Глава 15. А крест Христов, искупивший вселенную, рассеявший заблуждение, землю превративший в небо, рассекший узы смерти, сделавший ад ненужным, разрушивший твердыню диавола, закрывший уста демонам, обративший людей в ангелов, разрушивший жертвенники и ниспровергший капища, насадивший на земле новое и необычайное любомудрие, произведший бесчисленные блага, страшные, великие и возвышенные, - разве он не был соблазном для многих? Разве Павел не взывает ежедневно, говоря и не стыдясь: "а мы проповедуем Христа распятого, для Иудеев соблазн, а для Еллинов безумие" (мы же проповедуем Христа распята иудеем убо соблазн, еллином же безумие) (1 Кор. 1: 23). Но что же, скажи мне, неужели не нужно было являться Христу, не нужно было приносить эту страшную жертву? Неужели не нужно было совершать этих спасительных дел - потому только, что это было соблазном для погибающих, и тогда, и после того, и на все времена? Кто настолько безумен, кто настолько нелеп, чтобы говорить это? Здесь нужно иметь в виду не соблазняющихся, сколько бы их ни было, а спасенных, исправленных и наслаждающихся любомудрием, и не нужно говорить что-либо о соблазняющихся, потому что они должны приписывать это самим себе; так то же самое и теперь. Соблазн произошел не от природы самого креста, а по причине самих соблазняющихся, почему и говорит Павел: "для самих же призванных, Иудеев и Еллинов, Христа, Божию силу и Божию премудрость" (самим же званным, иудеем же и еллином, Христа Божию силу и Божию премудрость) (там же, 24). Ведь и солнце причиняет вред больным глазам, но что же отсюда? Неужели не должно быть солнцу? Мед кажется горьким для больных. Что же, неужели и его надо удалить? Не были ли сами апостолы для одних запахом смертоносным на смерть, а для других запахом жизни на жизнь (2 Кор. 2: 16)? Равным образом, ввиду погибающих, разве не должно живым наслаждаться таким попечением? Самое пришествие Христа, наше спасение, источник благ, жизнь, бесчисленные благодеяния, скольких людей обременяли они, скольких лишили извинения и снисхождения? Не слышишь ли, что говорит Христос об иудеях: "Если бы Я не пришел и не говорил им, то не имели бы греха; а теперь не имеют извинения во грехе своем" (аще не бых пришел и глаголал им, греха не быша имели, ныне же извинения не имут о гресе своем) (Иоан. 15: 22). Что же? Так как после Христова пришествия грех их сделался неизвинительным, так неужели из-за этих злых Он не должен был приходить ради тех, которые имели воспользоваться благом? Кто бы сказал это? Конечно никто, кроме крайне неразумных. А сколько людей, скажи мне, соблазнились вследствие самых Писаний? Сколько ересей возникло под предлогом их? Так неужели следовало бы уничтожить Писания ради соблазнившихся? Или не следовало бы давать их с самого начала? Отнюдь нет; но всем следовало давать ради тех, которые имели получить от них пользу. Соблазнившиеся (опять я не перестану говорить это) пусть сами себе приписывают соблазны; а для тех, которые имели получить от них величайшую пользу, разве не было бы великой несправедливостью, если бы по причине неразумия и нерадения других и те, кто имели бы получить от них великую пользу, были бы лишены этой пользы? Итак, не говори мне о погибающих, потому что, как я уже сказал в предшествующей беседе, никто из тех, которые сами себе не вредят, не получают вреда и от других, хотя бы подвергалась опасности самая их жизнь.
Глава 16. Какой вред, скажи мне, получил Авель, убитый братской рукой и потерпевший безвременную и насильственную смерть? Не больше ли он получил пользы, приобретя блистательнейший венец? Какой вред получил Иаков, столько потерпевший от своего брата, сделавшийся лишенным отечества беглецом, странником и рабом, и доведенный до крайнего голода? Сколько потерпел Иосиф, подобным же образом лишенный отечества и дома, сделавшийся пленником, рабом и узником, подвергавшийся крайним опасностям и перенесший столько клевет? Что потерпел Моисей, столько раз оскорбляемый своим народом, при чем те самые, которым он благодетельствовал, строили ему козни? А что было с пророками, которые все терпели зло от иудеев? Что было с Иовом, на которого восставал диавол с бесчисленными кознями? Что было с тремя отроками? Что с Даниилом, которому угрожала крайняя опасность его жизни и свободе? Что было с Илией, который, живя в крайней бедности, гонимый, угнетаемый, пребывая в пустыне, всегда был беглецом и странником? Что было с Давидом, который столько потерпел сначала от Саула, а после и от собственного сына? Разве не больше просиял он, перенося самые крайние бедствия, чем когда наслаждался благоденствием? А что было с Иоанном, пострадавшим через усекновение? Что было с апостолами, из которых одни были умерщвлены, а другие подвергались всевозможным бедствиям? Что было с мучениками, которые испускали дух среди ужасных мучений? Не все ли они тогда именно особенно и просиявали, когда подвергались испытаниям, когда подвергались наветам, когда мужественно выдерживали крайнюю бедственность?
Глава 17. Прославляя общего нам Господа за все другое, не особенно ли мы прославляем Его, восторженно восхваляем за крест, за эту бесславную смерть? Не выставляет ли Павел признаком Его любви к нам то именно, что Он умер, что Он умер за людей? Не говоря о небе, земле, море, об всем другом, что сотворил Христос для нашей пользы и наслаждения, он постоянно возвращается к кресту, говоря: "Но Бог Свою любовь к нам доказывает тем, что Христос умер за нас, когда мы были еще грешниками" (составляет же Свою любовь к нам Бог, яко еще грешником сущим нам Христос за ны умре) (Римл. 5: 8). И отсюда он подает нам добрые надежды, говоря: "Если, будучи врагами, мы примирились с Богом смертью Сына Его, то тем более, примирившись, спасемся жизнью Его" (аще бо врази бывше примирихомся Богу смертию Сына Его, множае паче примирившеся спасемся в животе Его) (Римл. 5: 10). Не этим ли особенно он и сам хвалится, много размышляет, ликует и восторгается от удовольствия, так говоря в послании к галатам: "А я не желаю хвалиться, разве только крестом Господа нашего Иисуса Христа" (мне же да не будет хвалитися токмо о кресте Господа нашего Иисуса Христа) (Гал. 16: 14), И что удивляешься, если Павел ликует, восторгается и хвалится этим? Сам Христос, потерпевший столько, называет это дело славой: "Отче, - говорит Он, - пришел час, прославь Сына Твоего" (Отче, прииде час, прослави Сына Твоего) (Иоан. 17: 1), и ученик, написавший это, говорит: "ибо еще не было на них Духа Святаго, потому что Иисус еще не был прославлен" (не убо бе Дух Святый, яко Иисус не у бе прославлен) (Иоан. 7: 39), разумея под славой крест. Когда же хотел показать им Его любовь, то о чем говорил? О чудесах ли, знамениях и необычайных действиях? Отнюдь нет; но указывает на крест, говоря: "Ибо так возлюбил Бог мир, что отдал Сына Своего Единородного, дабы всякий верующий в Него, не погиб, но имел жизнь вечную" (тако бо возлюби Бог мир, яко и Сына Своего единородного дал есть, да всяк веруяй в Онь, не погибнет, но иматъ живот вечный) (Иоан. 3: 16). И Павел тоже говорит: "Тот, Который Сына Своего не пощадил, но предал Его за всех нас, как с Ним не дарует нам и всего?" (иже убо Своего Сына не пощаде, но за нас всех предал есть Его; како убо не и с Ним вся нам дарствует) (Рим. 8: 32). А когда хочет привести к смирению, то, делая увещания, он говорит так: "Если [есть] какое утешение во Христе, если [есть] какая отрада любви, если [есть] какое общение духа, если [есть] какое милосердие и сострадательность, то дополните мою радость: имейте одни мысли, имейте ту же любовь, будьте единодушны и единомысленны; ничего [не делайте] по любопрению или по тщеславию, но по смиренномудрию почитайте один другого высшим себя" (аще убо кое утешенее о Христе, или аще коя утеха любве, аще кое общение духа, аще кое милосердие и щедроты, исполните мою радость, да тожде мудрствуете, ту же любовь имуще, единодушии, единомудренни: ничтоже по рвению или тщеславию, но смиренномудрием друг друга честию болша себе творяще) (Фил. 2: 1-3), затем, давая совет, говорит: "Ибо в вас должны быть те же чувствования, какие и во Христе Иисусе: Он, будучи образом Божиим, не почитал хищением быть равным Богу; но уничижил Себя Самого, приняв образ раба, сделавшись подобным человекам и по виду став как человек; смирил Себя, быв послушным даже до смерти, и смерти крестной" (сие бо да мудрствуется в вас, еже и во Христе Иисусе: Иже во образе Божий сый не восхищением непщева быти равен Богу: но Себе умалил, зрак раба приим, в подобии человечестем быв, и образом обретеся яко же человек, смирил Себе, послушлив быв даже до смерти, смерти же крестныя) (Фил. 2: 5-8). И опять, рассуждая о любви, говорит следующее: "и живите в любви, как и Христос возлюбил нас и предал Себя за нас в приношение и жертву Богу, в благоухание приятное" (и ходите в любви, якоже и Христос возлюбил есть нас, и предаде Себе за ны приношение и жертву Богу в воню благоухания) (Еф. 5: 2). Увещевая жен к единомыслию с мужьями, он говорит: "Мужья, любите своих жен, как и Христос возлюбил Церковь и предал Себя за нее" (мужие, любите своя жены, якоже и Христос возлюби церковь, и Себе предаде за ню) (Еф. 5: 25). Затем и сам Христос, показывая, насколько Он стремился к этому и насколько жаждал страданий, когда первый из апостолов, основание церкви, глава сонма учеников, по неведению сказал: "Будь милостив к Себе, Господи! да не будет этого с Тобою!" (милосерд Ты Господи; не имать быти Тебе сие), - послушай, что Он отвечал ему: "Отойди от Меня, сатана! ты Мне соблазн!" (иди за Мною, сатано, соблазн Ми ecu) (Матф. 16: 22, 23). Самой строгостью этого укора Он показывает, с каким рвением стремился Он к этому делу. Свое воскресение Он совершил тайно и в сумраке, предоставляя свидетельство о нем последующему времени; крест же Он потерпел на виду всего города, в самый праздник, среди народа иудейского, в присутствии обоих судилищ - римского и иудейского, при стечении всех на праздник, среди дня, на виду всей вселенной. А так как все происходившее видели только присутствующие, то Он повелел затмиться солнцу и возвестить об этом злодеянии по всей вселенной. Хотя для многих, как я сказал, это сделалось соблазном, но нужно обращать внимание не на них, а на спасенных, на избавленных. И что ты удивляешься, если в настоящей жизни крест так славен, что Христос называет его славой, и Павел хвалится им. В тот страшный и ужасный день, когда Он придет показать славу Свою, когда явится во славе Отца Своего, когда настанет страшный суд, когда весь род человеческий предстанет перед Ним, когда реки взволнуются, когда ангелы и высшие силы внезапно снизойдут вместе с Ним, когда будут раздаваться бесчисленные награды, когда одни просияют как солнце, а другие как звезды, когда явятся сонмы мучеников и апостолов, когда выступят ряды пророков и сонмы благородных мужей, - тогда именно, в этом блеске, в этом сиянии придет и Он, испуская блистательные лучи. "Тогда, - говорит Писание, - явится знамение Сына Человеческого на небе, солнце померкнет, и луна не даст света своего (явится знамение Сына человеческого на небеси, солнце померкнет и луна не даст света своего) (Матф. 24: 30, 29). О, блеск страдания, о светлость креста! Солнце помрачается и звезды падают как листья, крест же сияет светлее всех их, наполняя все небо. Видишь ли, как прославляется этим Господь, как Его уничижение превращается в славу, когда в тот день Он явится перед всей вселенной с таким блеском?
