целых полчаса ждать моего звонка и может подняться сюда, к нам на кафедру в любой момент по-моему приглашению. Ты согласен?
-- Да, -- согласился Аршиинкин-Мертвяк. -- У меня, действительно, нет выбора.
Юсман позвонила Порядкову и теперь с минуты на минуту ожидался его приход.
-- Я хотел у тебя спросить, Виктория, пока не появился Петр Алексеевич.
-- О чем?
-- У тебя такое бывало или бывает?
-- Что именно?
-- Когда нервничаешь и делаешь резкое движение, а... оно... происходит и не происходит.
-- Не понимаю, Василий Федорович.
-- Скажем, поднял я руку, точно понимаю, что сделал это движение, а на самом деле рука остается на месте.
-- Боже мой, -- покачала головой по сторонам отчаянно выражая соболезнование, Юсман. -- Они тебя даже не закрепили как следует. Что ж ты молчал?! -- возмутилась она.
-- Мы же решали дело, -- вздохнул тяжело профессор.
-- Но это же тоже дело! Или ты думаешь всю оставшуюся жизнь прожить на цыпочках в этом теле. Тебя необходимо срочно закрепить. Ну, ладно, это мы решим тоже.
Хотя, с виду, в своих интонациях, Юсман и вела себя, в какой-то степени, бравадно, но Василий Федорович простительно понимал Викто-рию, потому что находилась она в эйфории, в сильно возбужденном состоянии, не соответствующим реальному положению дел, в эйфории, вызванной страхом, неподдельной угрозой смерти. Таким образом, она, как бы защищалась и поддерживала себя.
Вскоре на кафедру пришел Порядков.
Выбор - Смерть
На следующий день, вечером, Юля находилась дома одна в приподнятом состоянии духа.
