Сравним с Евангелиями.
• ПУБЛИЧНЫЙ СУД. — По Филострату, суд над Аполлонием является публичным. В частности, пришла вся городская знать.
Аналогично, Евангелия сообщают, что суд над Христом происходил в присутствии первосвященников, книжников, фарисеев, толп народа.
• МОЛЧАЛИВОЕ ПРЕЗРЕНИЕ. — Филострат сообщает, что Аполлоний выказал презрение к римскому императору. В Евангелиях такого штриха нет, хотя и сказано, что Христос молчал в ответ на выдвигаемые против него обвинения. Некоторые летописцы могли истолковать это молчание как знак презрения к обвинителям и к данному суду вообще.
Между прочим, аналогичная сцена описана у Геродота в «биографии» Поликрата. Напомним, что, согласно нашим результатам, Поликрат является еще одним отражением Христа. См. нашу книгу «Христос и Россия глазами „древних“ греков».
Поликрата судит сатрап Орет, аналог Ирода. Поликрат тоже молчит в ответ на обвинения. Тогда правитель Орет, решив, что ему тем самым выказывают презрение, ОСКОРБЛЯЕТСЯ и казнит Поликрата.
• ЦАРЬ ИУДЕЙСКИЙ. — Согласно Филострату, один из вопросов римского императора звучит так: почему люди имеются тебя Богом? Вероятно, это — отражение евангельских обвинений против Христа, что он расшатывает основы прежней веры, именует себя Царем Иудейским, считается Сыном Божиим.
• УМЫЛ РУКИ. — У Филострата вновь звучит тема «мытья рук».
В данном сюжете она преломилась в крик обвинителя: «Пора мерить воду!». Филострат, по-видимому, считает, что речь идет о водяных часах, клепсидрах, при помощи которых отмерялось время для прений на суде. Но, скорее всего, это отражение евангельской истории, что Понтию Пилату подали сосуд с водой, и он умыл руки перед народом, публично снимая с себя вину за казнь Иисуса.
Это соответствие усиливается еще одним свидетельством Филострата. Вернемся немного назад во времени. Как мы уже говорили, Аполлония вели на суд четыре охранника. Вели вежливо, держались «на приличествующем расстоянии», однако все-таки конвоировали, как почетного арестанта. Рядом шел напуганный Дамид-Матфей.
«Так дошли они до дворца, и тут Аполлоний, увидев снующую взад-вперед крикливую толпу служителей и просителей, сказал: „По-моему, Дамид, это заведение похоже НА БАНЮ; одни спешат войти, другие выйти, иные вроде бы УСПЕЛИ ДОЧИСТА ОТМЫТЬСЯ, а иные вроде бы НЕУМЫТЫ“. Эти его слова Я НАСТОЯТЕЛЬНО ПРОШУ ЗАПОМНИТЬ БЕЗО ВСЯКИХ ИСКАЖЕНИЙ И НИКОИМ ОБРАЗОМ НЕ ПРИПИСЫВАТЬ ИХ КАКИМ-ЛИБО ДРУГИМ ЛИЦАМ, — сказал так именно Аполлоний и притом еще повторил в одном из своих писем» [876:2a], с. 162.
Но ведь мы уже видели, что в первом отражении суда Пилата на страницах Филострата именно сюжет «о мытье в бане» являлся воспоминанием о МЫТЬЕ РУК ПИЛАТОМ. И вот, мы снова видим разговор о МЫТЬЕ В БАНЕ. Причем, подчеркивается, что НЕКОТОРЫЕ УСПЕЛИ ДОЧИСТА ОТМЫТЬСЯ. В свете сказанного, скорее всего, перед нами — снова та же история с умыванием рук Понтием Пилатом. Прокуратор считал, что он «дочиста отмоется» от казни Иисуса и избежит в дальнейшем обвинений в бессердечии.
Интересно, что летописец придавал этой фразе Аполлония большое значение, ибо настаивал на точности ее воспроизведения. Специально подчеркнуто, что не следует приписывать данные слова никаким другим лицам, и что вообще ФРАЗУ НУЖНО ЗАПОМНИТЬ. Действительно, евангельский сюжет с умыванием рук Пилатом был исключительно популярен в средневековой живописи. Его хорошо запомнили.
• ПРАЗДНИК. — Наконец, у Филострата проскользнуло замечание, что зал, где происходило заседание, был убран СЛОВНО ДЛЯ ПРАЗДНИЧНЫХ РЕЧЕЙ. Но ведь Евангелия действительно говорят, что суд над Христом состоялся как раз перед ПРАЗДНИКОМ Пасхи (Матфей 27:15).
Так что свидетельства Филострата и Евангелий в очередной раз хорошо согласуются.
57. Римский правитель сочувствует Аполлонию-Иисусу и снимает с него обвинение
Описывая суд над Аполлонием, Филострат сообщает, что ответы Аполлония вызвали к нему сочувствие как римского правителя, так и части народа.
«Эти слова (Аполлония — Авт.) были встречены рукоплесканиями, куда более громкими, чем дозволено в государевом судилище. Тут император заметил, что слушатели сочувствуют подсудимому, и, будучи к тому же впечатлен твердостью и разумностью возражений Аполлония, объявил: „Я СНИМАЮ С ТЕБЯ ОБВИНЕНИЕ, НО ТЫ ОСТАНЬСЯ ЗДЕСЬ, ПОКУДА НЕ ПЕРЕГОВОРИМ МЫ НАЕДИНЕ“» [876:2a], с. 171.
Снова мы наталкиваемся на сюжет о том, что римский правитель захотел остаться НАЕДИНЕ с подсудимым. Кроме того, сказано, что ПИЛАТ-ДОМИЦИАН СНИМАЕТ ОБВИНЕНИЕ С АПОЛЛОНИЯ-ХРИСТА. Как мы уже видели, именно это и говорится, например, в Евангелии от Никодима: «Пилат, исполненный гнева (на иудеев — Авт.), вышел из претория и сказал иудеям: БЕРУ СОЛНЦЕ В СВИДЕТЕЛИ, ЧТО Я НЕ НАШЕЛ НИКАКОЙ ВИНЫ В ЭТОМ ЧЕЛОВЕКЕ» [307], с. 181.
Иудеи возмущаются и обрушиваются на Иисуса с новыми обвинениями. Пилат обращается за разъяснениями к Христу и, выслушав Его, остается при своем прежнем мнении: «Пилат, оставив Иисуса внутри претория, вышел и, приблизившись к иудеям, сказал им: Я НЕ НАХОЖУ НА НЕМ НИКАКОЙ ВИНЫ» [307], с. 182.
И тогда иудеи сменили тактику и заявили прокуратору: «Кто говорит хулу на цезаря, повинен смерти» [307], с. 182. И тогда Пилат понял, что дальнейшая его поддержка Иисуса может стоить карьеры ему самому, поскольку римскому кесарю тут же донесут, что Иисус хулил кесаря, а римский прокуратор, дескать, покрывал Его. И тогда Пилат выдает Христа на казнь. Правда, предварительно умыв руки и объявив, что он неповинен в смерти Иисуса.
Фактически то же самое рассказывает нам и Филострат: римский император настолько проникся уважением к Аполлонию, что публично объявил: Я СНИМАЮ С ТЕБЯ ОБВИНЕНИЕ. Мы видим хорошее соответствие евангельской и «античной» версий.
58. Во время суда над Аполлонием-Христом всплывают воспоминания об Ироде I
Согласно Евангелию от Никодима, во время суда над Христом Понтий Пилат настолько возмущен поведением иудеев, настойчиво требующих казни Христа, что бросает им обвинение в коварстве.
В ответ иудеи закричали: «Царь наш — цезарь, а не Иисус; Ему же волхвы принесли дары, как царю, и Ирод, узнав от волхвов, что родился Царь, хотел погубить Его… И Ирод избил младенцев иудейских, родившихся в Вифлееме» [307], с. 186.
Таким образом, во время суда над Иисусом при Ироде II всплывают воспоминания об Ироде I.
То же самое мы видим и в изложении Филострата. Римский император Домициан спрашивает Аполлония: «„По каким приметам ты предсказал, что в Ефесе случится моровое поветрие?“ — … „Беду я учуял первым, а ежели хочешь, государь, поведаю тебе и о причинах чумы“. Однако же император, испугавшись, я полагаю, как бы Аполлоний не назвал причиною мора ЕГО ЗЛОДЕЙСТВА И КРОВОСМЕСИТЕЛЬНОЕ ЕГО СУПРУЖЕСТВО, ДА И ПРОЧИЕ НЕПОТРЕБНЫЕ ДЕЛА, отвечал: „Нет, эти твои рассуждения мне не надобны“» [876:2a], с. 170–171.
Мы уже говорили, что Филострат путал Ирода I и Ирода II, именуя обоих одним и тем же именем — Домициан. Именно царь Ирод I был обвинен Иоанном Крестителем в неправедном кровосмесительном браке. Как мы видим, и евангелисты иногда при рассказе о временах царя Ирода II вспоминали события, происшедшие при царе Ироде I. (Ирод «Первый» и Ирод «Второй» — это наша терминология).
59. В кульминационный момент суда Аполлоний-Христос «неожиданно исчезает». Воскресение Христа
После того, как римский император Домициан объявляет, что он снимает обвинение с Аполлония, тот неожиданно заявляет следующее:
«„Ежели хочешь, дай и мне слово, а ежели нет — ВЕЛИ ОТНЯТЬ У МЕНЯ ТЕЛО, ИБО ДУШУ ОТНЯТЬ НЕЛЬЗЯ — А ВПРОЧЕМ, ДАЖЕ И ТЕЛА ТЫ У МЕНЯ НЕ ОТЫМЕШЬ — Но отступи, не убьешь ты меня, не причастен я смерти!“ — и, сказавши так, ОН ИСЧЕЗ ИЗ СУДИЛИЩА, что оказалось особенно уместно в сложившихся обстоятельствах. Намерения тирана были очевидны: он предполагал вести допрос не по существу дела… однако же Аполлоний… почитал наилучшим оборотом событий НЕ ТАИТЬ ДОЛЕЕ ПРИРОДУ СВОЮ, НО ЯВИТЬ ВПОЛНЕ, что никак невозможно полонить его помимо собственной его воли» [876:2a], с. 171.
Перед нами — совершенно откровенный намек на Воскресение Христа. Он «неожиданно исчезает», причем подчеркнуто, что в этом проявилась его ПРИРОДА, то есть, скорее всего, божественность Иисуса, которую он не захотел далее скрывать от своих судей.
Мотив исчезновения Христа во время его Страстей нам уже хорошо знаком по предыдущим нашим исследованиям. В книге «Царский Рим в Междуречье Оки и Волги» мы показали, что знаменитый первый римский царь Ромул является одним из отражений Христа. Так вот, его Вознесение во время Страстей тоже описано Титом Ливием как «неожиданное исчезновение», причем на виду у всех.
Филострат продолжает: «Итак, когда обвиняемый покинул судилище СТОЛЬ ДИВНЫМ И НЕОБЪЯСНИМЫМ ОБРАЗОМ, то чувствования тирана оказались отнюдь не таковы… почти все полагали, что он заорет дурным голосом и велит объявить по беглецу всеимперский розыск… — ничего подобного! — то ли он нарочно пошел наперекор общему мнению, то ли понял, что нет у него управы на Аполлония… ТИРАН ИСПЫТЫВАЛ НЕ БЕЗРАЗЛИЧИЕ, А ПРЕВЕЛИКОЕ СМУЩЕНИЕ… Тиран и выдал свое изумление и замешательство…
