Борис Михалев - Философ Горы

- Свободу я понимаю в том смысле, что единственно правильная цель должна быть лично осознана и без принуждения избрана, но не в том, что возможно множество правильных целей. Глупо противопоставлять творчество и аскетизм. Последний имеет природу первого, которое в свою очередь, если истинно, сопровождается отречением. Творчество, не родственное аскетизму, родственно греху.

19.

- Окончательный смысл творчества не может быть лишь в спасении от греха, потому как оно - от, а мы хотим творить для.

- Очищение от греха осуществляется для воссоздания истинной природы личности. Отрицая грех, мы утверждаем дух. Это два аспекта одного и того же. Я бы не стал их противопоставлять.

- Человек многогранен. В обнаружении творческого потенциала - другая его сторона, нежели в искуплении.

- Грани бывают у форм. Личность ни в какой из них себя не исчерпывает, она - принцип. Поэтому многогранность промежуточна. Кроме греха, ничто не мешает полноте смысла, окончательное осуществление которого результат искупления. Отворачиваясь от него, ты отворачиваешься и от творчества, так как всякое действие духовно ценно лишь постольку, поскольку внутренне очищает.

20.

- Часто в большей степени истиной и красотой владеют люди менее внутренне совершенные.

- Красота и познание - не цель, а инструмент совершенствования. Но на высших стадиях и ими воссоздается то же внутреннее состояние, что отрабатывает аскет. Несвятость художников или ученых - следствие неполноты их истины и гармонии. Собственно святые же не занимаются этим лишь потому, что здесь не их путь. Они достигли всего иначе. Не состояние сознания существует для красоты и истины, а красота и истина - для состояния сознания. Цель заранее определена, средство же каждый выбирает произвольно.

21.

- У аскетизма нет преимущества перед творчеством. Последнее имеет самостоятельное духовное значение, оно также первично.

- Аскетизм и творчество равны, но оба вторичны, как все динамическое. Первичность - в статике. Ценность средства определяется целью. Реки как творчества, так и аскетизма впадают в Царство Божье, на завершающей стадии все пути к которому сливаются и различия исчезают: они - атрибут низших ступеней. Там, где один путь - создание культурных ценностей, там другой, равноценный ему - мирская нравственность. Достижения здесь несоизмеримы, и откладывается как бы по разным осям, но это лишь следствие среднего уровня обоих. Деятельность же высших мастеров и аскетов происходит на одном поле. Результаты сравнимы и меряются меркой единого совершенства. Хотя внешне они делают разное, в сознании происходит одно и то же. Различия формальны. Никто так не оценит высоту святости, как гений, и никто так не проникнется глубиной гармонии, как святой.

22.

- Спасение от греха носит характер отрицающий, поэтому не может быть окончательным элементом бытия. Завершение судьбы мира и достижение цели следует связать с утверждающим творческим началом.

- Разделение такое искусственно. Творчество и внутреннее совершенствование - два аспекта единого действия, взгляд на один предмет с разных сторон. Лишь свободное от греха состояние допускает истинное творчество. Последнее же, в свою очередь, не сопровождающееся очищением, усиливает грех.

23.

- Творчество корнями лежит в страсти. Но человеческая страсть грязна, а потому бесплодна. Ее следует не устранить, а очистить. Тогда и явится новый блистающий человеческий лик. Облеченный безгрешностью, творец сможет наконец действовать во исполнение окончательного своего предназначения.

- Энергия, сама не снижающаяся при устранении инерции, не дающая место сосредоточенному созерцанию, вызывает суету, которая снова рассеивает сознание. Если мастер, закончив работу с инструментом, продолжает держать его в руках, тот начинает ему мешать. Активность, не искореняющая грех, его разжигает.

24.

- Для творчества мало уйти от зла. Есть тайна высшая, до которой борьба с грехом не дотягивается, даже на высших аскетических своих ступенях. В святости нет мирового созидательного начала. Она лишь отрицает, но не утверждает. Поэтому я усматриваю узость сознания и низость духовности в желании вписать творчество в какие-то религиозные формы, исчерпать активное пассивным.

- Грех характеризуется преобладанием рассеивающего компонента сознания, творчество, как любая деятельность - энергетического. Поэтому наличие творчества, которое бы на избавлении от греха не заканчивалось, было выше его, то есть после него, означает, что энергетика, подавив рассеяние и приведя сознание в концентрированное состояние, затем сама создает суету и провоцирует новое рассеяние. Перестав служить статике концентрации, за отсутствием объекта подавления, она или затухает, или противопоставляет себя уже концентрации, служа статике рассеяния. Если творчество есть нечто иное по отношению к преодолению греха, то оно - то же самое по отношению к греху. Третьего не дано. Другой вопрос, что если грех понимать лишь как убийство, воровство и пр., тогда действительно творчество - следующий этап. Но грех в абсолютном смысле - это все, что нас привязывает к ряду явлений, любая обособляющая потребность - есть, пить, дышать. И с этой точки зрения придание двум ступеням одной лестницы принципиально разного значения нелепо. Пока личность ограничена формой, есть грех, нет совершенства. Достигается оно лишь при переходе в мистическую плоскость.

25.

- В Духе жизнь будет непрерывным творчеством. Она перестанет опускаться в низины плотского плена.

- Дух - цель, в нем нет жизни. Жизнь - движение, следовательно, дисгармония. У жизни всегда есть начало и конец. Гармония же неподвижна и вечна. Творчество - путь к Духу, и прекращается с его достижением.

26.

- Ты утверждаешь, что движение свидетельствует о неполноте того, где оно происходит, следовательно отрицаешь движение в Боге. Но ведь аналогично можно и сказать, что без творчества Бог обеднеет.

- Абсолют есть средоточие смысла. Если ты рассматриваешь отсутствие движения в Нем как неполноту, то придаешь движению некий самостоятельный смысл, не исчерпывающийся целью, к которой оно направлено. Что же может означать такой самостоятельный смысл движения? Где он в движущемся? Если выделить в нем какое-то место и назвать его носителем смысла, то этим это место как бы фиксируется, делается неподвижным. Носитель смысла, вычлененный из движущегося, становится к нему посторонним, и не может быть назван ему внутренне присущим. Единственным вариантом присвоения движущемуся самостоятельного смысла может быть признание этого смысла везде в каждой точке движущегося. Но таким образом признается бесконечное количество смыслов, а соответственно, и бесконечное количество целей для движения.Что же означает множественность целей? Она может означать только одно - хаос - отсутствие всякой упорядоченности, а значит - и всякого смысла. Поэтому утверждая наличие смысла, внутренне присущего движению, ты фактически утверждаешь принципиальную бессмысленность любого движения.

27.

- По твоему Царство Божье - небытие. Значит Бог противопоставлен бытию? Если божественность - в ничто, то нечто лишено божественности?

- Разница - еще не противопоставление. Между ними - связь подчиненности. Множественность выходит из единства и в него возвращается. И существует не ради себя, а ради него. Смысл для бытия всегда внешний, так же как для смысла самого по себе посторонне бытие. Божественность бытия - это божественность предназначения, а не вечность множественности. Бытие светит и сгорает, как свеча к утру. Разбитое зеркало ждет, чтобы кто-то кропотливый, забывший свое лицо, по мельчайшему осколку собрал его. Он же, увидев наконец свой облик, сразу отложил зеркало, так как нужно оно было лишь для восстановления памяти.

- Человек в своем индивидуальном облике не может воплотить в себе Бога?

- Нет. Но личность и человек, как элемент множественного мира - различны. Последний - маска, снимая которую, мы во всей полноте открываем личность.

28.

- Отрицая возможность и необходимость прироста бытия, его устремления к вершинам могущества человеческого духа, даже Богу неведомым, ты ставишь творчество в положение второстепенное и зависимое, чем фактически его убиваешь, отнимаешь смысл.

- Творчество есть добровольное возвращение человека к Богу - а не Его развитие и дополнение - вхождение в Царство Божие в качестве сына. Идя по окружности к определенной точке, в какой-то момент расстояние до нее может увеличиваться. Поэтому обо всяком приросте правомерно говорить лишь относительно некой промежуточной точки - предыдущей или последующей. Процесс мировой жизни - не непрерывное развитие от известного к неизвестному, не прямая линия, а круг, из Бога выходящий и в Бога возвращающийся. Начало и конец бытия - одна точка, и относительно нее не может быть ни убыли, ни прироста.