создают новую религиозную общину "Новые Галилеи" из женщин и девушек, объединенных ненавистью к Распутину. Цель - проникнуть одной из них в окружение "Святого" и убить его. Однако поначалу это не удается. К тому же наступает 1913 год - трехсотлетие дома Романовых, и вся страна как будто объединяется вокруг этого символа единства и величия России, утихают газетные склоки. Казалось, что страна, вопреки всем бесам, обретает второе дыхание. Царская семья совершает долгую юбилейную поездку по стране, вместе с Распутиным. Поездка триумфальная.
Россия казалась несокрушимой в своем единстве вокруг трона Романовых. Примерно в это время Распутин начинает давать интервью по самым разным политическим вопросам, как внутренним, так и внешним. Объективные исследователи его жизни отмечают, что советы его умны, точны; предсказания оправдываются. Дума молчит, враги притихли. Но круг общения Волхва теперь значительно расширился, и он вновь попадает в омуты столкновений самых разных сил, мошенников и авантюристов. К тому же он не изменяет своей привычке разгульно и широко "тешить беса". Он нарасхват; дни и его расписаны по минутам. Устает от напряженной светской жизни.
В июне 1914 года уезжает с дочерью Марией в Покровское.
Одна из мстительниц "Новой Галилеи" последовала за ним. Это была Хиония Гусева.
Когда-то красавица, умная, серьезная и целомудренная, она из чувства ненависти к плотскому греху молила Бога "освободить" ее от красоты, - и после первых же отношений с мужчиной она заразилась сифилисом. Теперь она кутала обезображенное лицо в платок. 29 июня 1914 года семья Распутина была дома. После обеда он идет на почту, отправить телеграмму царице. Наталкивается на нищенку, тянущую руку за милостыней. Пока он шарит в карманах, она выхватывает спрятанный в лохмотьях нож и со всей силы бьет его в живот. Он отталкивает ее, бьет по голове и падает; кровь брызжет из широкой раны, лезут наружу кишки. Мужики хватают одержимую, она кричит: "Пустите меня! Я убила антихриста!"
Не убила. Он доползает до дому и теряет сознание. Ближайший врач за восемьдесят верст, в Тюмени. Ему телеграфируют. Доктор Владимиров в рекордный срок преодолевает такое расстояние, за восемь часов, и успешно оперирует старца.
Хионию чуть не растерзала разъяренная толпа. Потом ее поместят в психиатрическую лечебницу, как невменяемую. В Петербурге царская семья в шоке; Николай II требует установить Распутину охрану. А между тем над Европой сгущались тучи. Еще за две недели до покушения на старца, 15 июня 1914 года, в Сараево боснийский студент Гаврила Принцип убил эрц-герцога Франца-Фердинанда (наследника австрийской короны) и его супругу. Распутин давно уже говорил Николаю II, что война была бы губительна для России. Не он один говорил так в окружении императора, но только Волхв собирался молиться (так, как только он умел), чтобы снискать у Бога предотвращения войны. Он и поехал в Покровское, чтобы придти в себя, сосредоточиться, подготовить себя к молитвам. И вот, - как нарочно, - удар Хионии надолго приковывает его к больничной койке, да еще и не дома, а в больнице в Тюмени!
10 июля Австро-Венгрия предъявляет Сербии ультиматум на неприемлемых условиях.
Тем не менее Сербия под давлением со всех сторон и по совету союзницы-России соглашается на все из них, кроме одного - о вводе войск на ее территорию. 15 июля Австрия объявляет Сербии войну. Тогда многим каждый день казалось, что мир висит на волоске, но достаточно было бы еще одного, какого-то незначительного, но чудесного усилия, чтобы тучи разошлись. Может быть молитва Волхва спасла бы мир? Спасла бы Россию? Не знаю. Гуси, как известно, спасли Рим. А вот Гусева, быть может, погубила Россию. Хиония - имя двух святых мучениц IV-го века, обе были сожжены за веру. Хиония Гусева, быть может, разожгла, как говорится, пожар мировой войны.
Распутин, узнав 16 июля (между прочим, день памяти Хионии IV века) о начале частичной мобилизации в России, телеграфирует из Тюмени: "Не беспокойся о войне.
Придет время накрутят хвоста (Германии). Сейчас время еще не пришло. Несчастным (Сербии) воздастся". Еще ранее он говорил, что с этой войной "придет конец России и императору". Как известно, сам Николай II колебался. И все же приказ о всеобщей мобилизации был объявлен 18 июля. Распутин в отчаянии, пишет "Папе"
письмо, неразборчиво, без знаков препинания:
"Друг говорю еще ужасная буря над Россией боль и горя огромные ночь не видна одно море слез скоро будет крови чего скажу нет слов неописуемая ошибка я знаю все хотят от тебя войны даже верные они не знают это гибель Страшна кара Господня если она отымет ум начало конца. Ты царь отец народа не позволь сумасшедшим завлечь и потерять весь народ. Вот победят Германию а Россию Когда думаешь об этом нет муки во все века. вся в крови. горе безконечное. Григорий".
Волхв сокрушен в своем горе, отчаянно шлет в столицу телеграмму за телеграммой, почти каждый день! Поздно, все поздно. 19 июля всеобщую мобилизацию объявляет Германия. В тот день Распутин отправляет телеграммой нечто непонятное: "Я верю я надеюсь на мир, они готовят большое зло. Мы не виновны. Это очень жестоко не видеть нас. Окружение воспользовалось случаем тайком в сердце, сумеют ли нам помочь?"
Получив очередную телеграмму, теперь еще и такую, совсем непонятную, Николай II раздражается против старца, - когда война стучится в дверь, и все кругом так напряжено. Он рвет телеграмму на глазах у всех. Все одобряют, кроме царицы.
Александра Федоровна убеждена, что Распутин не может ошибаться. Но ей, немке, теперь придется очень сложно, как бы она не любила Россию. С 21 по 23 июля 1914 года в войну вступают Франция и Англия; Австро-Венгрия объявляет войну России.
Как только врачи позволили ему встать, он с дочерьми Марией и Варварой едет в Петербург, - вернее, с 18 августа уже Петроград. Здесь все охвачены патриотизмом, горечь и предупреждения Волхва никто не воспринимает и не слушает.
Расстроенный, в начале ноября он возвращается в Покровское. Но 15 декабря вновь возвращается. В 1915 году его опасения начинают оправдываться; в народе безудержный патриотизм и восторги первых недель войны тоже угасают. Квартира Волхва на Гороховой 64 становится в некотором смысле "сенями", или "второй канцелярией" царского дворца. Ежедневно у него бывают до четырехсот человек, - настоящий вавилон дам полусвета, мелкого люда и попрошаек, но и крупных промышленников, банкиров, офицеров. Очень много авантюристов. Видя, как рушится все вокруг, он начинает пить, по крупному. Несколько литров мадеры (до шести!) в день. Теперь он все время весел, однако не теряет разума. Разума то он не терял, но знал ли, какие силы уже взяли его "в оборот"? Может быть и не знал, так как ему казалось, что Господь не оставил его, - по прежнему удаются целительства, иногда просто чудесные, необъяснимые.
2 января 1915 года произошло трагическое несчастье с лучшей подругой царицы, с Анной Вырубовой. Она провалилась в ветхий пол движущегося вагона поезда, и лишь через несколько часов ее вытащили оттуда. Она была при смерти, и врачи сразу вынесли смертельный приговор. В царско-сельской больнице она принимает последнее причастие. Александра Федоровна звонит Распутину. За полночь на автомобиле, сквозь снежную бурю, Волхв прибывает. Анна уже в коме; при ней царь и царица, великие княжны, медики. Он стремительно входит в комнату, ни на кого не обращая внимания. Садится у постели, застывает в напряжении. Лицо бледнеет, выступает бисером пот. Потом берет Анну за руку, что-то говорит ей; она открывает глаза, узнает его "Григорий... ты! Храни тебя Господь!" Волхв встает, шатаясь выходит в соседнюю комнату и там падает без сознания. Очнувшись, говорит отрывисто, вибрирующим голосом: "Не умрет, но будет калекой".
Этому чуду было столько высоких свидетелей, что никакие доносы и слухи о последующих загулах Распутина не действовали уже на Николая и Александру. К тому же императрица, судя по сохранившейся с супругом переписке, была, как бы мы теперь сказали, женщиной без сексуальных комплексов, весьма жизнерадостной в этом отношении и называвшей вещи своими именами, - так что она наверняка относилась к похождениям Волхва снисходительно. Кроме того, в обоих столицах уже начинался всеобщий "при во время чумы". Распутину выделяют отдельные кабинеты в ресторанах, чтобы избежать огласки, но это не помогает. Особенно прогремел на всю страну его загул 26 марта 1915 года в ресторане "Яр", когда он упился так, что хвастал своими похождениями в самом дворце, едва ли не с царицей. Но и это сошло с рук: 22 апреля он покаялся Николаю и Александре, бил себя в грудь, плакал, клялся, что больше такого не повторится. Однако уже готовятся среди офицеров покушения на него, и его пытаются убить. Но пока судьба хранит Волхва.
Однако газеты начинают против него непрерывную травлю, которая теперь не закончится до конца его дней (и не закончилась даже сейчас). Распутин время от времени уезжает в Покровское, чтобы сбить накал страстей и отдохнуть самому.
