"Но почему же один стул?" -- удивляясь, подумала Юля, приседая на него, -- "Сейчас придет уже папа". -- сказала она вслух сама для себя, -- "Какая бедность или не предусмотрительность! На чем же мы будем сидеть?"
Минут через десять, дверь в комнату приоткрылась и в проеме показалась Вера, но она не стала входить в комнату. Выглядела Вера довольно растрепанно и как-то, внутренне настороже.
-- Еще попрошу вас подождать одну минуточку, -- обратилась она к Юле. -- Сейчас начнется свидание, -- объявила она и снова, так же неожиданно, как и появилась, скрылась в коридоре, прикрыв за собою дверь.
Юля опять осталась одна в комнате.
"Она как-то странно выглядит" -- подумала Юля в адрес удалившейся Веры. -- "Скорей бы уже пришел папа. Может, мне удастся забрать его сегодня домой! Во всяком случае, я попытаюсь это сделать".
И тут, совершенно неожиданно, так, что да-же напугало Юлю, массивная штора, прикрывавшая одну из стен, стала медленно, под жуж-жание, видимо электромотора, отодвигаться в сторону двери и перед Юлей, вскоре, открылось удивительное зрелище, которое заставило ее испытать в первые мгновения боль и бессилие, и пораженная увиденным, Юля оцепенела всем телом и, будто обронила на пол радость ожидания встречи с отцом.
-- Папа? -- только и смогла она вымолвить вопросительно.
Но отец ее слышать не мог, и она не могла слышать его.
Когда отодвинулась штора, то она открыла возможность видеть, как оказалось, соседнюю комнату, видеть и только, потому что обе комнаты были разделены между собой двойным и толстым стеклом.
Аршиинкин-Мертвяк сидел в противопо-ложной, соседней комнате в кресле: волосы его были выбриты налысо, на нем была одета сми-рительная рубашка и туго завязаны ее длинные рукава.
В дверях его комнаты стоял, скрестивши ру-ки на животе, в надменно-жестоких чертах лица санитар в таком же белом халате, что и у Веры и с накрахмаленной шапочкой на голове.
Пациент в смирительной рубашке тоже увидел Юлю, и тут же заерзал в кресле, пытаясь освободиться от наложенных на него больничных пут. Он что-то кричал, говорил, но не было слышно, что именно.
Потом, на некоторое время, он успокоился и стал жалобно смотреть на Юлю. Его глаза теперь стали настораживать дочь. Они совершенно не выражали папу.
-- Папа, -- тихо позвала Юля отца, выходя из оцепенения.
Она, медленно поднялась со стула, машинально взяла этот стул за спинку и перенесла его ближе к, поражающему ее, окну свиданий.
Юля снова присела на стул, но теперь возле самого окна и оперлась ладонями на стекло и прильнула к нему лбом.
-- Папа, -- позвала она еще раз.
-- Ты что же, ничего не знаешь, или так же как и они притворяешься, сволочь! -- прозвучало, но, лишь только увидела и поняла Юля, что сейчас: неистово о чем-то вскричал ее отец там, в комнате за стеклом, но она не могла слышать о чем. -- Ненавижу! -- продолжал громко выкрикивать Миша в соседней комнате, опять заерзавши в кресле. -- Вы -- сделали меня этой развалиной, стариком! Твой, негодяй, папа! Это он! Зачем ты пришла сюда, сволочь?! Посочувствовать!?
Юля вздрогнула, когда до ее плеча кто-то дотронулся. Тут же, она обернулась назад: возле нее стояла Вера.
-- Придется пока так, милочка, -- ехидно сказала Вера. -- Видите какой он буйный.
-- Вы не имеете права так..., -- запнувшись от ярости, -- обращаться с моим отцом! -- громко и требовательно сказала Юля.
-- А как же по-вашему? Пусть он себе все крушит? Да он же и вас прибьет -- только допусти!
-- Это... бесчеловечно, -- разбито произнес-ла Юля.
-- Извините, но у нас инструкции. Все как полагается. Ничего лишнего мы не делаем.
-- Я прошу вас, пожалуйста, пусть уйдет этот санитар, он мне мешает видеться с папой и вы... уйдите, Вера.
-- Ну, это можно, -- снисходительно согласилась Вера. -- Может еще что? -- спросила она.
-- Да, -- сказала Юля.
-- И что же?
-- Отвяжите папу хотя бы от кресла, пусть он, если захочет, будет способен подойти к окну.
-- И это можно устроить, -- все так же снисходительно определилась Вера. -- Для вас это ничем не грозит -- стекло бронированное, -предупредительно добавила она и поспешила удалиться из комнаты, оставивши Юлю одну.
Вскоре Юля увидела, как санитара вызвали из комнаты, потом, через несколько мгновений, он снова вернулся, отвязал отца от кресла и снова вышел из комнаты.
Папа, так же как и она, Юля, оставался теперь один в комнате напротив.
Тогда Юля стала делать пригласительные жесты руками, подзывая, предлагая папе подняться из кресла и поближе подойти к окну свиданий.
Некоторое время, отец, как казалось Юле, не обращал внимания, возможно не понимал ее или же просто не желал подходить близко, и тогда Юля, стала беззвучно для отца плакать -- по ее щекам потекли слезы.
Наконец, отец медленно поднялся из кресла, постоял возле него, словно удерживая равновесие тела, было едва заметно, как он покачнулся несколько раз.
И все же он подошел, приблизился почти вплотную к стеклу, на которое, со своей стороны, снова прилегла ладонями и лбом Юля.
-- Папочка мой, папа, -- нашептывала она и целовала стекло.
-- Ты что же... -- проговорил в замешательстве Миша со своей стороны окна, -- действительно ничего не знаешь?
-- Я люблю тебя, папа, -- продолжала шептать она.
И тут Юля стала медленно писать пальцем на стекле невидимые, но если присмотреться, то можно было разобрать, буквы, она старалась как можно отчетливее выводить каждую из них.
Итак, она написала: п..а..п..а..я..т..е..б..я..л-..ю..б..л..ю. И Миша одобрительно покивал ей в ответ головой, подавая таким образом знак, что он понял написанное.
Тогда Юля жестами предложила отцу про-делать то же самое, что и она на стекле -- ответить. И папа снова покивал одобрительно головой в знак согласия.
-- Он меня понимает! -- не удержавшись, во-скликнула Юля. Но тут же осеклась и осмотрелась по сторонам, потому что ее могли услышать и помешать.
В свою очередь, Миша стал выводить на стекле носом тоже буквы. Их труднее было узнавать, но Юля, чтобы понять отца, максимально напрягала свои глаза, отслеживая невидимые линии: я..н..е..т..в..о..й..о..т..е..ц..я..м..и..ш..а -- прочитала она.
-- Ты, -- молча, произнесла только губами и как можно отчетливее Юля, -- Миша? Да? -- подкивнула она головой.
-- Да, -- тоже подкивнул головой Миша. -- Я Миша, -- тоже произнес он губами.
-- Пора заканчивать, милочка! -- вздрогнула Юля от внезапно возникшего голоса в тишине комнаты, обратившегося к ней -- это была Вера: она стояла у самого входа.
Юля увидела, как в комнату отца вошел са-нитар и тут же штора стала закрываться и Юля медленно пошла впереди движущейся шторы, чтобы еще хоть несколько мгновений можно было бы видеть папу: санитар грубо выталкивал его из комнаты в дверь, а он сопротивлялся оглядываясь, в сторону Юли.
Штора закрылась полностью.
-- Ваши люди жестоки! -- яростно прикрикнула Юля в сторону Веры, продолжавшей стоять у входа в комнату.
-- Я передам им вашу просьбу, чтобы они были повежливее с вашим отцом, -- язвительно сказала та.
-- Уж будьте добры, но я все равно найду, к кому обратиться, чтобы у вас тут навели порядок, -- словно огрызнулась Юля, быстрым шагом выходя из комнаты и проходя мимо Веры.
Юля не пошла, а побежала по коридору.
-- Вас проводить!? -- крикнула ей вдогонку Вера, но Юля ничего не ответила: выскочила на лестничную площадку и бегло стала спускаться по ступенькам вниз.
Когда она преодолела уже несколько лест-ничных проемов, то услышала окрик сверху:
-- Не заблудитесь, милочка!
Юля выскочила во двор клиники. Миша, ожидавший ее, сразу же подошел к ней.
-- Что случилось, Юленька? -- озабоченно спросил он, на ходу пристроившись крупным и быстрым шагом рядом с Юлей, которая уже ос-танавливала свой полубег. -- Почему ты бежала? -- задал он вопрос, когда они уже вышли из ворот клиники и оказались в переулке.
Здесь Юля позволила себе ненадолго оста-новиться и молча отдышаться. Потом она снова, но уже не быстро пошла по переулку. Молодой человек последовал за ней.
-- Почему ты бежала? -- попробовал еще раз задать он вопрос.
-- Не знаю, -- ответила Юля и на мгновение, опять, приостановившись, пристально заглянула в Мишины глаза, отчего молодому человеку стало немного неловко, не по себе.
-- Что-то не так? -- вкрадчиво поинтересовался он.
-- Все в порядке, -- ответила Юля. -- Папа... действительно болен.
Планерка смертников
Несколько дней спустя после вторжительного посещения клиники Юлей и Мишей, Юсман позвонила Василию Федоровичу (Мише) и предложила в срочном порядке встретиться вечером в помещении кафедры психологии, как выразилась она: "Наиболее безопасное место".
В назначенное время эта скоропалительная встреча состоялась. Коротко поприветствовав друг друга, они заперлись в помещении кафедры изнутри и заговорили вполголоса.
-- Ты, Василий Федорович..., извини, привычка! Конечно же, Миша, -поправилась Юсман.
