Ознакомительная версия.
…Вот вам и все о молитвенном правиле. Но и еще повторю: помните, что все сие суть пособия, главное же – умное в сердце Богу предстояние с благоговеинством и болезненное к Нему припадание».
Помыслы, воображение, искушения, мешающие молитвам
Во время молитвы возникает такое количество помех, соблазнов, искушений, что их впору классифицировать! За любой из помех всегда стоит определенный грех, чаще всего – маловерие, которое провоцирует рассеянность, торопливость и невнимание. Имея любовь в сердце, всегда будешь внимателен к тому, кого любишь, и не поспешишь удалиться к другим интересам, если есть возможность быть рядом с любимой личностью.
Даже опытные молитвенники часто испытывают досаду от несобранности своего сердца. Вот что сказал об этом о. Иоанн Кронштадтский:
137. Вот ты молишься, молитва твоя совершается успешно, ты имеешь внутреннее свидетельство, что Господь и слышит ее и благоволит к ней; у тебя мир помыслов, легко и сладостно на сердце; но вот под конец твоей молитвы из-за самого малого расслабления твоего сердца и помышлений, в твое сердце ввергается какое-то тяжелое бремя, расслабляющий сердце огонь, и ты чувствуешь и крайнюю тяжесть молитвы и отвращение от нее вместо прежней легкости и расположения к ней. Не отчаивайся, друг – это козни врага, который любит посмеиваться над нами, особенно в конце наших благочестивых занятий, чтобы мы впали в уныние и сочли потерянными все предыдущие труды свои в святом деле (Выборки из писаний о. Иоанна Кронштадтского «О молитве», гл. XIV «О мраке и кознях врага в молитве»).
Другие искушения происходят от греха гордыни и тщеславия. Эти искушения способны привести человека к новым тяжким грехопадениям и даже разлучить его с церковью Христовой. Такую опасность таит в себе «прелесть духовная». В наше время это слово претерпело смысловое изменение, поэтому термин требует истолкования.
Слово «прелесть» происходит от славянского «лесть», то есть «ложь» и означает самообман, прохождение по ложному пути. Под воздействием собственных страстей человек пребывает в состоянии ложного самосознания и воздействия на тело (и плоть) лукавой силы. При этом воздействие такое истолковывается прельщенным как «Небесная благодать» и даже «святость». Как же изжить в себе маловерие и тщеславие в самом зародыше?
Как противостоять размышлению во время молитвы
«Практически богомыслие и молитву часто смешивают, но в этом нет опасности, если богомыслие перерастает в молитву. Опасность возникает только тогда, когда молитва перерождается в размышление», – пишет Антоний Сурожский.
Святые праведники, учителя церкви, священники дают верующим уроки молитвенного делания, поскольку преуспели в нем и знают по опыту, какой молитвы ждет Спаситель и Небесные покровители. Не только миряне, но и монахи пользуются этими наставлениями. Молитвенный труд не дается легко, хотя он обязательно произрастает из долгих размышлений о Боге. Эти размышления упражняют и дисциплинируют ум больше, чем занятия наукой, они требует сосредоточенности, внимания, и постепенно дают предчувствие озарения. Озарение не дает отвлечься от предмета размышления ни на секунду, до тех пор, пока не наступит определенное понимание. Это может быть осмысленное слово или строчка из Евангелия или Псалтири, из какой-либо молитвы. Возможно, ранее услышанные или прочитанные слова сообразовались с новым опытом, и прояснились – толчком к пониманию может стать что угодно: ветер в поле, пение птицы, прочитанные стихи: то ли богомыслие подверстывается под жизнь, то ли жизнь вмещается в него целиком.
Но молитва – иное дело, она требует, чтобы жизнь не отвлекала на себя нашего внимания. Даже если молимся о жизни, о спасении жизни. Во время такой молитвы нам кажется, что мы сосредоточены полностью, но предмет сосредоточенности – не Господь, а спасение жизни, то есть человек. Поэтому слова «да будет воля Твоя» не могут быть прочувствованы. Если же мы произносим менее значимые (для нас, маловерных – сегодня и сейчас) молитвы, рассеянность и вовсе губит дело.
Почерпнем опыт молитвенного делания у Феофана Затворника:
Одно затруднение: мысль летучая все будет отбегать на другие предметы. Тут вот что надо: надо употребить напряжение на сохранение внимания, зная наперед, что мысль отбегать будет. Потом, когда во время молитвы она отбежит, – возврати ее; опять отбежит, – опять возврати; – так всякий раз. Но всякий же раз, что прочтено будет во время отбегания мысли, – и следовательно, без внимания и чувства, – снова прочитывать не забывай; – и хоть бы мысль твоя несколько раз отбегала на одном месте, несколько раз читай его, пока не прочтешь с понятием и чувством. Одолеешь однажды это затруднение, – в другой раз, может быть, оно не повторится, или повторится не в такой силе. – Так надо поступать, когда мысль отбегает и рассеивается («Четыре слова о молитве»).
Зная о молитве многое, святитель Феофан предугадывал любую причину нашей рассеянности, и как истинный пастырь заботился о том, чтобы не перепутать собственное размышление во время молитвы с внезапным Господним уроком или ниспосланной благодатью, которых нельзя растратить из-за установленного нами порядка чтения:
Но может быть и то, что иное слово так сильно подействует на душу, что душе не будет хотеться простираться далее в молитвословии, и хоть язык читает молитвы, а мысль все отбегает назад, к тому месту, которое так подействовало на нее. – В таком случае: остановись, не читай далее; а постой с вниманием и чувством на том месте, попитай им душу свою, или теми помышлениями, которые оно будет производить. – И не спеши себя отрывать от сего состояния; – так что, если время не терпит, оставь лучше недоконченным правило, а этого состояния не разоряй. Оно будет осенять тебя, может быть, и весь день, как Ангел-Хранитель! Такого рода благодатные воздействия на душу во время молитвословия означают, что дух молитвы начинает внедряться, и что сохранение сего состояния есть самое надежное средство к воспитанию и укреплению в нас духа молитвенного («Четыре слова о молитве»).
Опасность прелести духовной
Православные просветители, объясняя душевное состояние молящегося, напоминают новозаветный рассказ о слепом Вартимее, дождавшемся прихода Мессии – Христа.
Приходят в Иерихон. И когда выходил Он из Иерихона с учениками Своими и множеством народа, Вартимей, сын Тимеев, слепой сидел у дороги, прося милостыни. Услышав, что это Иисус Назорей, он начал кричать и говорить: Иисус, Сын Давидов! помилуй меня.
Многие заставляли его молчать; но он еще более
стал кричать: Сын Давидов! помилуй меня. Иисус остановился и велел его позвать. Зовут слепого и говорят ему: не бойся, вставай, зовет тебя.
Он сбросил с себя верхнюю одежду, встал и пришел к Иисусу. Отвечая ему, Иисус спросил: чего ты хочешь от Меня?
Слепой сказал Ему: Учитель! чтобы мне прозреть.
Иисус сказал ему: иди, вера твоя спасла тебя.
И он тотчас прозрел и пошел за Иисусом по дороге. (Мрк., 10:46–52)
Вартимей не мог обратиться к Спасителю: «Иисус, Сын Божий!» Господь еще не открылся своим ученикам. «Иисус, Сын Давидов» означает «Мессия», ожидаемый по пророчествам Старого Завета. Слепой Вартимей не видел Христа, но уверовал, потому что ждал Его всю жизнь. Можно предположить, сколько врачевателей пыталось исцелить незрячего от рождения человека – и все напрасно! Лишенный возможности видеть, Вартимей расслышал ветхозаветное пророчество лучше других и узнал Христа внутренним взором. Толпа мешала несчастному слепому звать Спасителя, многим хотелось говорить с Христом. Вартимей кричал изо всех сил: «Помилуй меня!», взывая к единственному Спасителю – Христу, и Христос обернулся на зов. Он мог услышать слепого сразу, мог исцелить его за много лет до встречи. Но физическая слепота позволила Вартимею прозреть душевно и не упустить своей возможности спасения.
Евангельский рассказ объясняет нам, что молитвенное обращение угодно Спасителю, когда оно является проявлением единственной надежды. Не в том дело, что все возможности разрешения нашей нужды должны быть опробованы и исчерпаны до молитвы – а в том, чтобы с самого начала положиться на Господа. Незрячему Вартимею надо было ждать прихода Мессии, расслышать и узнать Сына Давидова.
Почему же, зная Христа по Евангелию, некоторые верующие разменивают образ Спасителя на собственные вымыслы? Чаще всего это происходит от чрезмерного интереса к собственным ощущениям во время молитвы. Вместо вдумчивого отношения к произносимым словам внимание может быть сосредоточено на вибрациях собственной психики. Тогда слова становятся второстепенны, произносятся механически, и начинается дьявольская игра, которую отцы церкви называли «прельщением» или «прелестью». Прельщенные во время молитвы могут слышать «голоса духов», ощущать запахи райского сада, создавать в своем воображении ангельские образы, в реальность которых сами же и поверят. Результатом может стать уверенность в собственной избранности и желание снова и снова испытывать убийственные по сути своей мистические чувства. Такие занятия можно называть «медитацией», «религиозной практикой», чем угодно – но они не имеют ничего общего с христианской молитвой, с осознанным, вдумчивым и благоговейным общением христианина с Небесным Отцом.
Ознакомительная версия.
